Каменный век. Книга 3. Прайд Саблезуба - Сергей Щепетов

В нескольких метрах прыгало, вопило, махало огромной палкой лохматое чудовище. Двое копейщиков пятились, не рискуя сделать выпад в это жуткое мельтешение.

«Да он сбесился!» – мелькнула мысль пострашнее любой другой. Этот страх, казалось, задавил силу земного тяготения – Семен метнулся вперед и влево, обходя беснующегося Эрека и занося посох для удара.

…Косой рубящий сверху в голову – есть! Отбив копья, тычок, сметающий с уходом вниз и восходящий рубящий – есть! И последний…

Отбитое копье летит вверх, и конец посоха уходит за ним – удар был рассчитан на большее сопротивление. Всего какая-то доля мгновения и… спина, мелькающие ноги.

– Р-ра! – взрыкнул Семен и попытался достать ноги беглеца концом посоха – не достал и рванулся за ним следом: – Не уйдешь!

Пара секунд, казалось, растянулась на многие минуты. Чувствуя, что расстояние увеличивается, Семен перехвалил посох и метнул его, как копье, в спину бегущему. Противник, вероятно, почувствовал это движение и попытался пригнуться – торец тяжелой палки врезался ему в основание черепа. Беглец упал лицом вниз, раскинув руки.

– СЕ-ХА!!! СЕ-ХА!!!

Эрек прыгал и махал своим колом – никак не мог остановиться.

А остановить его было надо – и немедленно! Только все подходящие комбинации звуков из головы Семена вылетели…

– НЕ-ЕТ!!! – заорал он и кинулся вперед.

Впрочем, было уже поздно – почти поздно…

Эрек сидел на земле и плакал – почти по-человечески: скулил, всхлипывал, размазывал по темному лицу кровь, сопли и слезы. Семен понимал его: сшибка двух разнонаправленных инстинктов или рефлексов: защищать «своего» и спасаться любой ценой, невозможность агрессии против кого бы то ни было и ее абсолютная необходимость. В такой ситуации и человеческие-то мозги съедут набок. Семен сочувствовал ему всей душой, но и злился: получалось, что питекантроп его спас – прикрыл с тыла. Однако и самый чувствительный ущерб в этой битве ему нанес именно Эрек – отброшенный взмахом могучей руки, Семен изрядно приложился спиной и боком. Именно вид упавшего на землю Семена и остановил Эрека. Правда, добить всех, кто шевелился, он к этому времени уже успел.

Теперь Семен бродил между трупов и прижимал к ссадине на лбу отодранный клок кожи в надежде, что он как-нибудь приклеится и прирастет на место – надо бы повязку сделать, но из чего? В конце концов он не придумал ничего лучше, чем использовать для этой цели уже имеющуюся на его голове ритуальную повязку – если ее сдвинуть на рану, а сзади – на затылке – подсунуть сучок, то она будет внатяг. Глубокая царапина на животе, перечеркнувшая старые шрамы, кровоточила несильно, и Семен ограничился тем, что промыл ее собственной мочой – оказалось, что рубаха пострадала гораздо сильнее. Впрочем, Семен подозревал, что просто еще не вышел из шока после драки, и не все еще начало у него болеть.

Ситуация поражала своей абсурдностью – Семен чувствовал прямо-таки физическую потребность немедленно что-то понять и самому себе объяснить.

«Ведь это хьюгги – самые натуральные неандертальцы! Но какого черта они делают в лесу?! Пологие лесистые сопки – не их среда обитания. Тут мало крупной дичи, а на ту, что есть, без дистанционного оружия охотиться невозможно. Или это какие-то особые – лесные – хьюгги? От моих старых знакомых эти отличаются только формой набедренных повязок: у них не фартуки, а что-то типа юбок из старых облезлых шкур. И потом: Семхон Длинная Лапа, конечно, великий воин, но… Столько противников?! Допустим, одного завалил из арбалета, с двумя справился по-честному, двое других были так потрясены представлением Эрека, что не могли толком сопротивляться. Причем один из них оказался каким-то трусливым недомерком: что-то я не слышал, чтобы хьюгг пытался уклониться от рукопашной. Вот луков и стрел они боятся, но чтоб от драки бегать?!»

