Ордер на смерть - Алексей Грачев

Артур мог бы и не ходить в магазин, если учесть его опасения быть узнанным и повышенную бдительность. Но сам сказал Горохову: пойдем, мол, вместе — стены давят. Не привык так долго в одном и том же помещении находиться…

Вдовин громко и возмущенно замычал, когда Петрович разорвал на нем рубашку и стал ходить вокруг него, обдумывая, с чего лучше начать. При этом он напевал еле слышно: «Не сыпь мне соль на рану, она еще болит…» Вдовин, насколько ему позволяла его неудобная поза, следил за ним глазами. Привычное выражение тоски в них сменилось выражением неподдельного страха… Еще бы — ведь неизвестно, что придет в голову этому палачу, поигрывающему ножичком!

Петрович зашел за спину Вдовину и провел кончиком лезвия длинную царапину между лопатками пленника. Тот дернулся. Петрович не унимался и делал новые надрезы — получалось что-то вроде квадрата на коже спины.

— Ну? — с угрозой в голосе спросил он Вдовина. — Понял, что я не шучу? Или скажешь, где жетон, или я у тебя на спине вырезаю лоскут кожи, квадратный такой. И подсолю его потом, как обещал. Будешь в молчанку играть — на тебе вообще живого места не останется!.. Ну? О’кей, как знаешь! Видать, ты, папаша, жадный человек. Не желаешь вернуть кусочек жести законным владельцам. Ну, тогда держись…

Петрович с каким-то даже любопытством подцепил ножом кожу на спине пленника, оттянул и начал резать по живому: не очень глубоко, но чтобы рана в виде квадрата получалась широкой. Вдовин замычал еще громче — боль была невыносимая! Он поднял связанные за спиной руки и непроизвольно ударил кулаками, обеими сразу, в пах своего мучителя. Петрович скривился от этою неожиданного удара, перестал резать и прошипел:

— Ах ты, падла! Ну, старый пердун, щас ты запляшешь тут! — И изо всех сил ударил Вдовина ребрами ладоней по почкам.

Вдовин заскулил и свесил голову на грудь — должно быть, потерял сознание. Петрович, почесывая ушибленный пах, опять вышел из комнаты, чтобы принести из прихожей газеты. Он расстелил эти старые газеты вокруг стула с привязанным к нему пленником: это нужно было сделать, потому что по спине Вдовина струилась кровь. Пока что она капала в брюки Николая Степановича, но ее сейчас должно было стать еще больше. Петрович надавал старику пощечин, чтобы тот очнулся. Когда же Вдовин уставился на него мутным, тяжелым взглядом, мучитель вернулся к своему прежнему занятию — то есть решил довести начатое до конца. И на самом деле срезал лоскут кожи со спины пленника.

Вдовин мычал и дергался, но ничего не мог сделать.

— Вот! — удовлетворенно протянул Петрович и показал пленнику лоскут его собственной кожи. — Типа носового платка получилось. Гы-гы-гы! На, папаша, высморкайся. Не хочешь? А я хочу…

Он прижал кожу окровавленной стороной к носу Николая Степановича. У того из глаз хлынули слезы — от унижения, отчаяния и боли. Петрович заржал и швырнул лоскут кожи на газету под стулом.

Вдовина била дрожь. По телу старика стекали струйки пота. Петрович показал ему пачку соли, открыл ее ножом и спросил:

— Ну, мудила, ты будешь наконец говорить или нет? А то еще кусок кожи срежу со спины! Потом еще и еще, пока не расколешься. И не дай Бог соврешь — тогда точно на лбу тебе чего-нибудь вырежем, клянусь! Ну, блин, молчишь? О’кей!

Он взял из пачки пальцами щепотку соли и посыпал ею кровавый квадрат на спине пленника… Глаза у Вдовина чуть не выскочили из орбит. Он замычал еще громче и снова потерял сознание. Петрович хлебнул пива, вытер руки о концы полотенца на затылке пленника. Подошел к Артуру:

— Блин, замудохался я с этим козлом! Давай перекурим.

