Голые чувства - Диана Рымарь

Всё, чего Данилу хотелось, — сжать Сладу в объятиях и продержать так пару сотен дней.

Данил провел в дороге почти сутки. Повезло купить билеты, хоть и с пересадкой и долгим ожиданием в аэропорту.

Прибыл в Краснодар утром следующего дня и сразу написал телохранителю:

«Где Слада?»

«Я везу ее в клинику» — отрапортовал тот и выслал адрес.

Утренние пробки уже понемногу рассасывались, и от аэропорта до частной клиники ехать минут двадцать.

Хватова встретил его водитель и сразу помчал по нужному адресу.

Можно было, конечно, подождать ее дома, но Данил и без того ждал уже почти сутки.

По дороге всё же остановился у цветочного магазина и потратил несколько драгоценных минут на выбор букета для будущей мамочки. Белые цветы? Персиковые? Красные? Только не желтые, желтые же к разлуке. Выбрал розовые — нежные, прямо как его драгоценная девочка. Розы заполнили салон бесподобным ароматом. Сладе должно понравиться.

На входе в клинику он вдруг встретил одноклассника, Стаса Аверина. Из худого прыщавого юнца с полным отсутствием уверенности в себе тот вырос во вполне респектабельного, хоть и изрядно полысевшего мужчину. И карьеру построил — служил заведующим этой самой клиники.

Увидев Хватова, Аверин поспешил подойти. Когда старые приятели обменялись крепкими рукопожатиями, спросил:

— Рад приветствовать в клинике, надеюсь, всё хорошо? Если что, только скажи, для тебя отыщем лучшего специалиста…

— Всё в порядке, спасибо! — ответил Хватов. — А помощь действительно не повредит. Моя невеста записалась к одному из здешних врачей, но я не могу до нее дозвониться…

Тут Данил безнадежно слукавил: звонить Сладе даже не пытался, хотел просто появиться перед драгоценной девочкой в виде сюрприза — развести руки в стороны и ждать, когда она подбежит обниматься. Ему как воздух требовался восторг Слады. Он им питался, он им заряжался.

— Давай узнаем, где она, — кивнул Стас. — Как зовут?

— Слада Милова. Беременна, кстати, — проговорил Данил с гордостью.

— О, поздравляю! — кивнул Аверин. — Важный шаг!

Подошел к служащей регистратуры и спросил, в какой кабинет записалась Слада.

Та постучала ноготками по клавишам и ответила:

— Она на повторной консультации гинеколога перед операцией…

— Перед какой операцией? — тут же насторожился Хватов, подлетел к стойке регистратуры.

Служащая, еще совсем юная брюнетка с большими голубыми глазами, невольно замялась, захлопала длинными ресницами. Увидев строгий взгляд начальника, смотревшего на нее поверх плеча Хватова, всё же проблеяла:

— Она записана на прерывание беременности…

— Аборт? — прохрипел Данил.

И выпал из реальности.

В буквальном смысле выпал.

Мир вдруг стал черно-белым. Хватов почувствовал себя таким одиноким, словно он один на всей земле, и больше нет никого, ни единого человека. Он развернулся и зашагал к выходу. Даже собственные шаги показались слишком гулкими и звонкими. Все остальные шумы исчезли. Не замечал больше ни одноклассника, ни остальных присутствующих. Шел как лунатик.

Когда оказался на улице, резко почувствовал себя так, будто ему только что без наркоза распилили грудную клетку, выдрали внутренности, а он по недоразумению остался жив. Почему?

Теперь хоть понятно, отчего Слада за эти сутки ему ни разу не позвонила, отчего молчала, когда он сделал ей это проклятое предложение.

Не хочет она за него замуж, не любит и никогда не полюбит. Даже ребенка его решила тут же вытравить, едва о нем узнала.

Тварь бездушная. Сука бесчеловечная.

Он с такой яростью заскрежетал зубами, что даже сам услышал этот скрип, и его передернуло. Еле смог заставить себя разжать челюсти.

Можно было бежать, остановить ее, умолять не делать необратимого. Но зачем? Если Слада не хочет его ребенка, он не хочет Сладу.

Сел в машину на заднее сиденье и замер, уставившись на вход в клинику. Не знал, сколько так просидел. Полчаса, час, больше? Телефон периодически жужжал, но Хватов не брал трубку. Водитель даже не пытался с ним заговорить, наверное, понял — шефу нужно время прийти в себя.

И тут он увидел Бездушную Тварь. Она выходила из клиники.

Одетая в простые джинсы, кроссовки и куртку, Слада надевала на плечи рюкзак.

Спокойно шла к привезшей ее сюда машине, будто только что не выскоблила из себя его ребенка. Даже робко улыбалась чему-то.

А ей вообще можно ходить после такой процедуры? Должна ли она испытывать боль? Какие-то недомогания? Он не знал, ведь ни одна из его девушек от него абортов не делала. Эта дрянь первая.

Хватов резко открыл дверь джипа и рявкнул на пол-улицы:

— Слада, иди сюда!

Она вздрогнула, резко обернулась, увидела машину Данила. Хватов на расстоянии почувствовал ее метания. Но всё же пошла в его сторону, забралась к нему на заднее сиденье.

— Выйди, — приказал Хватов водителю.

Тот высочил в мгновение ока.

И тут Слада заговорила:

— Данил, как ты здесь очутился?

— Это неважно, — прохрипел он. — Главное — зачем ты здесь. Расскажешь?

Слада глянула на букет розовых роз, лежавший рядом с Хватовым. Осторожно спросила:

— Это мне?

— Покупал для тебя, да, — ответил он отчужденно.

— Я их не заслужила. Данил, я…

— Как ты могла?! — зарычал он, резко схватив ее за руку. — Как посмела? Моего ребенка выскоблить…

Из ее глаз тут же брызнули слезы.

— Я ничего не сделала! Я ушла оттуда, не смогла.

Немного переварив услышанное, Хватов выпустил ее руку, выдохнул, но легче не стало.

— Ушла? — спросил недоверчиво и тут же снова зарычал: — Но зачем ты вообще туда пошла? На кой черт тебе это понадобилось?

— Данил, послушай, он не твой…

— Кто не мой? Ребенок?!

И тут в его мозгу что-то закоротило. Воображение тут же услужливо нарисовало картину того, как Слада спит с другим или другими. Когда успела? Он плохо следил?

— Ты мне изменяла? — взревел раненым зверем. — Ты?! Та, кого я хотел видеть своей женой?.. Ты…

Он задохнулся этими словами, не знал, как сдержался, чтобы не схватить Сладу и как следует не встряхнуть.

Тут она почти прокричала:

— Я никогда… я бы никогда! Не изменяла!

— Тогда почему ты мне только что сказала, что ребенок не мой? — спросил он с надрывом.