Великая Охота - Роберт Джордан

Вдруг он нарвался на… что-то. Он не понимал, что это, отчего. Сплетенные из стали паутины. Вырезанные из камня полосы лунного света. При прикосновении Ранда они осыпались, но он знал, что ни к чему не прикасался. Они скручивались и таяли от жара, который хлынул через него, жара, подобного огню в кузнечном горне, жара, что опаляет мир, жара, что…

Все кончилось, исчезло. Тяжело дыша, Ранд оглядывался вокруг ошалевшими глазами. Несколько мух валялось в тарелке с недорезанным жарким. Дохлых мух. Шесть мух. Всего лишь шесть. Были еще мухи, в мисках, полдюжины крохотных черных пятнышек среди холодных овощей. Все дохлые. Пошатываясь, Ранд вышел на улицу.

Из дома напротив только что шагнул, покачивая головой, Мэт.

— Там никого, — сказал он Перрину, который по-прежнему сидел в седле. — Похоже, будто они только что встали посреди ужина и ушли прочь отсюда.

С площади донесся крик.

— Они что-то нашли, — заключил Перрин, ударяя каблуками свою лошадь. Мэт взгромоздился в седло и галопом поскакал вслед за ним.

Ранд, намного медленнее, сел в седло Рыжего; жеребец попятился, словно чуял взвинченность хозяина. Ранд, неторопливо направляясь к площади, поглядывал на дома, но не мог заставить себя смотреть на них подольше. Мэт заходил в один, и ничего с ним не случилось. Но для себя юноша твердо решил: ни за что не переступать порога любого дома в этой деревне. Ударив каблуками Рыжего, он убыстрил его шаг.

Все застыли статуями перед фасадом большого строения с широкими двустворчатыми дверями. Ранд бы не подумал, что это постоялый двор: ну, во-первых, не было никакой вывески. Скорей всего, здесь просто собирались местные. Ранд встал в безмолвный круг и посмотрел туда, куда смотрели все остальные.

На дверях, приколоченный толстыми костылями за плечи и запястья, висел распятый человек. Еще гвозди-костыли были вогнаны в глаза, удерживая голову поднятой вверх. Темная кровь веерами засохла на щеках. Царапины на дереве, на уровне сапог, свидетельствовали, что тот был жив, когда это с ним проделывали. Во всяком случае, когда все началось.

У Ранда перехватило дыхание. Не человек. Эти черные одежды, чернее самой черноты, никогда не носил ни один человек. Ветер трепал угол плаща, прижатого телом, — чего ветер не делал никогда, Ранд слишком хорошо знал это; ветер никогда не трогал этих одежд, — но на этом бледном, бескровном лице никогда не было глаз.

— Мурддраал, — выдохнул Ранд, и его голос словно освободил других от неподвижности. Они зашевелились, стали дышать.

— Кто, — начал было говорить Мэт, но ему пришлось остановиться и сглотнуть, — кто мог сделать такое с Исчезающим? — Голос его в конце сорвался на визг.

— Не знаю, — промолвил Ингтар. — Я не знаю. — Он посмотрел на свой отряд, вглядываясь в лица или, быть может, пересчитывая своих солдат, чтобы проверить, все ли тут. — И, по-моему, здесь мы больше ничего не узнаем. Выступаем. По коням! Хурин, ищи, куда ведет след отсюда.

— Да, милорд. Да. С радостью. Сюда, милорд. Они по-прежнему направляются на юг.

Они поскакали прочь, оставив висеть мертвого, распластанного Мурддраала, и ветер шевелил его черный плащ. Первым за стеной-насыпью оказался Хурин, даже не обождавший Ингтара, но Ранд ехал вплотную за нюхачом.

Золотое солнце еще висело у горизонта, и Ингтар впервые так рано назначил привал после дневного марша. На посуровевших шайнарцев увиденное в деревне наложило свой отпечаток, и страшная картина засела в умах и сердцах. Прежде Ингтар не останавливал отряд в такую рань, и место для лагеря он выбирал явно из соображений удобства обороны. Это была глубокая, почти круглая лощина, и к тому же большая, в ней без труда могли разместиться все — и лошади, и люди. Редкие заросли карликового дуба и болотного мирта разбросаны по внешним склонам. Гребень лощины скрывал собой всех в лагере, даже если бы не было и деревьев. В такой местности эту высотку вполне можно считать холмом.

