Эффект предвидения - Надежда и Николай Зорины

Нет, надеяться на Егоровы бредни никак нельзя, нужно самой попытаться спастись.

Минут десять прошло, Егор лежит тихо, не шевелится. Спит.

Пора.

Аня, осторожно, на четвереньках, ощупывая впереди себя пол руками, стала приближаться к Егору. Через каждые два шага она останавливалась и прислушивалась. Все было тихо.

Вот рука ее наткнулась на препятствие – ботинок Егора, вернее, нога в ботинке. Она замерла, выждала немного и поползла дальше.

В каком кармане у него ключ? Если он не левша, то, скорее всего, в правом. В правом кармане брюк? В правом кармане куртки? Хоть бы немного света, проще было бы сориентироваться. Как тут вообще понять, где право, где лево.

Аня вытянула руку и нащупала волосы.

Так, это голова. Он лежит на спине, значит, правый карман…

Дикий, неистовый крик вдруг огласил комнату. Она не сразу поняла, что вырвался он из Егора. Тело его задрожало крупной частой дрожью и подбросилось вверх. Нога в ботинке ударила Аню по лицу. Она тоже закричала и откатилась назад.

Там, в том углу, где был Егор, происходило что-то совершенно ужасное, невозможное, нечеловеческое. Обезумевшее, взбесившееся существо – не Егор, не человек, это не могло быть человеком, Егором, в такой кошмар не мог превратиться человек, Егор – подпрыгивало, опадало и билось о мягкий настил пола.

Наверное, на какой-то момент Аня потеряла сознание. Наверное, она приказала своему организму потерять сознание, иначе просто бы сошла с ума, нет, умерла бы от ужаса. А когда пришла в себя, ужас в углу затих.

Уже пять долгих минут Алексей Булатович звонил в дверь Осинцевых, словно тупой, но настойчивый дальний родственник, нагрянувший в гости без телеграммы, и понимал, что бессмысленно, и уйти несолоно хлебавши не мог.

А чего, собственно, он хотел? Чтобы ему сразу вот так за здорово живешь открыли, в квартиру проводили, чаем напоили и рассказали между первой и второй чашкой (вам с молоком? с сахаром? сколько ложек положить?) историю трех убийств, а потом ручки протянули: надевайте, гражданин начальник, наручники и ведите куда там следует? Хотел бы, конечно, хотел. Но так не бывает. Булатович это прекрасно понимал, но продолжал настырно давить на кнопку звонка и прислушиваться к тишине в квартире.

Установить личность убийцы оказалось на удивление легко. Сразу после разговора с Ириной Алексей кинулся в психиатрическую больницу, где она его видела с тележкой, получается, за час примерно до убийства медсестры Светланы Журбиной. Ему объяснили, что да, такой у них работает, что это Егор Осинцев, но что в данный момент на месте его нет и где он, неизвестно, что вчера, сразу после завтрака, он исчез, утром на работу не вышел, что ему звонили, но к телефону никто не подходит, и это странно, потому что вообще-то Егор человек дисциплинированный, сам всегда предупреждает о невыходе, если что, и потому что он живет не один, а с приемной матерью, Ольгой Валентиновной, она работает здесь же, в больнице, заведует детским отделением, на прошлой неделе уезжала в командировку, еще в субботу должна была вернуться, но на работу тоже почему-то не вышла. Не вышла, вот как? Может, еще не приехала? Может быть, но это вряд ли.

Ольга. Не та ли самая Ольга… Нет, конечно, не та. Хотя…

Кстати, а что вы можете сказать об Ольге Валентиновне?

Ольга Валентиновна? Старейший наш работник, отличный специалист, а что, собственно, вас интересует? И почему вообще вы так заинтересовались Осинцевыми? Что-то случилось? Кстати, что слышно о пропавшей Соболевой? Ничего пока? Плохо, очень плохо. Как, еще жертвы? Да что вы? Подозреваете Егора Осинцева? Ну-у… нет, Егор у нас… Человек дисциплинированный, ну да, это он понял, и Ольга Валентиновна – отличный специалист, все это прекрасно, но, видите ли, жертвы. Все указывает на… И на работе нет ни того, ни другого, и к телефону, сами же говорите, никто не подходит, так что позвольте-ка адресок Осинцевых. Да пожалуйста, адрес возьмите, только… напрасно вы думаете… Ольга Валентиновна – уважаемая женщина, да и Егор… тихий, спокойный парень.

Булатович снова нажал на звонок. Эй вы, тихий, спокойный парень Егор вкупе со своей приемной мамашей, уважаемейшей женщиной Ольгой Валентиновной, откройте, милиция по вашу душу пришла, что толку таиться в недрах квартиры, она, милиция, то есть он, Булатович, все равно вас достанет. Или вы уже смотались отсюда и даже из города? Временный люфт на бегство у вас был, так что очень даже возможно. Только вот ему, Булатовичу, то есть ей, милиции, что теперь делать? Дверь ломать, вызывать бригаду, объявлять вас в розыск, звонить Замятину, просить, чтоб засаду у подъезда организовал?

Булатович в ярости пнул дверь ногой, хотел еще раз позвонить, даже руку протянул, но потом передумал, плюнул и решил порасспрашивать у ближайших соседей о семействе Осинцевых.

…С ближайшими соседями вышел облом. Из-за двери слева ему ответили грозным собачьим лаем, давая понять, что хоть хозяев и нет дома, но территория надежно защищена. За дверью справа царила могильная тишина.

И как теперь поступить? Блокпост устроить, свернувшись на коврике у квартиры Осинцевых, и ждать, пока кто-нибудь появится? Или совершить марш-бросок по всем этажам? Совершить-то можно, но что это даст? Времени – два часа дня, вероятно, все на работе, а кто и не на работе, вряд ли сможет ему помочь. Чем помочь-то? Сообщить, что страшный-ужасный Егор Осинцев только что с кинжалом в зубах скрылся за дверями экспресса такого-то, место такое-то, нижняя полка; он и сейчас еще сидит у окна, из-за занавески выглядывает, ждет, когда тронется поезд, если вы поспешите прямиком на вокзал, как раз успеете?

Никакие соседи о местонахождении преступника ничего знать не могут, глупо на это надеяться, глупо толкаться в двери, глупо вообще было сюда приезжать, глупо…

Стоп! Глупо не глупо, а что-то делать надо.

Булатовичу вдруг вспомнилась бдительная старушка – божий одуванчик, сидящая возле дома на скамейке, когда он входил в подъезд. Судя по рентгеновскому взгляду, каким просветила старушка его насквозь, она как раз из тех, кто о своих соседях знает всю подноготную, сидит на боевом посту по 28 часов в сутки и бдит. Может, у нее разжиться информацией удастся?

Алексей спустился вниз. Бабулька все так же сидела на лавочке. Он поздоровался, представился и… И понял, как же ему повезло. Пенсионерка со стажем, чекист в душе, стукач по натуре, Галина Васильевна восприняла встречу с ним, представителем власти, как неожиданный подарок судьбы. Крепко ухватив его за рукав куртки своей, похожей на птичью лапу рукой, старушка-сексот потянула Булатовича к себе.

– За чайком все обсудим, – мигнула она ему и расплылась в улыбке. – Малинка у меня в собственном соку, для дорогих гостей держу, редко, правда, бывает кто.

– Нет, спасибо, спасибо, – начал отказываться Булатович. – Чаек это хорошо, да со временем туго. В следующий раз, может.

– Когда это, в следующий раз? – слегка обиделась Галина Васильевна. – Не будет ведь никакого такого следующего раза.