Пушкарь - Юрий Корчевский

Хрен вам всем, я не сломаюсь. Назло выплыву, лишь бы митрополит не был злопамятным и не вставлял палки в колеса. Да и пути отхода у меня всегда были – Рязань.

Неплохо, что остался дом и все свои прибыльные дела я не продал. Что можно начать в Москве с нуля, не имея много денег?

Можно попробовать, как и в Рязани, комнату кривых зеркал и качели-карусели, можно попробовать начать выпуск протезов – никто и нигде в мире пока их не делал, если не было руки, пустой рукав заправляли за пояс, если не было ноги, носили деревяшку. Ходить было неудобно, но выбора у людей не было.

Можно было попробовать наладить выпуск косметики, ну, может, косметики – это громко сказано, но женщины из косметических средств знали только три – хну, что продавалась персидскими купцами, румяна для щек и сурьму – красить брови. Тоже непаханое поле. После некоторых раздумий я решил начать все три дела сразу. Прикинул по деньгам и присвистнул. Сам собой вырисовывался один выход – ехать в Рязань, там же заказать кривые зеркала и забрать деньги с предприятий, что наработали за два месяца моего отсутствия. На обратном пути загрузить еще и доски, поскольку путешествовать в Рязань я решил на ушкуе. Второе судно, бывшая разбойничья ладья, возило доски постоянно. Так, решение принято, теперь надо действовать. Не откладывая дела в долгий ящик, я взял Сидора и отправился к причалу. Ушкуй стоял на месте, кормчий был на судне, команда где-то бродила по городу, стараясь познать грязь столичной жизни. Мы взошли на судно, поздоровались с Истомой:

– Готово ли судно, есть ли припасы?

– Судно готово к отплытию, но команда соберется только к вечеру, обленились шалопаи.

– Завтра утречком отплываем в Рязань, всем быть готовыми. Если что-то надо прикупить, возьми деньги.

Мы поехали домой, я известил Настю о решении съездить в Рязань, взять денег и заказать у стекольщика зеркала, объяснив, что хочу сразу взяться за доходные дела. Сначала она тоже запросилась со мной, но я убедил ее, что дорога опасна, да и домом управлять кто-то должен.

Собираться особенно было нечего, почистить да зарядить ружья и пистолеты. Охрана в доме оставалась надежная, во главе с Иваном. Сидор сопровождал меня в поездке. Небольшой узел со сменной одеждой уложен, краткие наставления остающимся, и я был готов.

Утром после обильного завтрака – когда еще мне удастся поесть домашних разносолов – мы отправились на судно. Верно сказано, что безделье разлагает. Половина команды ходила как сонные мухи, с опухшими с похмелья рожами. Ну ничего, в пути устроим пару занятий, дурь выветрится. Плавно отошли от причала, я оперся на борт и глядел на проплывающий мимо город. Вот потянулись пригороды и посады, впереди открывались чистая вода и луга. Я проверил свой тюфяк, заряжен ли, подсыпал на палку порох, накрыл дерюжкой. Лучше, спокойней на душе, когда тюфяк в полной готовности, ружья лежали в каюте заряженные, пистолеты я держал за поясом. Сабли и ружья команды тоже лежали на корме, рядом с кормчим. Путь в Москву кое-чему научил. На носу теперь постоянно находился вахтенный, внимательно оглядывающий проплывающие суда и берег. Я наслаждался покоем, сидя на скамеечке на корме. После бешеного и рваного московского ритма работы отдохнуть не помешает. Однако ближе к вечеру стало прохладно, с воды тянуло сыростью. Конец осени, скоро зима. Надо бы быстро обернуться, пока лед на реке не встал. На телегах зеркала еще не довезти, побьются, если телеги еще проедут по осенним слякотным дорогам.

В Рязань прибыли без приключений. Я разрешил команде по очереди сходить на берег, навестить близких, но через неделю все должны быть на судне. Оставшимся на корабле приводить судно в порядок.