Когда все спешились, услышал Ранд слова Уно.

— Одно только я, будь проклят, говорю, — втолковывал тот Рагану, — это то, что я, будь проклят, видел ее, чтоб тебе сгореть. Как раз перед тем, как мы нашли этого козлом целованного Получеловека. Ту же самую треклятую женщину, как и у треклятого перевоза. Она была, а потом, будь оно проклято, взяла и исчезла! Говорить-то, что тебе вздумалось, говори, но следи, треклято будь все, за тем, как говоришь, а не то я спущу с тебя дурацкую шкуру и сожгу ее, козлом целованную, понял ты, овечий потрох, молокосос?

Ранд так и замер: с одной ногой еще в стремени, вторая уже на земле. Та же самая женщина? Но у перевоза не было никакой женщины, просто занавески на ветру. И она не могла бы добраться до той деревни вперед нас, будь все так. Деревня…

От этой мысли он испуганно шарахнулся. Больше, чем прибитого к двери гвоздями-костылями Исчезающего, Ранду хотелось забыть о той комнате, и о мухах, и о людях, что там были и не были. Получеловек был реален — все его видели, — но та комната… Может, я все же схожу с ума. Он пожалел, что рядом нет Морейн, чтобы поговорить с нею. Жалеешь, что рядом нет Айз Седай? Да ты и впрямь дурак. Ее рядом нет, вот и держись от всего такого подальше. А верно ли, что нет рядом? Что же там случилось?

— Вьючных лошадей и припасы — в центр, — распорядился Ингтар воинам, начавшим обустраивать лагерь. — Обтереть лошадей насухо, потом вновь оседлать на случай, если придется уходить быстро. Каждый спит возле своей лошади, костры на ночь затушить. Часовые сменяются каждые два часа. Уно, необходимо выслать разведчиков; они должны проверить все вокруг и обязательно вернуться до темноты. Я хочу знать, что происходит вокруг.

Он чувствует это, подумал Ранд. Это уже не просто друзья Темного, и несколько троллоков, и, вероятно, Исчезающий. Просто Друзья Темного, и несколько троллоков, и, вероятно, Исчезающий! Всего несколько дней назад и в мыслях не было какого-то там «просто»! Даже в Пограничных Землях, даже с Запустением менее чем в дневном переходе, Друзья Темного, троллоки, Мурддраал и так были сущим кошмаром. Пока он не увидел пришпиленного к дверям Мурддраала. Кто, пребывая в Свете, мог бы ТАКОЕ сделать? А что, если не в Свете? Пока он не переступил порог комнаты, где ужинала семья, и пока не оборвался их смех. Я должен представить себе это. Должен. Даже для самого себя эти уговоры не были в должной мере убедительны. Он не мог представить себе ветер на башне, или Амерлин, говорящую…

— Ранд! — Он вздрогнул, когда Ингтар заговорил у него за плечом. — Ты что, всю ночь хочешь простоять с ногой в стремени?

Ранд поставил ногу на землю.

— Ингтар, а что случилось в той деревне?

— Их захватили троллоки. То же самое, что с людьми у переправы. Вот что случилось. Исчезающий… — Ингтар пожал плечами и опустил взгляд на обтянутый холстиной узел, большой, квадратной формы, который держал в руках; он смотрел на сверток так, будто увидел скрытые в нем тайны, которые предпочел бы не знать. — Троллоки захватили их как съестные припасы. Иногда они так делают, в деревнях и на фермах вблизи Запустения, если набег миновал ночью пограничные башни. Порой мы отбиваем пленников, иногда — нет. Порой мы отбиваем пленников и почти жалеем, что отбили. Троллоки не всегда убивают, прежде чем заняться мясницким делом. И у Полулюдей есть свои любимые… забавы. Куда худшие, чем то, что делают троллоки.