Песнь сауриалов - Джефф Грабб

— Я так скучала по тебе, — прошептала она. — Я пыталась повидать тебя в Тенистом доле, но арферы не позволили посетить тебя. Я так волновалась, когда ты исчез.

Сначала Путеводец почувствовал себя неуверенно в объятиях Элии, никогда раньше она так не радовалась ему. Затем он заметил, что Дракон с интересом смотрит на него. Путеводец подумал, что паладин хочет увидеть какое-нибудь подтверждение, что бард любит Элию как дочь, а не просто как поющее подобие.

В качестве своеобразного вызова, бард тоже обнял Элию и к собственному удивлению понял, что кроме гордости, как создатель ее, он в самом деле испытывает к ней какую-то нежность.

— Я тоже скучал по тебе, — тихо согласился он.

Акабар с удовлетворением наблюдал за встречей Элии и Безымянного. Дракон нравился ему, но волшебник чувствовал, что Элии нужно больше общаться с людьми.

С еще большим удовольствием он заметил, как внимательно Брек смотрит на Путеводца и Элию. «Надеюсь, что арфер проявит милосердие и учтет чувства отца и дочери Друг к другу, в своем окончательном решении по делу барда», — подумал Акабар.

Оливия, пытавшаяся не обращать внимания на то, как Путеводец радуется Элии, посмотрела на Зару, лечившую Брека. Несмотря на темный оттенок ее кожи и другой цвет волос, хафлинг быстро поняла, что жрица является еще одной из «сестер» Элии. Хафлинг заметила, что Путеводец еще не обратил внимания на женщину. Он видел только свою старшую «дочь», ту, которая поет.

Закончив лечение следопыта, жрица тихо заговорила с Акабаром по-термитски.

С помощью волшебной серьги, которую ей дал Путеводец, Оливия подслушала их разговор.

Зара потянула мужа за рукав.

— Наша встреча не была такой радостной, как у них, — прошептала она. — Ты все еще сердишься на меня из-за драки с Элией?

Акабар посмотрел на жену и вздохнул. Он понял, что ей тоже нужно общаться с людьми. Она натерпелась страху со вчерашнего дня, и хотя в ней было много от Элии, она не привыкла к ужасам и трудностям путешествий. Волшебник обнял жену за плечи и нежно поцеловал ее в губы.

— От моего гнева не осталось ничего, кроме дыма, — шепотом ответил он.

Зара обняла его, положила голову ему на грудь и глубоко вздохнула.

Акабар погладил густые каштановые волосы Зары. В его голове непрошенно возник образ Кайр. Он не мог не вспомнить ее длинные шелковистые черные волосы.

Зара почувствовала его тревогу.

— Что случилось? — спросила она, внимательно глядя на него.

— Ничего, — покачал головой Акабар. Не было смысла тревожить жену из-за его чувств к мертвой женщине. Он еще крепче обнял Зару, но образ Кайр не исчез.

Оливия почувствовала себя неловко, глядя как Акабар обнимает свою жену, и повернулась к останкам Ксарана. Кто-то однажды говорил ей, что алхимики покупают глаза бихолдера на лекарства, но она сомневалась, что от глаз Ксарана много осталось. Даже до того, как на них упал потолок, она била по ним, они были заморожены и затем подожжены Грифтом, они казались не слишком здоровыми.

Хотя от Ксарана осталось кое-что ценное. В глазнице Ксарана все еще торчал кинжал Путеводца. Оливия начала переворачивать бихолдера, чтобы достать кинжал.

Грифт поймал взгляд Дракона и махнул головой. Паладин отошел от остальных, чтобы присоединиться к своему товарищу сауриалу.

— Ну, Победитель, что твое зрение шен говорит тебе о барде? — тихо спросил Грифт.

— Несущий Тьму не владеет им, — ответил Дракон, но в его голосе не было радости.

— Значит, он не горит в пламени зла, — пожал плечами Грифт. — Но ты не сказал, что открыло тебе зрение шен.

— Он такой же, как и раньше. Высочайший, — сказал Дракон. — Гора гордости, покрытая серым туманом.

— Нейтральный… ни добрый, ни злой, — заметил Грифт. — Человек, который живет сам по себе. У него достаточно силы, чтобы твердо держаться своих убеждений. Почему их у него нет? — проворчал волшебник.

— Возможно, — предположил Дракон, — убеждения не интересуют его так, как он сам.

— Путеводец, хочешь свой кинжал? — крикнула Оливия.

Бард повернул голову в сторону Оливии.

— Конечно, маленькая богиня удачи, — ответил он, подмигивая воровке.

Оливия фыркнула с притворной надменностью, услышав льстивое прозвище и отвернулась, чтобы никто не заметил, что она покраснела. Наклонившись над трупом бихолдера, она вытащила кинжал Путеводца из центрального глаза чудовища.

Когда нога Оливии задела останки ее плаща, Грифт увидел, что репейник, которым Ксаран плюнул в хафлинга, все еще лежит в складках обгоревшей ткани.

Маг заметил, как шарик с волшебными семенами начал раздуваться. Подбежав к Оливии, он поднял ее за руку, оттаскивая ее от семян.

— Эй! — закричала она. — Опусти меня. Ты оторвешь мне руку!

Лежавший на плаще Оливии репейник со щелчком раскрылся, выпустив облако сине-черной пыли.

Свободной рукой Грифт схватил за халат Акабара и оттащил волшебника-торговца и его жену подальше от облака.

— Воспользуйся камнем! — приказал маг. — Вытащи нас отсюда! Быстрей!

Держа здоровой рукой свой волшебный камень, Путеводец взял раненой ладонью правую руку Элии.

— Дракон, сюда, — закричал бард.

Паладин подбежал к Элии и схватил ее правую руку.

Как разумное существо, облако полетело в сторону Оливии, висевшей на руке мага.

Дракон схватил Зару, Зара — Акабара. Грифт дотянулся до Акабара. Путеводец спел ноту, компанию накрыла вспышка желтого света, потом все исчезли.

Облако черной пыли облетело место, где они только что стояли, потом опустилось на пол. Без хозяина оно не могло держаться в воздухе.

Когда свет перемещающего заклинания путеводного камня погас, путешественники снова оказались на склоне холма около разрушенного замка.

— По крайней мере, мы будем здесь в безопасности, — сказал Путеводец.

Повернувшись к Оливии, он добавил, — Тебе следует быть осторожнее, маленькая богиня удачи.

— Мне? — удивленно переспросила хафлинг, вспоминая обо всех опасностях, которые угрожали Путеводцу за последние дни.

Грифт опустил Оливию, и хафлинг повалилась на траву. Она была утомлена перемещением и стонала от боли в раненом плече. Грифт помахал пальцем перед Оливией, от его тела шел запах жимолости.

— Грифт тоже говорит, что тебе следует быть более осторожной, Оливия, — перевела хафлингу Элия. — Ты едва не стала самой маленькой из слуг Моандера.

Оливия смущенно посмотрела на Путеводца.

— А как получилось, что я не поняла, что он сказал? — спросила она, притрагиваясь к волшебной серьге, которую он дал ей.