Русский след Трампа. Директор ФБР свидетельствует - Джеймс Коми

моем месте. Взмах бровей не вполне отражал ситуацию; на самом деле это был полный отстой.

Та часть про «вытаскивал Дж. Эдгара Гувера» заставила меня стремиться иметь в сумке какой-нибудь инструмент, чтобы успокоить нового президента. Мне нужно было быть готовым сказать что-то, если это в принципе возможно, что снизило бы накал. После обстоятельного обсуждения со своей командой я решил, что мог бы заверить избранного президента, что ФБР в настоящий момент не проводит в отношении него расследования. Это было буквально правдой. У нас не было открытого на него контрразведывательного дела. До тех пор, пока русские не попытаются каким-либо образом воздействовать на него, нас в самом деле не волновало, забавлялся ли он в Москве с проститутками.

Главный юрисконсульт ФБР Джим Бейкер энергично спорил, что такое заверение, пусть и являвшееся правдой, может быть ошибочно узким: другое поведение избранного президента было, или наверняка станет, объектом тщательного расследования, не координировалась ли его кампания с Россией. Также выражалась озабоченность по поводу того, что ФБР впоследствии может оказаться обязанным сообщить президенту Трампу, если мы откроем в отношении него расследование. Я видел логику этой позиции, но еще я видел большую опасность, что известный своей импульсивностью новый президент развяжет войну с ФБР. А я был полон решимости соответственно сделать все, что мог, чтобы успешно работать с новым президентом. Так что я отверг чуткий совет Джима Бейкера, и отправился в Башню Трампа с «мы не расследуем вас» в заднем кармане. Снова мы оказались в беспрецедентной ситуации.

К началу 2017 года, после всех дебатов вокруг дела Клинтон, я стал относительно узнаваемым публичным лицом. Даже если я хотел скрыться из поля зрения, мой рост делал это еще сложнее. Было понятно, что какое-то число республиканцев разделяли точку зрения Хиллари Клинтон, что я повлиял на результаты выборов в пользу Трампа. Насколько сторонники Клинтон ощущали гнев — а в некоторых случаях даже ненависть — ко мне, в Мире Трампа я был чем-то вроде знаменитости. Отчего мое прибытие в Башню Трампа становилось очень неловким. Я не хотел, чтобы на меня смотрели иначе, чем на других делающих свою работу руководителей спецслужб.

Мы собрались в небольшом принадлежащем «Организации Трампа» конференц-зале. Он был безлико оформлен, и оснащен закрывавшим стеклянную стену временным тяжелым золотым занавесом от пола до потолка — в противном случае нашу встречу было бы видно из коридора. Избранный президент вовремя вошел в комнату в сопровождении избранного вице-президента и остальных назначенных старших руководителей Белого дома.

Это был первый раз, когда я лицом к лицу встретился с Дональдом Трампом. Он оказался ниже, чем выглядел во время дебатов с Хиллари Клинтон. С другой стороны, при взгляде на избранного президента мне бросилось в глаза, что наяву он выглядел точно так же, как по телевизору, что удивило меня, так как чаще всего наяву люди выглядят по-другому. Его пиджак был распахнут, а галстук был слишком длинным, как обычно.

Его лицо казалось слегка оранжевым, с яркими белыми полумесяцами под глазами в том месте, где, как я предполагал, он надевал маленькие защитные очки, и уложенными в выразительную прическу светлыми волосами, которые, при ближайшем рассмотрении, похоже все были его собственными. Помню, я тогда еще подумал, сколько времени у него должно уходить утром на их укладку. Когда он протянул руку, я мысленно отметил ее размер. Она была меньше моей, но не казалась необычной.

Трамп привел в маленькую конференц-комнату всех своих старших руководителей. Избранный вице-президент Майк Пенс, руководитель аппарата Райнс Прибус, советник по национальной безопасности Майк Флинн и пресс-секретарь Шон Спайсер сели за овальный стол переговоров, при этом Трамп и Пенс сели на противоположных концах. Они были молчаливыми и серьезными. Когда мы пожимали руки, избранный вице-президент на несколько секунд задержал рукопожатие и врастяжку произнес мое имя: «Джиииим». Это показалось мне странной комбинацией некоего приветствия старого друга и утешения того друга. Не думаю, что мы когда-либо встречались, хотя вспоминаю наш телефонный разговор четырнадцатью годами ранее, в 2003 году, когда я был окружным прокурором Соединенных Штатов на Манхэттене, и мы проводили расследование в отношении парня, регистрировавшего типичные ошибочные названия популярных детских веб-сайтов таким образом, что когда дети ошибались при наборе имен “Disneyland.com” или “Bobthebuilder.com”, их перенаправляли на порнографический веб-сайт. Моей реакцией было: «Это должно быть преступлением». Когда я обнаружил, что это стало федеральным преступлением всего несколько месяцев назад, я запросил контактные данные члена Конгресса, ответственного за «Закон о Точности Доменных Имен», чтобы поблагодарить того человека. Выяснилось, что это конгрессмен от Индианы Майк Пенс, рассказавший мне по телефону, что протолкнул этот закон после того, как один из его собственных детей был перенаправлен подобным тошнотворным образом.

Ближе всех к избранному президенту сидел директор Клеппер, а справа от него директор ЦРУ Джон Бреннан, директор АНБ Майк Роджерс, и я. Позади меня у стены сидели будущий директор ЦРУ Трампа Майк Помпео, назначенный советник по внутренней безопасности Том Боссерт, и заместитель советника по национальной безопасности К. Т. Макфарланд. В комнате также присутствовал помощник по разведывательным брифингам ЦРУ избранного президента — профессиональный сотрудник, в чью задачу входило проводить с новым президентом регулярные разведывательные брифинги — чтобы вести записи.

К этому времени я относительно тесно поработал с двумя президентами, вдобавок к десяткам других руководителей в правительстве. Мне было любопытно посмотреть, как Трамп, классический случай «рыбы без воды», будет действовать в совершенно чуждой роли. Управлять частной семейной компанией, конечно, совсем не то, что страной — или хотя бы большой государственной корпорацией. Вам приходится иметь дело с различными избирателями, которые не отчитываются перед вами, и жить в системе законов и правил, не распространяющихся на типичного исполнительного директора.

Как я видел в других руководителях, быть достаточно уверенным в себе, чтобы быть скромным — уютно чувствовать себя в собственной шкуре — вот основа эффективного руководства. Это смирение делает возможным множество вещей, ни одна из которых не важнее единственного скромного вопроса: «Что я упускаю?». Хороших руководителей постоянно беспокоит их ограниченная способность увидеть. Чтобы подняться над этими ограничениями, хорошие руководители руководствуются здравым смыслом, что не одно и тоже, что рассудком. Рассудок — это способность решить проблему, разгадать загадку, справиться с набором фактов. Здравый смысл — это способность покрутить проблему или набор фактов, и посмотреть на них чужими глазами, наблюдателей с другими предубеждениями, мотивами и опытом. Еще это способность взять набор фактов, и переместить его в пространстве и времени — может, в зал слушаний или