Осколки потерянных душ - Фика Фриссон

усадив меня на каменный остров и спустив лямку платья, он нежно поцеловал плечо, затем шею и ключицы. Ни на секунду я не сомневалась в том, что делаю. Страх или ожидание чего-то опасного, как когда-то с Мали, испарились. Его образ, терзавший мое сердце последние недели отступил, побледнел, как выцветшая фотографии и полностью исчез из памяти.

Морт аккуратно двигался от пяток к бедрам, покрывая поцелуями каждый участок моего тела. Его губы настойчивые, но нежные кружили голову и лишали воли. Я стонала и таяла под его напором, извиваясь, словно ленточка гимнастки. Наши руки переплелись, он подался вперед и прильнул к моей груди, провел языком по ложбинке, покрыл поцелуями шею, выдохнул всю накопившуюся страсть в губы. Я застонала, обхватывая его шею руками и прижимая к себе ногами. Я чувствовала, как сильно он хочет меня. Его желание сводило с ума. Вдруг он отстранился и проведя пальцами по моему обнаженному животу, опустился на колени. Медленно стянув трусики, и проложив дорожку из поцелуев от живота чуть ниже, он слегка подул. Горячее дыхание обожгло нежную кожу, а верткий язык принялся выписывать круги и восьмёрки, доводя меня до пика. Взрываясь от удовольствия, я вскрикнула и сжала его руки, но он не остановился. Словно голодный зверь, его язык продолжал бешеный танец, даруя наслаждение и доводя до безумия множество раз.

Я потянула его на себя желая почувствовать близость тела и ощутить в себе, но он даже не шелохнулся. Продолжая держать мои руки, он с еще большим рвением целовал, облизывал и посасывал набухшую плоть, доставляя удовольствие, граничащее с сумасшествием.

Казалось, силы уже на исходе, но Морт шумно выдохнул, бережно взял меня на руки и перенес в комнату, аккуратно положив на постель. Долго смотрел на меня, будто любуясь, а затем вновь поцеловал, заглядывая в глаза. Он терял контроль, я чувствовала это, но все же спрашивал меня, просил разрешения стать его, отдаться полностью и бесповоротно. Его губы исследовали мое лицо, перемещаясь со щеки к переносице, лбу и обратно.

«Он бесчувственный монстр, уничтожающий миры» — думала я, тая от пропитанных нежностью и заботой поцелуев. Прикосновения, мягкие, но настойчивые вибрировали, казалось, под кожей, которая горела и ныла, не желая отпускать его надолго. Я поддалась вперед, сжимая его ногами и требуя большего.

— Морт. — шептала в губы. — Я хочу всего тебя.

Держа оборону и пытаясь сопротивляться, после моих прикосновений к его груди и твердому животу, шее, а затем и рогам, он сдался. Простонав мне в губы, сорвал остатки одежды и наконец наполнил меня. Быстро, но мягко двигался в такт моему сердцебиению. Казалось, он слышал мысли и чувствовал каждое желание, безукоризненно выполняя. Уперевшись лбом о мой лоб, он заглянул в глаза, и я пропала. Круговорот золотистых искр увлек за собой, перенося в мир грез. Мой разум будто потянулся к его, обнимая и сливаясь во едино. Больше не было Уны и Морта. Существовало единое целое, вселенная двух сердец, ознаменовавшаяся мощным взрывом. Тепло и нега разлились по всему телу. Кончики пальцев онемели. Дыхание сбилось. Мы промокли насквозь.

— Интересно, получила бы я ленточку за эту ночь или Камелия оказалась проворнее. — сонно улыбнулась я в шею, удобно устраиваясь у него на груди, водя кончиком пальца вдоль шрама на животе.

— Камелия превосходно станцевала зазывной танец, глупышка. Ты увидела бы это, если б не потеряла сознание. — ласково шептал он мне в переносицу, целуя глаза в паузах между словами.

— Ты отнес меня в ту комнату? — почти проваливаясь в сон, спросила я.

— Да. Я подготовил ее для тебя. Она твоя и всегда была. Спи, мой глупый человечишка. — он поцеловал меня в губы, нежно, почти невесомо и я, сладко сопя, провалилась в сон.

2…

Проснулась с рассветом. Потянувшись как кошка, осмотрела комнату. Морта рядом не оказалось. То самое помещение, где я проснулась после диких танцев в замке Морта. «Твоя комната» — всплыло в памяти. Перед глазами, сменяя одна другую, появлялись образы прошлого вечера. Я посмотрела на руки и ноги, ощущая словно наяву прикосновения и обжигающие поцелуи Правителя.

Залившись краской, поднялась и прошла по комнате в поисках одежды. На кресле, стоящем недалеко от кровати, лежал черный бархатный костюм, вышитый золотом, кем-то бережно подготовленный. Я оделась и вышла в коридор уверенная в том, что окажусь в Клирде, но открыв дверь обомлела, узнав характерный дизайн замка Подера. Решив отправиться в тронный зал и позавтракать, а попутно найти Морта, я неожиданно наткнулась на «отца».

— Уна, милая, доброе утро. Выглядишь прекрасно, хорошо спала? — сладко пропел ящер.

— Доброе утро, — кашлянула я и улыбнулась. — Вы идете на завтрак, Подер?

— Обедать пора, душенька моя, — засмеялся ящер. — Уже полдень. У тебя здоровый сон.

— Кхм, да, я отлично выспалась. — залилась я краской, надеясь, что мои стоны вчера никто не слышал. — Вы не видели Лиадре или Морта?

— Лиадре пока не вернулся из города, а Правитель неожиданно собрал всю свиту и уехал рано утром.

— Куда? Он сказал, когда вернется? — задохнулась от неожиданности я, словно получив удар под дых.

— Я не знаю, дочь. Мадовцы такие непостоянные. Он лишь сказал, что получил здесь все, что хотел и уехал.

Меня словно битой по голове ударили. «Я никогда тебя не оставлю, всегда буду рядом» — оседая на пол, вспоминала я его слова. «Вот так ты держишь обещания, демон. Воспользовался мной и бросил» — я же знала, что ему нельзя доверять, но сама упала на заранее подготовленный нож.

Удержать слезы не получилось, и я разрыдалась прямо на глазах у Подера. Горло сдавил спазм, перекрыв возможность дышать. Словно сквозь вату я слышала, как ящер зовет на помощь, слышала встревоженный голос Фока, а затем пришла спасительная темнота.

«Я стою перед клеткой, где на цепях подвешен Мали. Все его тело в золотой крови, как тогда, в пещере.

— Мали! — кричу я. — Посмотри на меня!

Свет сияет ярче. Я чувствую жжение в груди.

— Уна, — хрипит Мали, — помоги мне.

— Как? Как мне помочь тебе?

— Отпусти контроль, позволь свету прорваться, не сопротивляйся. — шептал Мали, кашляя и выплевывая сгустки крови.

Я не понимала и половины того, что он говорил, а жжение усиливалось, становясь невыносимым. Боль от унижений отца, тоска по матери, которая бросила меня ребенком, предательство жениха, а затем два демона, растоптавших мое сердце — все это слилось в огромный ком, разрастаясь до состояния невыносимой боли и я, перестав бороться, сдалась. Расставила руки в стороны, расслабилась