Спартанец. Племя равных - Алексей Живой

– Вот теперь можно наступать, – решил Гисандр, удовлетворенный царившим хаосом в порядках противника. – Вперёд, бойцы!

Дойдя до отмели, триера мягко воткнулась в нее носом, и морпехи посыпались вниз. Пока они бежали к берегу по колено в воде, в них полетели копья. Атакующие стали нести первые потери.

– Еще залп! – приказал наварх, остававшийся на корабле. – Не жалеть ядер!

Добежав до берега, морпехи с ходу взобрались на него в тех местах, где защитников уже почти не было. Следующая волна еще расширила бреши в обороне гоплитов Леотихида. Но вскоре противник, испытавший на себе мощь тайного оружия Леонида, перестроился и остановил продвижение морпехов, навязав им схватку на берегу.

Стрелять больше было нельзя без риска уничтожить своих. Но в этот момент наварх заметил дым, поднимавшийся со стороны амбаров, и мощные языки пламени, вырывавшиеся наружу через окна, двери и дыры в крыше. Буквально в мгновение ока огонь съел всю соломенную крышу и стал лизать бревенчатые стены. Первый амбар полыхал уже вовсю, и пламя грозило перекинуться на остальные, пристроенные к нему сооружения. Поднявшийся столб дыма ясно дал понять всем участникам сражения сразу многое. Одним – где начался прорыв, другим – куда надо наступать и развивать наступление, и третьим – где затрещала по швам их оборона.

Командиры Леотихида, конечно, вскоре заметили пожар за своей спиной, и это не добавило им боевого духа.

– Великолепно, – усмехнулся наварх, глядя, как ветер раздувает пожар на фоне медленно темнеющего воздуха, сумерки были уже близко, – это как раз то, что нам нужно.

И обернувшись к обслуге баллисты, наконец, похвалил их командира:

– А ведь ты все-таки попал, Офелос. Меткий выстрел.

Офелос просиял от счастья.

Удача сопутствовала им на этот раз во всем, а от эфоров боги, похоже, отвернулись. С первой попытки Гисандру с сотней морпехов удалось захватить участок берега и держать его до подхода основных сил. Когда триеры поддержки шестой раз проделали путь с левого на правый берег Эврота, сопротивление у воды было полностью сломлено, а под командой наварха уже находилась без малого тысяча бойцов. Он не стал дожидаться, пока перевезут остальных, и начал развивать наступление. Две триеры все же оставались под его командой до тех пор, пока он не разрешит передать их Никодемосу. Корабли продолжали перевозить морпехов на этот берег, даже когда Гисандр уже начал наступать. Наварх, впрочем, понимал важность слаженного удара и оставил приказ отправить одну триеру второму наварху. Но только после того, как на плацдарме скопится хотя бы полторы тысячи человек из отданных ему Леонидом.

Это случилось только тогда, когда сумерки начали опускаться на столицу Лакедемона. Но все понимали – этой ночью ее обитателям будет не до сна. Решалась судьба Спарты. Пожар, который зажег Гисандр, быстро распространился на все амбары, перекинулся на несколько домов с близлежащих улиц – и к вечеру полыхало едва ли не все побережье в этом районе, освещая окрестности.

Отбросив гоплитов Леотихида от берега и рассеяв остатки, наварх начал наступление к Хоросу, то и дело вступая в короткие схватки с малочисленными отрядами на перекрестках улиц. Он продвигался довольно быстро, и вскоре уже его солдаты маршировали возле храма Зевса.

– У меня такое чувство, что вся армия Леотихида осталась лежать на берегу, – проговорил он себе под нос и добавил: – Или в Лимнах, защищает своего царя.

Последние слова пришли к нему после того, как он заметил с вершины небольшого холма – а весь город стоял на холмистой местности – пожар не меньшего, если не большего масштаба, который разгорался как раз на улицах царских владений Леотихида. Там, где нанес свой удар сам царь Леонид.

– Похоже, наш верховный жрец тоже любит гром и молнии, – ухмыльнулся наварх, подмигнув исполинской статуе Зевса с зажатой в руке молнией, после того как услышал грохот, а затем увидел два взрыва, разметавшие какие-то постройки в Лимнах.

Зевс ничего не ответил. А отряды Гисандра, не встречая сопротивления, спокойно прошагали мимо белых колонн галереи Скиаса со следами бегства старейшин и добрались до ворот стадиона, на котором он когда-то выиграл свой самый большой титул и привлек внимание Елены.

Местных жителей они встречали редко. Те либо прятались по домам, либо падали ниц, увидев марширующих гоплитов Леонида с черными повязками на рукаве. Большинство, едва началась осада, разбежались из города. Гисандр приказывал разъяснять всем встречным, что им ничего не грозит от новой власти. Но до окончания битвы лучше все же оставаться в своих домах. Здесь, в районе Хороса, еще ничего не горело, и потому было уже довольно темно, хотя сумерки еще не полностью сгустились над Спартой. Приказав оцепить Хорос и стадион, наварх решил подняться с несколькими воинами на самые верхние ряды стадиона, где стояли высеченные из камня скамьи для зрителей, чтобы осмотреться. Отсюда ему стали видны южные районы и прилегавшие к Тиазу мосты.

Два из них уже были разрушены, а один даже горел. В его зыбком свете наварх смог разглядеть мачты кораблей, стоявших вдоль берега Тиазы, и даже стройные ряды гоплитов, переходивших по мосту с правого на левый берег, где кипело ожесточенное сражение.

– Сюда идут, – сообщил своим командирам Гисандр. – Значит, второе наступление Эвривиада с юга в этот раз удалось.

А про себя подумал: «Молодец все же этот Никодемос, неплохо провел операцию. Почти как я сам. И, похоже, Леонид был прав – мой удар пришелся в самое подбрюшье. Все оставшиеся силы Леотихид сосредоточил на севере и на юге. А с этой стороны Спарта оказалась менее всего защищена. Ну, что же, пора помочь царю поставить точку в этой войне».

Наварх обернулся на запад, туда, где чернели отроги такого близкого Тайгета. Не сходя со своего места, Гисандр попытался рассмотреть, что творится в Питанах, деревне, где обитал род Агиадов. Постройки в этом районе примыкали к горам и находились довольно высоко, по сравнению с остальными. Кроме того, это был самый отдаленный от пожаров район и там сейчас царил полный мрак. Сколько ни напрягал свое зрение наварх, ему так и не удалось заметить никакого движения. Питаны казались полностью вымершими или спящими. Но во второе поверить было сейчас невозможно. Глядя на них, Гисандр поймал себя на мысли, что там вполне можно спрятать достаточное по численности войско, которое может нанести неожиданный удар в последний момент.

– Надо бы проверить этот район, – сказал он вслух, озадачив своих командиров. А про себя подумал: «Береженого бог бережет».

Зато когда наварх скользнул взглядом по северным районам города, то заметил во мраке какое-то шевеление. Как раз в той части города, где находилась мощеная дорога, через единственный мост ведущая в Пеллану и далее, в северные районы Лаконии. Гисандру показалось, что кто-то под покровом темноты входил или выходил из города. Это могли быть как воины, так и простые беженцы от новой жизни, покидавшие обреченный, по их мнению, город по единственной дороге, пока остававшейся свободной. Со всех остальных сторон выходы из Спарты были отрезаны. Наварх хотел было направиться туда, но Питаны находились ближе, и он решил проверить сначала свои опасения насчет царского обиталища. Тем более что сам царь сейчас был занят войной во владениях Леотихида и на встречу опаздывал.