Осмотр поля боя и трупов, точнее, того, что от них осталось после воздействия палицы Эрека, заставил сделать печальный вывод: «Это не отряд воинов и, уж конечно, не охотники за головами. Скорее всего, это просто охотники. И охотились они на нас как на обычную „среднеразмерную“ дичь. Будь на их месте какой-нибудь олень или буйвол, удача была бы им обеспечена. Ну, максимум, забодал бы кого… А мест, пригодных для „контактной“ охоты, в округе, кажется, почти нет. Так ведь нужно, чтобы добыча еще и забрела в такое место! Эти ребята совсем не выглядят хорошо откормленными – они, может быть, еле на ногах держались с голодухи…

Но почему?! Что их выгнало с привычных мест обитания? Все тот же голод? Но здесь им в любом случае еще хуже – тогда что? Или… кто? Другие племена? А вдруг началось великое переселение народов, и теперь неандертальцы тут кишмя кишат? Как бы на тот берег не перебрались – там же женщины остались! Впрочем, плавать они не умеют, большой воды боятся… Но выше мы проплыли как минимум два брода, где вода по пояс, а голод сделает смелым кого угодно… Ч-черт, надо сматываться отсюда! Нигде нет покоя, тесен становится этот мир!»

– Кончай скулить! – приказал Семен Эреку. – Ты сегодня прошел боевое крещение! Мне первый раз тоже было плохо… Но ты молодец – спасибо тебе. Если бы не ты, они бы меня прикончили. Забирай мешки и пошли скорее к женщинам!

Они уже отошли на десяток метров, когда Семену показалось, что, проходя мимо тела беглеца-недомерка, он заметил какое-то движение, но внимания не обратил. Чем мучиться потом сомнениями, он решил просто вернуться и проверить.

Вернулся.

Перевернул тело на спину.

И пожалел об этом: мальчишка – почти ребенок. Впрочем, кто их разберет, этих хьюггов…

Проблема в другом – он жив.

Кандидат наук, бывший завлаб С. Н. Васильев ненавидел хьюггов до судорог душевных. Но добить ребенка не мог. Семхон Длинная Лапа не мог тоже.

И что теперь делать?

К своему причалу они прибыли почти одновременно – Эрек, конечно, вплавь. Он выскочил на берег и, не обращая ни на что внимания, даже не отряхнувшись, с подвыванием устремился к Мери. Ну, натурально, как разобиженный ребенок к маме, которая должна его немедленно утешить и пожалеть. С полминуты питекантропы стояли, обнявшись, а потом подались в сторону кустов – там у них было оборудовано нечто вроде гнезда или лежки.

«Ох-хо-хо-о-о, – вздохнул Семен, влезая в ледяную воду, – и что сейчас будет?»

Он догадывался, что выглядит ужасно – в разодранной рубахе, весь заляпанный кровью – но был уверен, что ни криков, ни причитаний не услышит. А вот как Ветка отнесется к его добыче?

Семен привязал лодку, выгрузил на берег мешки с серой, забрал арбалет, посох и пошел к костру. Ветка смотрела на него широко раскрытыми глазами. Во взгляде ее светились одновременно страх и гордость за своего мужчину: «Он опять сражался! Жив, значит, победил! Конечно же, ранен, но он вернулся!» Она привстала на цыпочки и, вытянув шею, стала рассматривать ссадину на лбу.

– Ага, – сказал Семен, – и еще живот, но не сильно.

– Снимай, – слегка дернула она его рубаху. – Лечить буду – и тебя, и одежду. Хьюгги?