Водяра - Артур Таболов

- Что я должен сделать?

- Поговорить с Дедом. Предупредить.

Алихан помрачнел.

- Когда ты начинаешь какое-нибудь дело, ты понимаешь, что любая ошибка грозит тебе разорением?

- Странный вопрос. Конечно, понимаю.

- А он - исключение? Добиваясь избрания президентом, он не понимал, на что шел? Политика - тот же бизнес, только в нем ставки другие. Уступая Черномырдину ради переизбрания, он не знал, чем рискует?

- Мог и не знать, - не очень уверенно предположил Тимур.

- А должен был знать. Должны были объяснить советники. Не объяснили? Значит, такими советниками он себя окружил. Объяснили, но он не внял? Что ж, это его выбор.

Холодность и даже некоторая презрительность в словах друга удивили Тимура.

- Вы вместе работали, - напомнил он. - И в деле с Аланом он помог…

- Помог? - перебил Алихан. - Чем? Болтовней? "Возьму дело под свой контроль". Когда хотят помочь, не болтают, а помогают. Если бы с ним случилась беда, я бы всю Осетию поднял на ноги. И не на третий день, а немедленно!

Тимур промолчал. Возможно, Алихан был несправедлив. Но он имел право на несправедливость.

- Что у нас с поставками американского спирта? - вернулся Алихан к делу.

- Последний танкер на подходе. "Звезда Техаса". С чего начали, тем и кончаем.

- Постарайся продать спирт на месте. В Поти или в Гори. Цену не ломи. Нам сейчас не до прибыли.

- Значит, не будешь говорить с Дедом?

- Поговорю. Но толку не будет. Власть - штука посильнее наркотика. От нее не отказываются.

Наверху вдруг сверкнуло, будто замкнулись высоковольтные провода, одновременно грохнуло с такой силой, что содрогнулась земля и по всей округе, как собаки, заголосили охранные сигнализации машин. Снова сверкнуло и снова загрохотало, как будто рвали брезент. По навесу остановки забарабанил ливень, вздыбил пыль на асфальте, замутил фонари. Трудно, с мукой небеса освобождались от бремени, насыщая высохшую за лето землю, оживляя сады. Гроза сместилась куда-то к югу, ливень превратился в ровный сильный дождь, по обочинам побежали мутные потоки воды.

Алихан встал.

- Пойду.

- Куда ты пойдешь? - не понял Тимур. - Льет! Садись в машину, подвезу.

- Нет, пойду…

Вышагнул из-под навеса под дождь, даже не подняв воротника плаща. Тут же вернулся, порывисто обнял Тимура:

- Спасибо, что пришел. Плохо мне, брат!

Ушел, не оглядываясь. Тимур смотрел ему вслед, пока пелена дождя на скрыла высокую, мерно вышагивающую фигуру, и пробежал к "мерседесу".

На следующее утро он вызвал начальника службы безопасности Теймураза Акоева и приказал секретарше никого к нему не пускать и ни с кем не соединять. Когда Теймураз пришел, кивнул:

- Садись и слушай. Задача: убрать крупного политического деятеля. Твои действия?

- Давно я не занимался настоящим делом, - оживился Теймураз. - Кого?

- Деда.

Президент Галазов не любил показухи. Все руководители северокавказских республик давно пересели на "мерседесы" и "гелендвагены", он же продолжал ездить на "Волге". Не потому что последовал рекомендации молодого российского вице-премьера Немцова использовать в качестве служебных машин автомобили отечественного производства. Нет, он просто не хотел выделяться. Правда, "Волга" была особой сборки, с мощным роверовским двигателем, с узлом связи и стоила не меньше "мерседеса", но все же она оставалась "Волгой", на каких ездили все чиновники республики. Никто не мог упрекнуть Галазова в том, что он тратит государственные деньги на удовлетворение своего тщеславия.

Точно так же в Москву он чаще всего летал не спецрейсом, а на обычном аэрофлотском "Ту-154" в первом салоне, где был только он и его помощники. После приземления к салону подгоняли трап, других пассажиров не выпускали, пока самолет не покинут VIP-персоны. Во Владикавказе Галазов запрещал подавать машину к самолету, выходил через зал официальных делегаций, как в советские времена называли VIP-зал, любил перекинуться словом со знакомыми, иногда, под настроение, выпивал пару рюмок коньяка в баре. Он называл это пообщаться с народом. Об этой его привычке знали, в аэропорт приезжали серьезные люди в надежде между делом решить с президентом свои вопросы. Иногда получалось.

Но в конце октября, когда Галазов вечерним рейсом возвратился из Москвы с совещания, на которое его срочно вызвал премьер Черномырдин, у него не было никакого желания общаться с народом. Его трясло от бешенства, все два часа в воздухе желваки ходили по его сытому ухоженному лицу. Никогда его не унижали так, как на этом совещании.

В кабинете премьера были директор Федеральной пограничной службы России генерал армии Николаев, председатель Таможенного комитета и еще один человек лет сорока с невыразительным незапоминающимся лицом - Пекарский, владелец производственного объединения "Белоголовка", крупного ликероводочного завода. Подробно обсуждались мероприятия, призванные покончить с поставками в Осетию американского спирта. Иногда Черномырдин вопросительно посматривал на Пекарского. Тот молча кивал в знак согласия. За все время он не произнес ни одного слова. В конце совещания Черномырдин обратился к Галазову, предварительно заглянув в приготовленную референтом бумажку:

- Ты все понял… Ахсарбек Хаджимурзаевич? Твоя задача прежняя - не мешать.

За этим президента республики Северная Осетия - Алания и вызывали в Москву. Чтобы сидел и молчал. Как болван. Его мнение никого не интересовало.

Галазов понимал, что это его плата за второй президентский срок. Он уже смирился с тем, что придется платить, но не представлял, что это будет таким унизительным. Что он себе позволяет, этот грузный русский с тяжелым квадратным лицом и неряшливыми седыми бровями, известный не делами, а фразой "Хотели как лучше, а получилось как всегда"? Да, ты председатель правительства, но даже президент Ельцин, человек не слишком тонкий, никогда не обращался с подчиненными, как с холуями.

Галазов сбежал по самолетному трапу, в сопровождении охраны прошагал по бетонке летного поля и вошел в VIP-зал. При его появлении все разговоры стихли. Он постарался придать себе обычный озабоченный вид, но не очень-то, судя по всему, получилось. Никто не кинулся к нему с приветствиями, почтительно здоровались издали. Видели: не то настроение у президента, чтобы соваться с делами. Лишь высокий молодой человек в элегантном светлом плаще обратился к нему с приветливой улыбкой:

- С возвращением, Ахсарбек Хаджимурзаевич! Как долетели?

Это был Алихан Хаджаев, когда-то давно аспирант Галазова, позже доверенный его сотрудник, нынче - один из самых серьезных осетинских водкозаводчиков. Во время президентской кампании 94-го года он внес крупный вклад в предвыборный фонд Галазова и, что было особенно приятно, никогда об этом не напоминал. Рядом с ним стоял его компаньон Тимур Русланов с вечно насмешливым выражением на лице. Галазов помнил его по истории с турками, когда он заставил их выделить фронт работ осетинским строителям. Третьим был молодой осетин с военной выправкой, его Галазов не знал.