Линия судьбы - Наталья Рощина

— Ты давно на себя в зеркало смотрел? — Сергей впервые говорил с ним на повышенных тонах. — Тебе скоро тридцать пять? Кажется, в твоем паспорте стоит неверная дата рождения. На вид тебе лет на десять больше. Не пора ли взяться за ум? Ты скоро останешься один, не боишься?

Левитин не боялся. Бизнес приносил все больше доходов. Проблемы дома решались где-то за его спиной. Он и не пытался оглядываться, чтобы вникнуть в дела семьи. Для этого у него была Шурочка. Михаил не брал в голову ее постоянные упреки, слезы, снисходя до очередного разговора, в котором ему отводилась роль обвиняемого. Левитин просто не слушал, он научился отключаться, пропуская мимо ушей ненужную информацию. Нельзя ведь отказывать женщине в маленьких капризах — пусть почувствует себя матерью Терезой, познавшей всю мудрость мироздания. Михаил все больше отдалялся от Шуры, сына. Даже его родители стали на сторону невестки.

Мишенька переходил во второй класс, когда терпение его матери иссякло. Она выполнила данное больше года назад обещание и переехала с сыном к родителям. Шура извела себя настолько, что была близка к нервному срыву. Она не могла позволить себе сорваться, потому что на нее смотрели серо-голубые глаза Мишеньки. Ради него она должна была оставаться сильной, самостоятельной, энергичной. Она знала, что сможет передвинуть горы, если это будет необходимо для покоя ее ребенка. Материнский инстинкт придавал ей столько силы, терпения, мудрости. Единственное, о чем она жалела, что не ушла от Михаила гораздо раньше. Может быть, тогда у нее был бы шанс найти сыну хорошего отца. А сейчас она не хочет, чтобы рядом был мужчина. Она устала, решив посвятить себя только сыну.

Уход жены Левитин воспринял совершенно спокойно, решив, что это очередная блажь. Никто не устраивал ему сцен, ни в чем не обвинял, но единственным человеком, которого он заставал, возвращаясь домой, была домработница. Она исправно выполняла работу по дому и однажды, хлебнув лишнего, Левитин чуть было не расширил круг ее обязанностей. Вовремя остановившись, он дал ей отпуск, облегченно вздохнув, когда за ней закрылась входная дверь. Прошло уже три недели, как Шура с сыном оставили ключи от квартиры в прихожей. Михаил решил, что дал им достаточно времени на размышление. Теперь можно было снизойти до телефонного звонка:

— Привет, — почему-то в этот вечер он вернулся домой абсолютно трезвым. Приглашения весело провести время были, но Михаил еще утром запланировал этот звонок. Ему был нужен легко управляемый язык, светлая голова. Пусть Шура не думает, что он в печали по поводу их бегства, предательского и позорного.

— Привет, — Шура посмотрела на часы: половина одиннадцатого.

— Где Миша?

— В постели.

— Позовешь?

— Он спит. Ему рано вставать. Если ты помнишь, он ходит во второй класс, — устало заметила Шура.

— Ладно. Обойдемся без приколов. Когда вас ждать? Вы хорошо погостили?

— Мы не гостим, Миша. Мы здесь живем.

— Ты показала характер. Я оценил. Может, хватит? — раздраженно спросил Левитин.

— Ты так и не понял, что у тебя больше нет семьи. Нет, понимаешь? Я подала на развод, скоро получишь повестку.

— Да? Ты думаешь, что меня это трогает? — стараясь придать своему голосу насмешливое выражение, спросил Левитин.

— Я не ставила перед собой задачу тронуть твое сердце по той простой причине, что у тебя его нет. Мне жаль тебя, Миша. Рядом с тобой никогда не будет настоящей женщины, а ты сам никогда не станешь настоящим мужиком. Не мешком с бабками, а мужчиной! — Шура позволила себе говорить на повышенных тонах, потому что ей было безразлично, как отреагирует на это Левитин. Она испытывала облегчение, высказав то, что давно хотело сорваться с языка. — Мы оставляем тебя наедине с бутылкой, общество которой ты так упорно предпочитал нашему. Прощай, бизнесмен. Пусть у тебя все сложится так, как ты того заслуживаешь.

Когда Левитин услышал гудки, он взбесился и едва удержался, чтобы тут же не поехать к Шуре, чтобы разъяснить ей, как нужно разговаривать с мужем. Однако гнев его скоро прошел, пара рюмок коньяка сняла напряжение, убрала раздраженность, вместо нее пришло приятное расслабление. В конце концов он решил, что все, что ни есть, к лучшему. Шура давно перестала интересовать его как женщина, к Мишке он так и не успел по-настоящему привязаться, полюбить. Да, есть у него сын. Один из пунктов всем известной программы. От материальной помощи Левитин не собирался увиливать, а воспитатель из него плохой. Вот Шуре все карты в руки. Пусть лепит из него, что хочет.

Левитин явился в суд по первой же повестке. Оба не собирались публично поливать друг друга грязью и разошлись мирно, не пожелав принять предложенного судьей срока на примирение. Сын оставался с матерью, Михаил не думал возражать. В его бурной, насыщенной делами и развлечениями жизни не было места и времени на воспитание ребенка. Шура была благодарна ему хотя бы за то, что он не стал чинить ей препятствий. Понимая, что он делает это исключительно из безразличия к происходящему, Шура наблюдала за тем, как Левитин прощается с сыном, фамильярно треплет его за щечку, не замечая на лице уже бывшего мужа и тени грусти. Ей же достался легкий кивок и усмешка серо-голубых глаз, в которых читалось: «Надеюсь, ты довольна?»

Сам он решил, что теперь только и начинается настоящая жизнь. Никто не требует отчетов, никому не должен объяснять своих поступков, можно распоряжаться собой по собственному усмотрению, ни на кого не оглядываясь. Эйфория обретенной свободы сопровождалась многодневным запоем. Левитин приходил на работу с отекшим лицом, едва ли вникая в дела. Его помощникам приходилось туго, потому что хозяин вдруг стал неоправданно груб и резок с ними. Он срывался на всех, кто пытался говорить с ним о делах фирмы. Для сотрудников настали тяжелые времена. Раньше закрывавшие глаза на его редкие выходки, люди взбунтовались, и однажды Левитину легло на стол несколько заявлений об уходе. Он читал четко сформулированные фразы, посмеиваясь: ему никто не нужен. Крысы бегут с корабля! Прекрасно. Он подпишет все эти чертовы бумажки. Пусть не думают, что им можно манипулировать, его можно запугать. Он — работодатель, а тех, кто хочет устроиться работать, вокруг очень много. Напрасно Сергей, оказавшийся рядом, как добрый ангел-хранитель пытался образумить его. Левитин был в угаре от собственной значимости и никчемности окружающих. Он был уверен в собственной правоте и силе.

Неприятности не заставили себя ждать. Новый бухгалтер, которого нанял Михаил, оказался некомпетентным, это не могло не сказаться на работе фирм. Первая же аудиторская проверка нашла массу несоответствий в счетах, проводках. Фирме грозили штрафы. Левитин был в ярости. Кроме того, новичкам явно не хватало прилежания и ответственности прежних сотрудников, с которыми Левитин начинал. Быть может, Михаил попросту придирался, вымещая на них раздражительность и разочарование, однако работа стала приносить ему не только радостные эмоции. Деньги перестали быть легкой добычей — они стоили слишком больших нервов. С каждым днем Левитин все чаще отгонял от себя навязчивые мысли о том, что он сделал много ошибок и что они скоро обернутся против него. Началось медленное пробуждение, каждый день которого приносил все новые неприятности.