Яблоко Монте-Кристо - Дарья Донцова

А Ляля? Как она отнесется к известию о том,что свекровь ее родная мать? Поверит, что Вяземская до встречи с Галей даже неподозревала о двойне? Или начнет сыпать упреками:

– Отдала меня невесть кому! Выбрала из двухдочек одну, а про вторую забыла начисто?

Чем дольше Зоя обдумывала ситуацию, темстрашней казалось ей будущее, светлый мир Вяземской развалился на глазах. ЕслиИгорь и Ляля узнают истину, они мигом разведутся и уедут прочь куда глазаглядят. Зоя останется рыдать в одиночестве, она лишится горячо любимого сына ине менее обожаемой, вернувшейся к ней дочери. Как поступить?

Оценив положение со всех сторон, Зоя приняларешение: о том, кем является на самом деле Ляля, знает лишь Галина. Носанитарка не в курсе того, что Вяземская родная мать девочки. Всенепосредственные участники тех далеких событий мертвы, нет ни ИванаНиколаевича, ни Ариадны. Живы, правда, Андрей и Люба, знавшие о любовнике Зои,но с бывшим мужем общение сведено к нулю, а подруга слыхом не слыхивала облизнецах, получившихся из пробирки. Опасности разоблачения нет. Самоестрашное, что может случиться, это повторный визит Галины, которая захочет ещеденег. Но с ней Зоя сумеет справиться, в конце концов, можно будет сказатьЛяле: «Да, дала побрякушки гадкой бабе, не хотела, чтобы она тебя тревожила».

Лялечка не рассердится на свекровь, наоборот,еще больше полюбит ее за заботу. Нет, Зоя не станет сообщать никому страшнуюправду!

Люба замолчала и посмотрела на меня:

– И как вам история?

Я покачал головой:

– Ужасно! И она закрыла глаза на инцест?

– Да! – торжествующе заявила Люба. –Именно так. Боялась лишиться семьи.

– Чудовищно.

– Верно.

– А если бы у Игоря и Ляли родилсяребенок! – пришел я в негодование. – Вот где катастрофа. У детей отподобных связей целый букет заболеваний.

Люба скривилась:

– Зойка хитрая! Знаете, как она поступила?

– Нет.

– Позвала к себе в больницу Лялю и стала каяться:«Прости, доченька…»

– Так она призналась? – воскликнул я.

– Не перебивайте, – обозлиласьЛюба. – Нет, она другое удумала. Сообщила Ляле, что у Вяземских в родунаследственное сумасшествие. Дескать, боясь за психическое здоровье сына, онаему никогда не говорила правды. Но якобы и Зоина мать, и бабка умерли впсихиатрической лечебнице, да и Вера покончила с собой неспроста, у школьницыразвивалось не заметное никому безумие. Но от Ляли свекровь не имеет праваскрывать информацию… «В общем, милая, вам с Игорем категорически нельзя иметьдетей!»

Ляля заверила Зою, что они с мужем и несобирались обзаводиться потомством, супруги не чадолюбивы.

Ну а потом Игорь умер, а Зоя на пике стрессане сумела сохранить тайну, разболтала Любе про свои переживания. Правда,проснувшись на следующее утро, Зоя спохватилась и кинулась к подруге:

– Я вчера наболтала тебе ерунду.

– Да? Я не помню, – прикинулась дурочкойЛюба.

– Уж извини, – лепетала Зоя, – вбеспамятстве была.

– Понятно.

– Несла чушь.

– Да я не вслушивалась особо, –улыбнулась Люба.

Зоя с сомнением покосилась на подругу ипрекратила разговор.

– Я благородный человек, – со скоростьюпулемета вещала сейчас Люба, – и могу молчать. Только Зоя со мной нехорошопоступила, решила избавиться от свидетельницы своих откровений, впутала сюдаСоню… Знаете, моя дочь обожала Игоря, да! Хотела за него замуж выйти, простосохла по парню. А тот на девчонку ноль внимания. Я бы на месте Соньки плюнулана дурака, но у моей идиотки никакой гордости нет! Вообще! Ей от ворот поворот дают,так уйди, не позорься. Нет, она решила ему лучшей подругой стать! Сонька у Зоидневала и ночевала, свидетельницей на свадьбе у милого оказалась. Вот оно какслучается, на родную мать ноль внимания, а к Зойке прилепилась. Знаете, почемуона меня сюда, в дом престарелых, сбагрила?

Я вновь окинул взглядом уютно убраннуюкомнату.

– Теряюсь в догадках.

Люба хмыкнула:

– Ногу я сломала, слава богу, не шейку бедра,а всего лишь лодыжку, но тоже больно и неприятно. Пришлось в больницу лечь.Когда гипс сняли, Сонька заботливой прикинулась, прямо сахарным пряником,засюсюкала так: «Мамочка! Дорогая! Тебе надо восстановиться, пожить на воздухе!Вот путевочка!» Я-то! Наивная! Решила, дочери стыдно стало. Приехала сюда.Теперь заперта в интернате. Знаете почему? О-о-о! Я все поняла! Это Зоя Сонькеденег дает, боится, что я в Москве окажусь и правду о ней Ляле расскажу! Меняздесь заперли.

– Думаю, вы можете спокойно отправиться назад,двери корпуса открыты, – попытался я вразумить даму.

– Самой? На электричке? – возмутиласьЛюба.

Я понимающе кивнул головой, изобразив на лицесочувствие. Люба – родная сестра Николетты, не слишком удавшаяся актриса снерастраченным желанием играть трагические роли. Сейчас передо мнойразыгрывается этюд на тему «Мать, страдающая от невнимательного ребенка».Этакий женский вариант короля Лира. Николетта, когда ей в голову приходит мысльприкинуться несчастной и одинокой, начинает со слов: «Я вложила всю душу вчеловека, а он не оценил ни любви, ни забот!»

– Вложила всю душу в Соню, – немедленновоскликнула Люба, – а она…

Конец фразы потонул в грохоте, дверь комнаты стреском распахнулась, на пороге появилась пожилая женщина с ведром и пылесосом.

– Что вы врываетесь! – возмутилась Люба.

– Так вы жаловались, будто пыльповсюду, – принялась оправдываться горничная.

– Верно, убираете отвратительно, –взъелась Работкина, – но так вваливаться нельзя! У меня гости!

– Дежурная сказала, вы гулять пошли, –загундосила поломойка, – по парку шляетесь, я и пригребла. Дай, думаю, вномере огляжусь, может, и правда пыль села, но я тут ни при чем! Она летитотовсюду!

– Ну сейчас задам этой дежурной! –воскликнула Люба, решительным шагом выходя в холл.

Я пошел за ней и увидел за стойкой рецепшенмаленькую худенькую старушку.

– Где Нина Ивановна? – налетела на бабусюЛюба.