Шаг за грань - Олег Верещагин

В коридорах корвета все обалдели от произошедшего настолько, что никто и не подумал задержать бегущих юнг. Они, тяжело дыша – хотя пробежали немного, вообще-то, остановились в капитанском салоне, у входа в каюту.

– Вам сюда не надо, – военный полицейский преградил наконец дорогу, но мальчишки успели увидеть лежащие рядом трупы – с окровавленными головами, держащиеся за руки.

Антон попятился. Споткнулся о комингс, удержался на ногах и опрометью бросился обратно…

…Когда он выбежал на причальную площадку, капитана Ярошевского вели уже далеко внизу. Люди вокруг – на лестницах, у подъемников, в переходах – недоуменно провожали группу взглядами. И еще более удивленно вскинули головы, когда сверху – там, где мальчишеская фигура, вцепившись руками в перила, перегнулась через них почти в падении – раздался отчаянный звонкий крик:

– Гад! Какой ты гад! Лучше сто раз проиграть, чем один раз – победить с такими гадами, как ты!!! Гад! Гад! Гад!

Яростный крик, его отрывистые слова не били – они словно клеймили.

Только теперь Ярошевский замолчал и ссутулился.

* * *

В личном деле расстрелянного по приговору военного суда капитана Ярошевского было отмечено, что его родители, жена, младший брат и две дочери – трех и пяти лет – погибли во время боевых действий на Китеже.

А на короткую церемонию погребения сторкадских мальчиков в космосе пришло неожиданно столько людей, что им не хватило места на парадной палубе.

Пожалуй, никогда еще Варшау – древний город на стыке Империй – не был так многолюден, как сейчас.

Люди переполняли город, и временами казалось, что он вот-вот взорвется – как плотно завинченная банка с водой, поставленная на огонь.

Военные и гражданские. Ошалелые и от этого пронзительно-шумные делегации школьников – самых разных победителей и призеров, получивших право приехать сюда в награду. Дворяне. Фермеры. Рабочие. Женщины и мужчины. Жители Земли и космических колоний. Оба Императорских Двора и весь Большой Круг. Флаги, флаги, флаги – самые разные флаги…

Не меньше пяти миллионов человек (и много тысяч не-людей) съехались сюда. Событие же, которое должно было состояться сегодня, будут смотреть более миллиарда только людей. Сколько самых разных инопланетян увидят его на экранах трансляторов – было трудно себе даже представить.

Вместе с людьми по городу волнами перекатывался обычный шум – и пение разноголосое, разноязыкое, замешанное на военных маршах. Было от чего просто-напросто ошалеть.

Молодой парень в простой одежде, по виду – рабочий, попавший в это кипение прямо с трапа самолета, не ошалел. Может быть, потому, что думал о своем и смотрел по сторонам как-то отстраненно…

…Мимо возбужденно пронеслась компания из десятка мальчишек в пионерской форме с яркими табличками «Добровольный помощник» на груди. Это были местные ребята, шедший по окраинной улочке между древних домов юноша уже несколько раз видел их – то бегущих вот так куда-то, то просто исполненных гордости за родной город и чувства собственной значимости, вышагивающих рядом с приезжими: вся пионерия Варшау была мобилизована для того, чтобы помогать на улицах «не местным» – показать дорогу, рассказать что-то, проводить куда-то… Вместе с земными мальчишками бежал нэрион – азартно прижав уши, на груди национальной рубашки – алый галстук пионера, инопланетный мальчишка перекликался с худощавым рыжим парнишкой на посвистывающем и цокающем языке, непринужденно вставляя в перекличку русские и английские слова… Юноша проводил их глазами и грустно улыбнулся, посмотрел на часы – явно не просто так, он чего-то ждал. И, судя по всему, времени до этого события оставалось еще немало.

В кофейне, куда он заглянул, хозяин – пышноусый атлет – сразу махнул рукой, предотвращая попытку достать бумажник:

– Никаких денег, пане! Сегодня все и для всех – бесплатно! Жаль, что посетителей маловато… – он обвел взглядом зал, посмотрел в большое окно-витрину и воспрянул духом: – Ну да ничего! Как парад начнется – так набьются, это право слово верно! Тогда и скучать не придется… Вам чего подать-то?

Юноша заказал кофе, печенья и почти не удивился, когда хозяин, принеся заказ, устроился на стуле рядом и завел разговор. О том, что «всех своих» он отпустил погулять в такой день, что старший сын с женой и маленькой дочкой у него живет на Китеже и как волновалась вся семья, когда Чужие напали на планету, но «бронь божи!», Чужие никого у сына не убили, хотя он сам дрался с ними в ополчении, а жена и дочь прятались в лесу у туземцев. И что двоих этих туземцев сын недавно привозил сюда, показывал Землю, и что «люди они добрые весьма, а что дикие – так и что?» И что младшего недавно с тремя одноклассниками поймали аж на Арконе – почти пробрались на космодром, чтобы лететь на Флот и вступить в него юнгами; пришлось всыпать, но несильно, уж очень дело большое. И что у дочки парень погиб в «большом сражении в космосе, знаете, конечно?» – хороший был парень такой, рос на глазах, дружили с дочкой с детства – и дочка, которую наотрез не взяли на Флот, теперь записалась на курсы медсестер, «мувит, хоть так за него отомщу – раненым помогать буду!». И что война, видимо, все-таки долгой не будет, потому что «ведь сильно добже их побили, замиренья просить будут – вы-то как думаете?»… Разговор юноше не мешал ничуть, хотя посетитель сам говорил мало. Хозяин спохватился, только когда послышался резкий электронный сигнал – видимо, заранее выставленный где-то за стойкой на приборах:

– О! Полчаса до парада! Сейчас соседи собираться начнут…

– Полчаса?! – юноша вскочил, заторопился.

Хозяин, очевидно, собиравшийся предложить посетителю остаться – экран в кофейне был огромный, – тут же уважительно спросил:

– Так у пана билет?

– Ну… – юноша развел руками и от смущения полез снова за бумажником, но хозяин с улыбкой задвинул его руку обратно в карман.

– С праздником. А до площади лучше ехать трамваем, остановка сразу за перекрестком, на любом можно…

До трамвая сразу добраться не получилось – перед самым носом движение перекрыл идущий строй солдат в парадных мундирах малиново-черно-белой расцветки. Но никто даже не пытался возмутиться – наоборот, со всех сторон послышались приветственные выкрики, слившиеся в единый гул, который, впрочем, перекрыли солдаты, хором грянувшие песню…

Это шла Гвардия – Дроздовский полк, и стены дрожали от грохота шагов и мужских голосов…

Нам в окопах родиться велела судьба

И в походах провесть свои годы.

Мы не спим, ожидая, когда же труба

Позовет нас в походы, в походы!

Нам не нужно ни денег, ни славы, ни благ —

Лишь бы был вещмешок за плечами.

Никогда мы не сможем умерить свой шаг —

Будем днями шагать и ночами.

Мы не можем забыть, мы не можем предать,