Пешком пошли домой, возок остался в Москве. Прохожие здоровались, останавливались поговорить. К дому добрались нескоро, бросили вещи, поужинали. Я осмотрел дом – он был в полном порядке, слуги свое дело знали, да управляющий рачительный. С утра отправил одного из холопов нанять возчика с телегой или лучше с возком, объехать надо было много мест, пешком бы ушло много времени. Первым делом отправился к стекольщику заказать кривые зеркала. Поскольку работа была уже знакомой, обещал через неделю заказ исполнить. После отправился на аттракционы. Мне в Москве был нужен человек с опытом, чтобы самому не лезть в каждую мелочь. Поскольку на аттракционах работали четверо, один мужичок согласился поехать со мной в Москву. На сборы и улаживание дел у него оставалась неделя. Забрав деньги, я поехал в банк, где был радостно встречен управляющим. Дела шли хорошо, но потребовалось обговорить текущие вопросы. Получил и здесь проценты со вложенных денег, отправился в госпиталь. Дела здесь шли ни шатко ни валко. Да это и понятно – опыта у двух оставшихся помощников маловато, оперировать вообще некому, однако выручка кое-какая была. Когда к вечеру я добрался домой, мешочек серебра был полон. На следующий день мы с Сидором выехали во Власьево.

Надо было посетить лесопилку и сахарный завод. Управляющий и здесь не подвел – все исправно работало, приносило прибыль. Староста деревни свез князю налог, и здесь моя совесть была чиста. На лесопилке я распорядился не менее половины леса отправить судами в Москву, поскольку оборот в столице больше и цены выше, также приготовить мне для ушкуя пакет досок, чтобы не идти назад пустым. За зиму надо было делать второй станок, увеличивать производство. С одним станком на два рынка сбыта мы бы не справились. На сахарном заводе управляющий предложил часть продукции отпускать в виде леденцов – петушки или другие зверушки на палочке, с чем я согласился, в ответ предложив выпускать конфеты, делать фруктовую начинку, благо фруктов и ягод вокруг завались, делать карамельные конфеты и попробовать сбыт в Рязани. Если пойдет хорошо, отправить партию ко мне в Москву на судне, возившем лес. Мы обговорили все дела, и я уехал в Рязань. Вечером пересчитал деньги. С учетом оплаты за зеркала оставалась неплохая сумма, с умом можно было браться за организацию новых предприятий. Лезть в подвал за золотым запасом не пришлось.

Следующие несколько дней я провел с пользой, посещая знакомых купцов, налаживая деловые связи, выискивая интересные предложения. Неделя пролетела в заботах. Зеркала были готовы, и их со всем тщанием и бережением привезли замотанными в холсты и перегрузили в трюм. Туда же погрузили доски. Люди были готовы, и я не стал оттягивать отплытие, по ночам уже было холодно, листья на деревьях облетели, впереди была зима, и надо было торопиться в Москву.

Наконец, все было уложено, увязано, деньги лежали в каюте, и без провожающих мы тихо отчалили от рязанского причала.

Мой деловой вояж в Рязань закончился вполне благополучно: разбойников не встретили, хотя были готовы, снег не выпал, и лед на реке не встал. Вот и знакомая московская пристань. Не был дома всего полмесяца, а уже соскучился. Отдав необходимые распоряжения, посадил на повозки людей и направился домой. Дом – это всегда хорошо, это тыл, это место, куда хочется вернуться после странствий, место, где тебе всегда рады и ждут. Вот миновали Солянку, показался Петроверигский переулок, мой дом. Радостно я кинулся в дом, предоставив надежному Сидору разместить людей. Навстречу выбежали сияющая Настя и Миша, радостные объятия, смех, веселая кутерьма. Так, обнявшись, и вошли в дом. Я преподнес Мише в подарок и на пробу леденцы на палочке и карамель. Было интересно посмотреть, понравится ли продукция. Миша пришел в восторг и помчался во двор поделиться с детворой. Настя тоже попробовала и одобрила. Надо на сахарном заводике разворачиваться всерьез. Если леденцы наиболее предприимчивые начали делать, то по карамели конкурентов пока нет. Пообедали, за обедом не спеша я пересказал Насте рязанские новости, довольно скудные.