Великая Охота - Роберт Джордан

Ингтар выслал разведку — впереди скакали два солдата, появлявшиеся на виду только когда они оказывались на гребне случайной возвышенности. У Ингтара на шее висел серебряный свисток, которым он мог отозвать разведчиков, если Хурин скажет, что след свернул в сторону, но такого не случалось. След вел на юг. Все время на юг.

— В таком темпе через три-четыре дня мы достигнем Талидарского поля, — заметил на скаку Ингтар. — Величайшая из всех побед Артура Ястребиное Крыло. Тогда против него Полулюди вывели из Запустения троллоков. Шесть дней и ночей длилась битва, а когда она кончилась, троллоки бежали в Запустение и никогда более не осмеливались бросить вызов Артуру Ястребиное Крыло. В память о своей победе он воздвиг там памятник, стелу в сотню спанов высотой. Он не позволил выбить на нем свое имя, а лишь имена всех до единого погибших воинов, и на верхушке приказал установить золотое солнце — символ того, что здесь Свет восторжествовал над Тенью.

— Я бы посмотрел на него, — сказал Лойал. — Никогда раньше не слышал об этом монументе.

Ингтар помолчал с минуту, а когда заговорил, голос его был тихим:

— Его там больше нет, Строитель. Когда Ястребиное Крыло умер, те, кто воевал, стремясь заполучить его империю, не смирились с памятником в честь его победы, пусть даже на нем не было его имени. Не осталось ничего, кроме кургана, на котором стоял монумент. Курган, по крайней мере, мы увидим, дня через три-четыре.

Тон Ингтара не располагал к дальнейшему разговору.

Солнце висело золотым диском над головами, когда отряд миновал какое-то строение, квадратное, сложенное из оштукатуренного кирпича, менее чем в миле от идущего на юг следа. Оно не было высоким, устояло два этажа, но здание обросло толстой шкурой земли. Вокруг него висела атмосфера давней заброшенности, крыши не было, если не считать нескольких лоскутов темной черепицы, цепляющихся за огрызки стропил, белая штукатурка по большей части обвалилась, обнажив темный, выветрившийся кирпич, стены обрушились, открыв взорам внутренние дворики и разрушающиеся комнаты. Кусты и даже деревья росли в расселинах того, что некогда было дворами и плацами.

— Замок, — объяснил Ингтар. Та толика хорошего настроения, которая к нему вернулась, похоже, исчезла при взгляде на манор. — Когда еще стоял Харад Дакар, думаю, хозяин замка сдавал в аренду земли на лигу вокруг. Наверное, под фруктовые сады. Хардани любили свои фруктовые сады.

— Харад Дакар? — переспросил Ранд, и Ингтар фыркнул:

— Что, нынче никто историю не изучает? Харад Дакар, столица Хардана, чьей территорией было то, через что мы сейчас скачем.

— Я видел старую карту, — сдержанно отозвался Ранд. — Я знаю о странах, которых больше нет. Маредо, и Гоабан, и Каралейн. Но на ней не было никакого Хардана.

— Были некогда и другие, которых теперь тоже нет, — сказал Лойал. — Мар Хаддон, который ныне Хаддонское Сумрачье, и Алмот. И Кинтара. Война Ста Лет разорвала империю Артура Ястребиное Крыло на множество государств, больших и малых. Малые были поглощены большими или объединились, как Алтара и Муранди. Соединены оружием, по-моему, так будет точнее, чем объединены.

— И что же случилось с ними? — спросил Мэт. Ранд не заметил, как подъехали Перрин с Мэтом. Они ехали в хвосте колонны, как можно дальше от Ранда ал'Тора, когда он их видел в последний раз.

