Ретенция - Илья Мартынов

Один учёный-эволюционист говорил, что мы все – программы, только люди чуть сложнее, чем другие животные. Чем же мы сложнее пчёл, если строим себе почти такие же дома? Возможно, наши программы отличаются тем, что мы умеем по-настоящему глубоко восхищаться окружающим миром, радоваться солнцу и грустить во время дождя.

Я поворачиваю голову в разные стороны, запрокидываю ее, чтобы увидеть верхушки зданий. Солнечный свет путешествует по зеркальным поверхностям панорамных окон, расчерченных линиями железных стыков. До центральной площади всего пять кварталов. Это не так много, но и не мало с учётом ширины периметра.

Прохожу мимо высотки «Марго». Один из сокурсников мне рассказывал, что это здание существовало ещё до того, как старый город был преобразован в Мингалос. В нём размещался один из крупнейших в стране банков, а наверху красовалась зелёная терраса ресторана. Сейчас в небоскрёбе «Марго» лишь унылые офисы с однотипными столешницами.

Отлавливая искры солнечного света на небоскрёбах, я сперва не придаю значение гулу людских голосов. Это собравшиеся на площади жители Аридафии. Сегодня здесь можно встретить кого угодно. Чем я ближе к площади, тем громче звуки. Даже если завязать глаза тугой повязкой, всё равно можно без проблем найти нужное место по звукам гудящей толпы.

В широкий проём между двумя периметрами втиснулась почти прямоугольная вытянутая площадь. Раньше она была скруглена с двух сторон, но её искусственно урезали оградами. С каждой из длинных сторон периметра площади расставлено по три громадных полупрозрачных экрана. На них будут транслироваться речи всех шишек и выступления музыкантов.

Машины с телекамерами и воспринимающими трансляторами стоят слева от площади. Я озираюсь в поисках знакомых и коллег. Никого из восстановителей не вижу. Лица жителей центра Мингалоса можно сразу распознать по их бледности и отсутствию выраженных эмоций. Людей из других регионов выдаёт загорелый цвет кожи на улыбающихся или обеспокоенных лицах. Я замечаю, что говорят в основном приезжие, жители Мингалоса всем своим видом выказывают своё отстранённое безучастие.

– Эй, Трэй! – я вроде слышу чей-то окрик, но думаю, что мне показалось. – Мистер Коулман! – голос явно мне знаком.

Я поворачиваюсь и вижу Сэнди Митчелл, руководителя лаборатории нейрохимии. Она работает этажом ниже. Формально она тоже в подчинении у Поша, но они делают независимые проекты и почти никогда с нами не пересекаются.

– Ага, привет! – улыбаюсь я.

– Нам туда! – она указывает на жёлтую перекладину ближе к правому краю, где-то посередине между сценой и задним краем площади. – Там места всех руководителей лаборатории. Пойдём!

Я киваю и следую за Сэнди. Сам бы я в жизни не догадался сразу туда пойти. Я усаживаюсь на один из нескольких десятков стульев. На нём табличка с моим именем. Я озираюсь по сторонам, вижу много лиц, но никого не узнаю. Сэнди задаёт какие-то банальные вопросы, я что-то отвечаю, но моё внимание рассеяно. Люди прибывают, и я вижу, что многим в толпе становится трудно дышать из-за нехватки свежего воздуха. Женщины обмахиваются, а мужчины чуть задирают головы вверх.

Через некоторое время появляется флаг Аридафии, герб Мингалоса с несколькими кругами, вписанными друг в друга, играет гимн. Мы с Сэнди и другими руководителями лабораторий встаём. Гимн заканчивается, и со сцены раздается густая и утомительная речь губернатора города. Она словно специально растягивает временной континуум, превращая его в восьмёрку бесконечности, зацикленную на самой себе. Через некоторое время невидимый ведущий объявляет, что сейчас на сцене появятся члены правления «Плазмиды».

Играет музыка, на глазах у публики торец примыкающего к сцене здания отодвигается, и, как на постаменте, несколько членов правительственного совета въезжают на площадь. Их платформа зависает над землёй прямо перед сценой. Так их видно лучше почти со всех ракурсов, но мне этого мало. Я слезаю со своего сиденья и спускаюсь в толпу. Мне нужно продраться ближе к сцене, чтобы посмотреть на членов правления вблизи. У сцены стоят люди, обычные граждане. Их отделяет от сцены забор из прозрачных прутьев и живая преграда из полицейских и службы безопасности Корпорации.

Когда я протискиваю своё лицо между плеч двух очень высоких людей, краем глаза замечаю сбоку взгляд. Пронзающие холодом глаза над вытянутым тонким носом морозят моё лицо. Тот самый незнакомец, что преследовал меня в день защиты диплома, сейчас стоит всего в нескольких метрах и следит за каждым движением моего тела. Его бежевая накидка выглядит странно среди тёмных костюмов жителей центра Мингалоса. «Почему я вообще должен обращать на него внимание?» Меня посещает желание показать ему язык и смыться, но вместо этого я просто протискиваюсь вперёд, ближе к сцене. Кто-то из толпы радостно кричит, приветствуя членов правления, но большинство всё-таки молчат.

Я насчитываю только четверых из шестёрки главных шишек. Здесь худощавый Стив Кроссман в жёлтой рубашке и коричневых брюках, Луис Тэсфайе в зелёном строгом костюме и сладкая парочка из Томаса Бойма и Камилы Мерсер, одетых во всё чёрное. И не жарко им обоим? Альбертине среди них нет. И президента Рида тоже. Вероятно, он появится позже. Бойм произносит несколько невнятных фраз и передаёт слово Камиле. Я подобрался совсем близко к сцене и теперь вижу её всего в шести-семи метрах. Выпяченная вперёд грудь со свисающими рюшами чёрной блузки делает Камилу Мерсер похожей на горделивую индюшку.

– В этот знаменательный день, – начинает она свою речь, – мы, жители Аридафии, празднуем не только День замечательного столичного города Мингалоса, но и День урожая. Именно благодаря достижениям в области науки удалось ускорить день созревания плодов многих культурных растений на целый месяц, сделав их устойчивыми ко многим неблагоприятным факторам. Генные модификанты растений и животных позволили вырастить целое поколение новых аридафийцев.

В красноречии Мерсер даст фору любому из выступавших до неё. Я рассматриваю сощурившиеся от солнца глаза Бойма, но не могу разглядеть в них ничего. О чём он думает? Насколько сильно ему плевать на всех нас, стоящих тут, внизу?

– Мы пережили несколько потрясений, унёсших жизни миллионов людей на всей планете. Долгие годы мы жили в страхе перед капризами природы. Но мы научились предсказывать погоду, изменять её, осушать новые территории, сопротивляться наступлению океана. Также мы научились управлять генами организмов. Мы не побоялись бросить вызов природе и смогли обуздать её! Геномика конструирования новых организмов – вот светлое будущее Аридафии! Вместе с новыми разработками Корпорации мы построим новый мир. Ура науке, ура Мингалосу, ура сильной Аридафии!

– Урра! – ревёт толпа вокруг меня.

Понимают ли они, о чём кричат? Что вы творите, люди?! Корпорация стала вам вместо правительства, лишив вас всех последних надежд на построение демократического общества. Я продолжаю всматриваться в безвольно кричащие «ура» лица. Кажется, будто это не люди сами кричат, а в каждом рте сидит по корпорату и орёт в рупор, заставляя губы шевелиться от потока воздуха.