Братья Хоторны - Дженнифер Линн Барнс

всегда было частью подобных игр. Один из методов заключался в том, чтобы идти своим путем, а другой – в том, чтобы оставаться в тени, отслеживать прогресс других игроков и появляться только в конце.

В саду камней никого не было.

Джеймсон задавался вопросом, куда Брэдфорд дел свой ключ. Нашел ли он уже шкатулку, к которой этот ключ подходил. Была ли в этой шкатулке тайна – и если да, то чья.

«Два ключа. Если мы найдем два ключа, есть шанс, что я смогу выиграть и сохранить свою тайну».

В худшем случае, даже если Брэдфорд заполучит свиток, на котором он написал те роковые четыре слова, полученных двух ключей достаточно, чтобы они с Эйвери забрали тайну Брэдфорда. Взаимное гарантированное уничтожение. Бывали гамбиты и похуже.

И прямо сейчас имел значение лишь второй ключ.

На круглом основании римские цифры довольно больших солнечных часов были вырезаны по внутреннему кругу, а знаки зодиака – по внешней стороне. Гномон, простой, без каких-либо украшений, выступал под углом, длина его тени на основании зависела от положения солнца.

– Два, один, шесть. – Джеймсон наклонился к циферблату и стал нажимать нужные римские цифры.

– Ты ведь знаешь, что я математик? – сказала Эйвери.

Он бросил взгляд в ее сторону.

– И?

– И, – ответила Эйвери, и улыбка тронула уголки ее губ, – двести шестнадцать – это идеальный куб.

Джеймсон подсчитал.

– Шесть умножить на шесть и умножить на шесть.

«Нет покоя нечестивым». «Милость дьявола». Три шестерки.

Рохан и правда считал себя таким умным?

– Лучше начать с гномона, – пробормотал Джеймсон себе под нос. – Подсказка не может иметь ничего общего с тенью, потому что тень зависит от положения солнца. Но сам гномон неподвижен – вот почему лучше начать с него.

– Очевидно. – Эйвери почти удалось скрыть сарказм.

Джеймсон обошел вокруг циферблата и встал рядом с гномоном. Каменная площадка под его ногами была удивительно ровной, но, вглядываясь в тысячи других камней вокруг, он видел места, где камни потрескались, места, где сквозь них пробивались трава и мох.

Джеймсон начал считать камни, расхаживая по ним.

– Шесть вперед, шесть влево, еще шесть вперед. – Он попробовал камень под ногами. Не шатается. – Шесть вперед, шесть вправо, еще шесть вперед. – То же самое. – Шесть вперед, шесть вправо, еще шесть вправо.

Ничего не получалось. Но на этот раз внимание Джеймсона привлекло небольшое пятно грязи на поверхности камня и трава вокруг него – с одной стороны ее нет.

– Дай угадаю, – сказала Эйвери, опускаясь рядом с ним на колени. – Нам нужно копать.

«Перекопаете двор…»

Джеймсон копал пальцами, земля забивалась ему под ногти. Один оторвался, но он не остановился.

Плевать на боль.

Им нужна победа.

«Однако интересно узнать, когда перед тобой размотается запутанный клубок возможностей и ты не будешь бояться ни боли, ни неудач, ни мыслей о том, что можешь или не можешь, что должен, а что нет… Что ты будешь делать с тем, что увидишь?»

Камень зашатался. Джеймсон перевернул его. Под ним оказалась земля, твердая земля.

Он продолжал копать.

«Но моя мать разглядела что-то во мне, – звучал в его голове голос Иена. – Она оставила Вантидж мне. Выиграй его, и когда-нибудь я оставлю его тебе».

Джеймсон не останавливался.

Он никогда не останавливался.

И наконец его усилия были вознаграждены. Он нащупал ткань. Коричневый джутовый мешочек. Кровь размазывалась по его пальцам, но он раскопал его полностью и встал.

Внутри мешочка оказался ключ. Как и первый, он был сделан из золота, но на этом сходство заканчивалось. Рисунок на головке этого ключа расшифровать было сложнее. Он напоминал лабиринт.

Вот он. Джеймсон чувствовал это спинным мозгом. Чувствовал той частью своей души, которая была выкована в огне Тобиасом Хоторном. «Этот ключ откроет шкатулку, которая поможет мне выиграть Игру».

Он положил камень на место.

– Отлично, – произнес четкий голос с ярко выраженным аристократическим акцентом, – ты нашел последний ключ. Теперь отдай его мне.

Джеймсон встал и посмотрел на Кэтрин, которая отбрасывала длинную тень на камни у себя под ногами, ее белый костюм по-прежнему оставался чистым.

– Какого черта мы должны отдать его вам? – опередила его с вопросом Эйвери.

– Потому что, – раздался за их спинами другой голос, – я хочу, чтобы вы это сделали.

Джеймсон повернулся, покрепче сжав в руке ключ. Его отец проходил через кованые железные ворота.

Иен Джонстон-Джеймсон встретился взглядом с Джеймсоном и улыбнулся.

– Молодец, мой мальчик!

Глава 70

Грэйсон

«Я могу открыть эту шкатулку. Мне нужно забрать ее в свой гостиничный номер».

К Грэйсону подскочила Джиджи.

– В чем дело? У тебя сейчас это лицо.

Грэйсону нравилось думать, что его не так просто прочитать.

– Прошу прощения? – Такая формальная речь была еще одним дополнительным слоем его защиты.

– В смысле «прошу прощения»? Я видела, как погасла лампочка, мистер. Шестеренки в твоем мозгу завертелись. Хомячок официально в колесе! – Джиджи спустилась с потертой двуспальной кровати, на которой сидела рядом с Грэйсоном, встала на колени, положила руки по обе стороны от шкатулки-головоломки и наклонилась вперед.

– Шесть хомячков! – драматичным голосом произнесла она. – Шесть колесиков! И все они вращаются.

Пора устранять последствия.

– Я думаю, нам нужно еще раз осмотреть шкатулку, – сказал Грэйсон Джиджи. – Поищи что-нибудь подходящее для этого отверстия.

Саванна фыркнула.

– Тебе потребовалось шесть хомячков, чтобы придумать это?

«Нет, – подумал Грэйсон, но ничем не выдал своих мыслей. – Мы не найдем то, что нам нужно, снова осмотрев шкатулку. Оно уже у меня».

Он мог представить, как Шеффилд Грэйсон достает ключ от банковской ячейки из своего компьютера, вынимает псевдофлешку из рамки с фотографией, едет в банк, снимает деньги, кладет квитанцию в ячейку и едет сюда.

Очевидно, их отец придерживался определенной системы. У него был свой, давно заведенный порядок.

– Прекратите! – Пронзительный голос звучал так же противно, как скрип ногтей по классной доске. – Поставь шкатулку!

В дверном проеме застыла Кимберли Райт.

– Тебя вообще не должно здесь быть!

Грэйсон сразу понял, что она говорила с ним – и только с ним.

– Это комната моего сына, – продолжала она своим высоким, чуть охрипшим голосом, – ты сидишь на его кровати!

Дело было не в кровати. И не в комнате. Грэйсон не понимал, что случилось. Что-то изменилось. Он встал, но шкатулку отдавать не собирался.

Джиджи наморщила лоб.

– Тетя Ким, мы…

– Я была недостаточно хороша, чтобы быть твоей тетей. Твой отец забрал моего мальчика. Моего Колина. И когда он умер, мне даже не разрешили встретиться с вами, девочки. Шеп не хотел видеть меня рядом с вами. –