— Давай, — спокойно сказал Артур.

Они закурили любимый свой «Ротманс». Петрович заглянул в газету, которую увлеченно читал его шеф. Сразу же увидел фотографии — их обоих, слово «розыск» — крупными буквами. И удивленно пробормотал:

— Ну, ёшкин свет, надо же! Так нас теперь сцапают.

— Ну, это мы еще посмотрим, — холодно возразил Артур. — Меня больше беспокоит, что там Кацман наплел про нас. Жив, сучонок, оказался, выходили его менты на нашу погибель!

— Надо было его в Печатниках кончать! — злобно бросил Петрович и опять присосался к пивной бутылке.

Артур тоже сходил на кухню за пивом. Принес, открыл стандартной открывашкой, выпил и протянул другую бутылку Горохову.

— Но про наши дела тут ни слова не сказано. Может, этот Ярцев еще не знает всего? В следующем номере Кацман начнет все на нас валить — это как пить дать! А нам с тобой сейчас надо успеть пару дел провернуть… Ну, я тебе говорил, насчет квартиры у «Кожуховской» и той гадской камеры хранения. И потом уходить на Запад. Да хрен с ним, пусть сначала в тот же Израиль! Или куда там еще из «Шереметьево-2» лучше дернуть? Только бы наш хмырь раскололся! Давай, Вадим, быстрее его раскалывай. Сейчас уже тульские подъедут, я бы хотел, чтобы они нас на «БМВ» по адресу, указанному стариком, добросили. Сечешь?

— Так, это… — задумался Петрович. — Того… Надо же и старика куда-то девать, и оружие с собой все забрать, и Петрухе ключи вернуть, мобильный — сам понимаешь.

— Понимаю, — сказал Артур. — Ну и сделаем все это! Лишь бы он скорее начал говорить… Давай пытай его, а я пока оружием займусь. Ты точно на даче все закрыл — намертво?

Горохов кивнул… Сегодня с утра пораньше он на машине Петюни один ездил на дачу. Там, убедившись, что за ним никто не следит, забрал еще часть оружия и боеприпасов на всякий пожарный, а то патроны у них кончались. К тому же «гному» не всякие патроны подходили — нужны были особые, с пулями повышенной пробиваемости, с пластмассовым хвостовиком. Кроме того, Петрович покормил своего любимого пса и за небольшую сравнительно сумму договорился с соседом, что тот временно Орекса приютит и о нем позаботится. А если бы Петрович не поехал на дачу, пес бы вскоре сдох… Горохов сильно рисковал, как он думал, — ведь он не знал, что про дачу Кацман не сказал на допросе ни слова. А основной оружейный склад Горохов запер на все замки, забаррикадировал дверь шкафом, да и вообще позапирал на даче все, что только мог. Всякое могло случиться, в том числе и такое, что история с их розыском закончится рано или поздно, а дача останется за Гороховым.

Артур начал проверять оружие, заряжать его патронами — теперь в их распоряжении было и помповое ружье «моссберг», и парочка пистолетов «смит-и-вессон», и запасные магазины, и гранаты «РГД-5», и даже один «Калашников». Плюс все те же «таурус», «гном» и снайперская винтовка.

— Если что, Петруха твой возьмется хранить оружие? — негромко спросил Артур Горохова, уже подошедшего к пленнику. — А, Вадим? Ты с ним по старой дружбе переговори — ситуация, типа, такая, нам без оружия — никак, а у самих планы все время меняются. Нам бы иметь тут склад, в незасвеченном месте.

— Поговорю, — согласился Петрович. Он плеснул пивом на окровавленный квадрат, отмахиваясь от мух, взлетевших со спины Вдовина.

Пленник очнулся и замычал. Петрович заглянул ему в лицо, показал сверкнувший на солнце нож и спросил: