Голые чувства - Диана Рымарь

— Это не бунт, это пожелание, — тихо проговорила она.

Так и не поняла, почему он ей вдруг улыбнулся, ведь еще пару секунд назад казался злющим.

Данил лег рядом, обнял. Ласково заговорил:

— Хочешь решать за себя сама, решай. Только люби меня хоть немного…

От его таких речей всё внутри Слады заполнилось теплом и благодарностью.

— А если я хочу много? — вдруг спросила она.

— В каком смысле?

— Я хочу тебя много любить, Данил!

Слада тут же охнула, слишком сильно прижатая к крепкой груди Хватова.

* * *

На следующее утро Слада решила проверить, так ли искренен был господин начальник в своем обещании больше не пытаться тотально ее контролировать. Захотелось прощупать границы дозволенного.

Первым делом позвонила своему стилисту, Мстиславу, и сказала, что он уволен. Сделала это с особенным удовольствием. Ждала, что ей сразу прилетит от Хватова, но телефон молчал. Следом отказалась от болезненных процедур массажа, на которые ее Мстислав же и отправил. Вместо этого записалась в том же салоне на шоколадное обертывание. Сменила мастера по маникюру, потому что предыдущая наотрез отказывалась слушать пожелания Слады по части формы ногтей.

Глянула на часы и ужаснулась — уже почти полдевятого!

Что-что, а опоздание к завтраку Хватов ей точно не спустит. Он терпеть не мог, когда Слада задерживалась.

Шла в столовую на ватных ногах. Ведь сегодня на ней красовалась совсем не привычная зеленая блузка, а темно-синяя. Вместо принятого на работе дресс-кода Слада надела блузку из тех, что выбрала сама, а также черную юбку-карандаш. И волосы распустила, обычную ракушку сегодня делать никак не хотелось. Решила, что один раз она может себе позволить явиться в офис вот так, хотя и была морально готова к тому, что Хватов отправит ее переодеваться.

Открыла дверь в столовую и замерла, ловя взгляд господина директора. Но тут не повезло — Данил сидел за столом с совершенно непроницаемым выражением лица. Хотя явно ждал ее появления, даже не притронулся к остывающей перед ним порции омлета.

— Извини, я задержалась.

— Присаживайся, милая, — кивнул он.

Про опоздание ни слова. Даже про неподходящие наряд и прическу ни слова. Как так? Как?! Эдак ей, может быть, даже вафли на завтрак можно?

Только Слада к ним потянулась, как Данил предостерегающе мотнул головой. И кивнул служанке.

Очень скоро перед Миловой оказалось накрытое стальной крышкой блюдо.

Слада открыла и обомлела…

Еды на тарелке не было. Зато лежала маленькая бархатная коробочка темно-синего цвета.

У Слады затряслись руки. Коробочка? Уже? Слишком маленькая, чтобы вместить в себя нечто больше кольца или сережек. И что-то ей подсказывало, что там были вовсе не сережки.

Вот почему Хватов так странно себя повел, вот почему не высказал ей ничего за опоздание.

«Была не была…»

Милова потянула руку к коробке, открыла и невольно охнула. На белом бархате покоилось кольцо удивительной красоты — обруч из белого золота венчал овальный сапфир с двумя бриллиантами по бокам. Цвет сапфира точь-в-точь как ее сегодняшняя блузка протеста против дресс-кода. Как будто специально подбирала, ей богу.

— Слада, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, — проговорил Хватов будничным тоном.

Хватов старался, очень старался не запнуться, когда делал треклятое предложение. На самом деле еле отлепил язык от неба, еле смог выдавить из себя хоть какие-то звуки. Полчаса ждал ее в столовой, весь извелся, изнервничался, а когда Слада появилась, его будто током ударило от переизбытка чувств.

Данил очень удивился звуку собственного голоса. Умудрился проговорить заветные слова так, будто читал какое-то малозначимое сообщение по работе или решил обсудить со Сладой экономическую ситуацию в Папуа — Новой Гвинее.

Так, как в ту самую минуту, Хватов, пожалуй, не нервничал никогда в жизни.

Спина холодела от липкого пота, в груди кололо, в висках стучало. Эдак он в больницу загремит, если она ему немедленно не ответит согласием.

Но Слада молчала. Сидела с вытянутой, как струна, спиной и глазела на кольцо.

Он тут так нервничает, а она молчит! Почему? Может быть, не расслышала?

— Слада, выходи за меня!

В этот раз собственный голос вообще прозвучал как из трубы.

Гулкий, чужой…

«Кто так делает предложение? — принялся он себя ругать. — Впрочем, это ведь не так уж важно, как делать предложение, главное — кто его делает, ведь так? Вдруг Слада молчит, потому что замуж за меня попросту не хочет?»

— Слада? — в третий раз попытался он привлечь ее внимание.

А она молчала, так и продолжала смотреть на кольцо.

— Слада! — позвал он более грозно.

Наконец она к нему обернулась. Как будто вынырнула из летаргического сна. Глаза огромные, испуганные, прямо как у косули, встретившей тигра.

— Ты хочешь сказать мне «нет»? — наконец он решил задать этот страшный вопрос и захрипел: — Пожалуйста, не говори мне «нет»! Ты — мое всё…

И только тут она, кажется, отмерла. Еще раз глянула на кольцо, потом на Данила, яростно покачала головой:

— Я… я не собиралась говорить тебе «нет»…

— А почему ты тогда молчишь? — спросил он нервно.

— Я… Данил, мы живем в мире всего семь дней! Неделю!

— Неправда, мы живем вместе вот уже месяц, — ответил он, прищурившись.

— Вместе месяц, а в мире только неделю! Слишком рано для предложения, ты так не считаешь? Я имею в виду, как можно за такой короткий срок стать уверенным в том…

— Я изначально понимал, что ты та самая! — отчеканил он. — Я в своем выборе на сто процентов уверен! И не говори, что я не терпеливый, я это кольцо три дня назад купил и выжидал подходящего момента, а он всё не наступал.

И тут заметил, что его пламенная речь ее только пугает. Он уверен, а она — нет. Сомневается в нем? Или боится, что он будет ею помыкать как раньше? Но Данил не собирался этого делать, особенно памятуя вчерашний разговор. Больше того, навязывать ей он больше ничего не хотел в принципе.

Он ее в жены взять хочет, а не в служанки. Она будет равной ему.

Вдруг неожиданно для себя понял: Сладе нужно дать пространство. Что ему по-настоящему необходимо — это чтобы драгоценная девочка была уверена в своем желании стать его женой. Иначе к чему всё это вообще? Он ведь не хочет до конца жизни задаваться вопросом, а хотела ли она вообще за него замуж?

— Малышка, — прохрипел он глухо, — если тебе нужно время подумать, то…