Конкистадор поневоле - Михаил Александрович Михеев

Гетман – так, специалист по боевым операциям и общению с себе подобными.

Итак, иезуит – головной мозг, гетман – спинной, и оба они мертвы. Сейчас наемникам остается думать разве что задницей. Не самый лучший выбор, но, если ничего не случится, точнее, если у иезуита не окажется дублера, то именно эффект мышления пятой точкой и произойдет. Бессмысленные метания, бессистемные решения – и распад единого организма, которым является армия, на кучу мелких отрядов, друг с другом никак не связанных. Цемент, что скреплял их воедино, раскрошился и уже ничего не удержит.

Если же у монаха дублер все же имелся, тоже ничего страшного. С ходу перехватить нити управления не получится, да и авторитета такого не будет. В общем, серьезные поиски развернутся еще не скоро, если вообще будут.

Поделившись с лейтенантом своими мыслями, он получил ответ, что дублер есть наверняка. Не та контора их послала, что складывает все яйца в одну мошонку. Причем это относится как к руководству, сидящему в параллельном мире с наступившим будущим, так и к местному средневековому Ватикану. Однако в целом ход мыслей напарника лейтенант признал верным.

Как раз в этот момент подошла одна из женщин и вручила обоим кружки с очередным неповторимого вкуса отваром. Семен попробовал, усмехнулся:

– Обрати внимание, и ведь ни капли алкоголя.

– На Руси вообще мало пили. Это стало проблемой века с восемнадцатого примерно.

– Да? Знаешь, говорят, марсианская атмосфера содержит пары спирта. Это лишний раз доказывает, что мы родом с Марса.

– Не мы, а европейцы, что хлебают свою бодягу ведрами. И вообще они рептилоиды. Вместе со своей церковью, кстати.

– Ну, здесь она еще вроде…

– Зря так думаешь. Все давно прогнило. Вон, даже женщина на папский трон однажды взобралась. А остальное – инцест, педофилия, да и просто сожительство давно уже в порядке вещей.

– Невысокого же ты о них мнения.

– Читал много.

– Еще скажи, Библию осилил.

– Было дело… Кстати! Знаешь, Библия тоже извращениям учит.

– Например?

– Ну, к примеру, там сказано: «Возлюби врага своего». Я как представлю позы, в которых я его любить буду…

– Пошляк!

– А еще там сказано: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя».

– Блин, не книга, а пособие для онанистов-извращенцев.

– Именно так, друг мой, именно так. Я вижу, ты проникся. Так что будь осторожен, вникая в мысли древних сказочников.

– Ладно, ладно. Давай я лучше подтолкну технический прогресс…

– Ara, и создашь винтовку Педерсона[10].

– Кого-кого?

– Этого самого. Я же говорю, будь осторожней. А то еще не так поймут…

Этот шутливый разговор сильно помог им, позволив сбросить напряжение. В их положении дело совершенно нелишнее. Чуть позже подошла Матрена, ухитрившаяся сбежать от кучи общественно-важных, но успевших довести ее до белого каления дел. И не просто так пришла, а под вполне благовидным предлогом – ужин принесла. Вполне себе неплохая, пускай и сваренная на скорую руку каша. Товарищи лишь переглянулись да вздохнули синхронно. Не так и много времени прошло, а картошки уже хотелось до безумия. Впрочем, кашу тоже оприходовали, не ходить же голодными. Ели все трое, потом мужчины завалились спать, Матрена ушла в дом, хотя, как подозревал Семен, предложи он ей ночевать с ними – она бы согласилась.

М-да… После этого лейтенант покрутил у виска пальцем и посоветовал ему немного снизить уровень интеллигента в крови. А то в условиях текущих реалий они только мешают. Да и не поймут его. Та же Матрена и не поймет. Оставалось только признать, что так оно и есть.

А утром Семена опять позвал к себе Матвей.

Надо сказать, он очень сдал. Еще сутки назад это был гордый, сильный, уверенный в себе человек, а сейчас на завалинке у непонятно зачем разведенного костра сидел, меланхолично помешивая длинной палкой угли, седой, изможденный старик. И сломали его не усталость, не потеря людей и даже не взрыв гранаты. Нет, его сбросило с небес на землю предательство друга, человека, которому Матвей безоговорочно доверял. Семену приходилось уже видеть подобное. Матвей еще выйдет из пике. Вот только случится это еще не скоро, а война идет здесь и сейчас.

– Пришел? – не отрывая глаз от пляшущих над раскаленными углями язычков красно-синего, почти прозрачного огня, спросил Матвей. И тут же, не дожидаясь ответа, ткнул концом палки на почему-то не убранную хозяевами здоровенную сухую корягу, торчащую из земли рядом. – Садись. Мне надо с тобой поговорить.

Семен пожал плечами, но спорить не стал. Просто тронул предложенное «кресло», убедился, что там действительно сухо и нет риска промочить штаны, а потом уже и сел. Вытянул ноги, которые гудели от нагрузок последних дней, и вопросительно посмотрел на Матвея.

А тот молчал. И не потому, что делал театральную паузу. Просто создавалось впечатление, то ли не знал, с чего начать разговор, то ли не мог решиться это сделать. Лишь спустя две или три минуты он заговорил, и речь его звучала так, будто состояла из камней, медленно и мучительно поднимаемых на гору.

– Скажи, ты никогда не задумывался о том, почему я так беспокоюсь о девочке?

– Она – ваша дочь.

– Нет, и ты это прекрасно знаешь.

– Скажем так: она жила под вашей опекой столько лет, что воспринимается вами как дочь, хотите вы этого или нет.

– Не слишком ли ты умен для простого наемника?

– Ну, я не всегда был наемником, – усмехнулся Семен.

– И кем ты был?

– Это… маловажная подробность.

– Ну-ну, – неопределенно пожал плечами Матвей, но заострять тему не стал.

Некоторое время они сидели молча. Все так же постреливали угли в костре. Все так же мутно пробивалось сквозь низкие тучи не по-летнему холодное солнце. Семен не торопился. Матвей… Ну, он, видимо, понимал, что сидеть просто так бесперспективно. Поэтому говорить вновь начал первым.

– Тебя не удивляло, что я тебе доверяю?

– Нет. Во-первых, вначале ваше доверие наверняка строилось на том, что рядом со мной постоянно был кто-то, готовый меня убить, случись нужда. Во-вторых, Матрена помогла нам выбраться – вам пришлось учитывать ее мнение. В-третьих, мы делом подтвердили, что можем и что не предаем. Ну и, в-четвертых, мы здесь чужаки для всех. Поэтому нам выгоднее к кому-то прислониться, чем играть в свою игру.

– А есть еще и в-пятых, и в-шестых, – Матвей в первый раз с начала их разговора улыбнулся. – Что же, ты молодец. Но, я думаю, пришла пора тебе многое рассказать. Но вначале принесешь клятву…

– Нет, – перебил его Семен. – Клятву приносить бесполезно. Потому что вы не знаете клятв, которые сдержат меня, а ваши для