Лабиринт кочевников - Алексей Бессонов

– Простите? – вскинулся Климов. – Значит, содержимое этих бутылочек, обвязанных презервативами, действительно?.. Э-э?.. Какая-то сложная биохимия?..

– Мария хорошо умеет скрывать свои истинные чувства, а вот мне пришлось отвернуться, – кисло покивал штабс-капитан. – Да, сударь, и значение этой вашей находки нам еще только предстоит оценить. Было высказано предположение, что метисы-дайланы каким-то образом «размотали» Пермский узел, ища дороги в иные миры, но я начинаю думать, что это не так. Узлы наподобие Пермского или того же Волынского, который вдруг оказался куда сложнее, чем мы полагали, населены очень странными живыми существами, способными оказывать влияние на межполевое и межпространственное взаимодействие энергий. Как и все живое в природе, существуют они в рамках определенного баланса – и вот сейчас баланс этот оказался почему-то нарушен. Среди них имеются крохотные черви, которые у нас называют «открывашками». Внедряясь в организмы прочих обитателей подземелья, они неизвестным для нас образом направляют своего носителя в ходы, которые могут вести в никуда, а могут – в очередной мир. На еще одну планету Земля, плывущую по космическому пространству в другом измерении… Недавно мы получили вполне достоверные сведения о том, что как минимум несколько метисов заражены этим червем и пытаются использовать его возможности, но пока у них ничего не выходит. Им чего-то не хватает…

Брагин бросил на Яна короткий острый взгляд, от которого у Климова засосало под ложечкой. Он знал ответ на не заданный пока вопрос, знал – вот только отвечать было немного страшновато.

– Женщина, обнаруженная нами в заброшенном доме по соседству, жила в Заграйске не менее пяти лет, – начал Климов. – Вела самый аскетический образ жизни, никаких контактов, кроме как на рынке, где она работала уборщицей, по-видимому, не имела. И при всем при этом в доме у нее мы обнаружили немало интересного. Бутылочки, оружие, веревки, странная маска, которая для нее явно что-то значила, прибор непонятного назначения…

– Прибор – это, мм, компьютер, по-вашему, – вмешалась Мария. – Но, насколько я могу понять, не общего назначения, а специализированный. Почти такой же, как был у Ленца, только посовременнее.

– И каково его назначение?

– Этого, Ян, мы сами до конца не понимаем. Что-то вроде маршрутной машины, но при этом там десятки встроенных датчиков, реагирующих на изменение энергетических полей и связанных структур. Ваша наука, уж извини, обо всем этом пока даже не догадывается. Мы в этих вопросах тоже в самом начале пути.

– Не сказал бы, что именно «в начале», – вмешался Брагин, но Мария тут же махнула рукой:

– До середины еще далеко!

– Ясно, – вздохнул Климов. – Ну что ж, это сейчас для меня не столь уж важно. Куда важнее тот факт, что она работала на кого-то, не имеющего отношения к нашему миру. На кого? На тех самых загадочных ребят, которые умудрились обогнать в развитии даже вас? Хм! Но при этом сама она была из мира Ленца, да? Клубок противоречий. А нет ли у нас в Заграйске кого-то еще? Какого-нибудь координатора, интересующегося не только метисами-дайланами и этими, будь они неладны, червяками? Что означают веревочные сообщения из Рыжего мира? К чему эта маска, откуда она? Оттуда же? А что она означает, для чего ее хранила несчастная Галя?

– Шнуровое письмо у них сугубо храмовый язык, очень древний и редко используемый. Веревки при этом выглядят как новенькие, – Брагин задумался, почесывая подбородок. – Прочитать эти узелки мы, наверное, сможем, – штабс-капитан повернул голову, и Мария ответила ему уверенным кивком, – а вот насчет маски я пока не скажу ничего. Что касается координатора… Гм! А почему вы вообще задумались на эту тему, Ян Антонович?