— Они не удержались вместе, — ответил Лойал. — Урожай не удался. Торговля не удалась. Народ не удался. Всякий раз чего-то не удавалось, и государство уменьшалось. Зачастую, когда государство исчезало, соседние страны захватывали эту территорию, но недолго сохранялись новые приобретения. Со временем местность оказывалась совсем заброшенной и покинутой. Тут и там еще держались деревни, но и они в большинстве своем исчезали под наступлением пустошей, безлюдья и диких лесов. Прошло почти три сотни лет, как Харад Дакар был в конце концов покинут, но еще до этого он превратился в пустую скорлупу, с королем, не способным справиться даже с происходящим внутри городских стен. Как я понимаю, теперь Харад Дакар полностью исчез. Все села и города Хардана исчезли, камни их увезли фермеры и селяне для своих нужд. Большая часть ферм и деревень, сложенных из тех камней, тоже сгинула. Так я читал, и не вижу причины не верить прочитанному.

— Да, хорошая была каменоломня на месте Харад Дакара, почти на сотню лет хватило, — горько сказал Ингтар. — Жители из него ушли наконец, а потом этот город растащили по камешкам, один за другим. Постепенно все исчезло, а что еще осталось, исчезает, сглаживается. Все исчезает, везде. Вряд ли найдется государство, которое на деле владеет территорией, которую на картах объявляет своей, и едва ли найдется на карте, сделанной хотя бы сто лет назад, страна, заявившая о себе сегодня. Когда завершилась Столетняя Война, от Запустения до Моря Штормов человек скакал из одного государства в другое: выехав из одного, он попадал сразу в соседнее. Теперь же скачешь через заброшенные земли, на которые не претендует ни одно государство. Нас, в Пограничных Землях, заставляет оставаться сильными и нераздробленными война с Запустением. Наверное, у них не было ничего, чтобы сохранить себя сильными. Говорите, они не удались, ослабели. Строитель? Да, они ослабли, потеряли силы, а какое из государств, ныне единое и могучее, не ослабеет завтра? Нас, человечество, сметает прочь. Сметает, сносит — так обломки смывает потоком. Сколько пройдет времени, пока не останется ничего, кроме Пограничных Стран? Сколько еще пройдет, прежде чем мы тоже погибнем и не останется совсем ничего, одни троллоки и Мурддраалы до самого Моря Штормов?

Повисло потрясенное молчание. Даже Мэт не нарушил его каким-нибудь вопросом. Ингтар погрузился в свои мрачные раздумья.

Вскоре галопом вернулись разведчики, спины выпрямлены, пики вертикально подняты — черные на фоне неба.

— Впереди деревня, милорд. Нас не заметили, но она прямо на пути нашей колонны.

Ингтар стряхнул с себя глубокую задумчивость, но не промолвил ни слова, пока отряд не выехал на гребень невысокого косогора, спускающегося к деревне. И тогда он лишь дал команду остановиться, а потом достал из переметной сумы смотровую трубу и стал разглядывать в нее деревню.

Ранд с интересом рассматривал деревню. Большая, как Эмондов Луг, хоть и не так велика по сравнению с некоторыми городками, что он видел с тех пор, как оставил Двуречье, и намного меньше любого города. Низкие, обмазанные белой глиной дома, на скатах крыш, похоже, растет трава. Дюжина ветряных мельниц, россыпью разбросанных по деревне, лениво поворачивали длинные, обтянутые тканью крылья, блестя белым на солнце. Деревню окружала невысокая земляная насыпь, высотой по грудь и поросшая травой, перед валом выкопан широкий ров, в дно воткнуты заостренные колья. В единственном проеме, которое разглядел Ранд, ворот не было, но наверняка его легко можно загородить телегой или фургоном. Людей Ранд не заметил.

— На виду даже собаки нет, — сказал Ингтар, убирая в седельную, сумку смотровую трубу. — Уверены, что вас не видели? — спросил он разведчиков.

— Если только у них нет везения самого Темного, милорд, — ответил один из солдат. — Мы не поднимались на гребень. Тогда мы тоже не заметили никакого движения, милорд.