Закон семи - Татьяна Полякова

Такой исход поединка меня, если честно, устроил. Конечно,мысль о том, что придется делить кров с этой личностью, душу не согревала, ноего слова о грозящей мне опасности все же возымели действие, Я пошлапереодеваться, а выйдя из ванной, застала Марка Сергеевича в холле в очередномроскошном костюме. Взглянула мимоходом на себя в зеркало и с прискорбиемконстатировала, что выгляжу неподобающе, то есть совершенно неподходяще к егокостюму. Очень бы пригодился изысканный туалет, а не джинсы с трикотажной кофтой,которые пережили вместе со мной ночь в лесу.

— Прекрасно выглядите, — вдруг заявил Прохоров, ая поморщилась:

— Могли бы не ехидничать.

— С чего вы взяли? — искренне удивился он. —Вы из тех женщин, которым идет буквально все. Правда, я никогда не приветствовалнелепую манеру одеваться на работу, как на пикник в лесу, но о вкусах, какизвестно, не спорят.

— Как мило, — улыбнулась я. — Вроде быкомплимент сделали, но и в физиономию плюнуть не забыли.

— У вас просто мания искать в моих словах какой-то подтекст.

Мы покинули квартиру и спустились на первый этаж. Но возлекомнаты консьержа Марк Сергеевич свернул, и мы начали спуск в подземныйпаркинг, где стояла его спортивная машина.

— Прошу вас, — сказал он, распахивая передо мнойдверцу. Вроде бы хотел выглядеть галантным, но мне и в этом чудилась издевка.

Через минуту мы уже были на проспекте и направились всторону университета. Я напряженно оглядывалась, но ничего подозрительного незаметила.

В приемной ректора секретарь со скучающим видом поглядывалав окно. При нашем появлении она встрепенулась, расправила плечи и приняласьмурлыкать, точно кошка. Ясно, что не на меня она так среагировала. Я покосиласьна Прохорова и самой себе сказала: «Ничего в нем особенного нет», однако тожеподтянулась. По переговорному устройству девушка сообщила ректору о нашемприходе и, поднявшись из-за стола, распахнула перед нами дверь. Подозреваю, содной целью: хоть на мгновение оказаться поближе к Прохорову.

— Здравствуйте, Виктор Ильич, — сказал Прохоров.

Ректор произнес долгое «о-о-о», улыбнулся, поднялся, пожалему руку и сказал:

— Рад. Очень рад. Давно не виделись. Как дела?

— Отлично. Знакомьтесь, это Ярослава Анатольевна, мойдруг, а это тоже мой друг, Виктор Ильич.

Виктор Ильич улыбнулся, окинул меня быстрым взглядом иулыбнулся шире. В другое время я бы мысленно обозвала его кобелем, а сейчаспорадовалась.

— Присаживайтесь. — Он придвинул мне стул, МаркСергеевич устроился рядом и вновь заговорил:

— Мы за помощью.

— Все, что могу… — развел ректор руками, вновь взглянулна меня и спросил:

— Собираетесь поступать в ваш университет?

— Я закончила вуз, а о втором образовании пока недумаю.

— Она уже взрослая, — серьезно сказал МаркСергеевич, а в глазах его черти плясали.

Я поняла, что сейчас могу начать швыряться первымипопавшимися под руку предметами, и поторопилась с делом, которое привело менясюда.

— Виктор Ильич, у вас несколько лет назад работалНестор Ильин.

— Да, — с некоторым удивлением ответил тот. —Но Ильин давно умер.

— Мне это известно. Видите ли, мама отдала Ильинубумаги моего отца после смерти. Я бы хотела встретиться с кем-то из егородственников. Вы…

— У него не было родственников, — покачал головойректор. — Ильин настоящий ученый, педагог, для него весь смысл жизни был вработе, такие люди часто бывают одиноки. Так и с ним случилось.

— Значит, куда делись бумаги после его смерти,неизвестно?

Виктор Ильич нахмурился и некоторое время разглядывал своируки, как будто пытаясь решить, стоит отвечать на вопрос или нет.

— Видите ли… Последние несколько лет его опекал некийаспирант, совершенно ничтожная личность, к которому Нестор почему-тоблаговолил. Должно быть, из жалости. Помог ему защитить кандидатскую, хотя яуверен, что сам ее и писал. Не подумайте, будто я злословлю или что-то имеюпротив этого человека, но… Было ясно, что его заставляет ухаживать за Несторомобычный расчет. И он вел себя так, точно это он — благодетель. Да и сама смертьНестора… — Виктор Ильич замолчал, а я насторожилась.

— А в чем, собственно, дело?

— Ей-богу, чувствую себя старым сплетником. Все этобыло давно… В общем, у Нестора случился приступ. Он всегда жаловался на сердце,а в тот момент у него под рукой не оказалось таблеток, и «Скорую» вызвать он несмог. Утром Нестора обнаружил мертвым его, так сказать, опекун.

— Он просто наведывался к Ильину, а не жил с ним?

— В том-то и дело, что жил. И в ночь, когда Ильин умер,спал в соседней комнате. Утверждал, что ничего не слышал. Тогда было многоразных разговоров. Особенно странным показался факт, что у Нестора не оказалосьтаблеток. Он был очень аккуратным человеком и о своем здоровье заботился.Правда, при этом был очень доверчив.

— А его «опекун» что-нибудь извлек полезное для себя изситуации? — спросил Марк Сергеевич.

— Ему осталась трехкомнатная квартира. Хрущевка, но… И,разумеется, все бумаги Ильина. Он пытался продолжить занятия наукой, однако егоочередной труд оказался полным бредом.

— А что за тему он взял, не помните?

— Нет. Но что-то в высшей степени сомнительное и бездоказательное.

— А фамилия того аспиранта случайно не Разин? —спросила я. Виктор Ильич молча кивнул.

— Мы с ним встречались, — вздохнула я. — Егосупруга, кстати, утверждает, что из университета его вынудили уйти коллеги с ихинтригами.

— На самом деле, — усмехнулся Виктор Ильич, —уйти его вынудила собственная глупость. Он завел роман с женой тогдашнегоректора университета, надеясь таким образом решить свои проблемы. Дама напятнадцать лет старше, не очень умна и уж точно неразборчива. Ректору вскорестало известно об их романе, и с супругой он развелся. Изабелла Юрьевна из техженщин, что способна отравить жизнь любому, и жертву из своих когтей невыпустит. Разину пришлось на ней жениться, а вот из университета егодействительно попросили.

— Значит, все бумаги Ильина у него.

— Да. Если он их попросту не выбросил. Мне известно,что Разин теперь работает в коммерческой структуре и вряд ли вернется в науку.