– Я рассуждал довольно просто. Мы нашли место жительства убитой Гали при помощи директора рынка, на котором она работала. Она отсутствовала всего три дня, но переполошила притом всех, ее начали искать – не слишком активно, но все-таки. Из этого я сделал вывод, что никогда прежде, за все эти годы, она никуда и никогда не исчезала. Работала добросовестно, изо дня в день, практически без выходных. Метисы появились в Заграйске не ранее нынешней весны, так? Ладно, допустим. Допустим, что она вступила в контакт с ними относительно недавно… А что она делала здесь до того? Каким образом поддерживала связь с теми, на кого работала? По ночам через лабиринт? Очень может быть, однако мне кажется, что нет. Галя была не более чем полевым агентом, добывающим нужные материалы, информацию и так далее. Возможно, и в лабиринте она бывала, однако есть кто-то, кто осуществляет непосредственную связь с материнским миром. А если принять за данность, что для Гали этот мир неродной, то…

Ян развел руками и выразительно постучал себя по виску.

– Шиза, – горестно вздохнул Юра Асламов. – Полная шиза.

– Как вы сказали, поручик? – оживился Брагин. – Шиза – это от шизофрении, да? Ну, в каком-то смысле да. Я вас понимаю. Все это и в самом деле попахивает психическим расстройством.

– И кого прикажете искать, господин штабс-капитан? – Асламов выдавил кислую улыбку и отхлебнул остывший уже чай. – Сыскарь здесь именно я, так что бегать, наверное, придется тоже мне.

– Никуда бегать пока не надо, – сказал Ян. – Завтра пойдем ломать дом Мирзоева. Я вот думаю, как тебе лучше будет – в форме или нет?

– Это вы о чем? – подозрительно зашевелилась Мария. – Кто такой Мирзоев, чей дом вы сломать решили?

– Не «сломать», а вскрыть, так как он почему-то до сих пор не разграблен. Рассказать о Мирзоеве я не успел, простите, но есть у меня насчет него сильные подозрения…

Выслушав рассказ Яна, Брагин принялся усиленно тереть подбородок, а Мария налила себе еще чаю – у нее, похоже, пересохло в глотке. Вид у гостей был озадаченный настолько, что Яну даже стало их немного жаль. Они и так выглядели в чем-то наивными со своей церемонной любезностью и слабым пониманием местных реалий. Ни о какой жесткой вербовке не было даже речи. Они просили его помочь – да, с достоинством, с уверенной улыбкой, но все же именно просили, а не навязывали какие-то свои условия.

А Ян по большому счету заранее знал, что не откажет, и причин у него было достаточно.

– Мне почему-то казалось, что при старой власти контроль за гражданами осуществлялся на всех уровнях, и довольно жестко, – штабс-капитан тщательно выбирал слова, делая паузы. – Покойный ныне господин Ленц рассказывал об этом, не жалея красок. Он и сам попадал под проверки, миновать которые удалось только благодаря некоторым его гипнотическим способностям. Как же могло выйти так, что старый Мирзоев ни разу не привлек внимания «компетентных лиц»? Ведь Заграйск благодаря приборному заводу находился на особом режиме контроля? Или я ошибаюсь?

– Контроль был года до семьдесят третьего, – пояснил Асламов, – а потом уже и ехали сюда кто хотел, и чекистов поменьше стало.

– Ах, вот как?..

– Ну да. И к тому же, господин штабс-капитан, тут дело такое: Мирзоев имел инвалидность, статус инвалида труда, насколько я сейчас могу понять, да? Вот-вот – а инвалидность-то у него была какая? А такая, – Юра пристукнул себя костяшками пальцев по лбу. – И кому он нужен, шизик старый? Кто на него вообще мог внимание обратить-то? Ходит старик, хлам всякий собирает. Потом, может, даже перепродает что-то. Теоретически, может быть, и статья, а на практике? Это ж самому надо психом быть, чтоб закрыть его – как, скажите на милость, ежели он инвалид труда, головой ударенный? Да мне, уж простите, начальство так по башке надает, что я сам на инвалидность пойду!