Быть Джоном Ленноном - Рэй Коннолли

у нас никогда больше не будет таких гастролей. Это неповторимо».

Однако в глубине души все четверо слегка роптали. Да, они будут шутить, что не возражают против криков, ибо за теми не слышно, если кто-то из них случайно сфальшивит, а Джон будет заливать, будто иногда он даже не удосуживался петь, а просто открывал рот, ведь все равно никто никого не слышал… но правда в том, что все то время, которое они провели в США, они были практически в плену. Из отеля в отель, из номера в номер, на сцену, и снова в отель, снова в номер, только это уже другой город… и еще один город… и снова на сцену, и вновь убивать время игрой в «Монополию» или в карты… и скоро такая жизнь начала навевать тоску.

А еще с ними столь решительно жаждали встретиться местные мэры, сановники, начальники полиции, их жены, их дети, а также диджеи, журналисты, фанаты… что вся ливерпульская четверка часто запиралась в ванной отельного номера, лишь бы остаться вчетвером. Только они знали, каково это — пребывать в центре воющего урагана внимания, порожденного ими самими, и только они, связанные узами дружбы, могли помочь друг другу пройти этот смерч. «Наверное, быть Элвисом было невыносимо, — скажет Леннон. — Он был совсем один».

31. «Мы были как короли джунглей. Как цезари»

И вот они, прославленные завоеватели, снова вернулись домой, в свою благодарную и ликующую страну. С каждой неделей Британия молодела, жить в ней становилось все веселее. Шла середина шестидесятых, и на улицах уже бушевала культурная революция — менялся стиль, менялся цвет, менялась поп-музыка, и столица превращалась в «свингующий Лондон» — так вскоре опишет ее американский журнал Time. Все короче становились юбки моделей; фотографы обретали звездную славу; за внимание в моде бились оп-арт и поп-арт — и Beatles воплощали собой этот исторический миг. Более того: они стали локомотивом, что тянул за собой всю кавалькаду шестидесятых, ведь их песни стали саундтреком эпохи.

И все же Брайан не мог позволить парням отдохнуть. Не прошло и двух недель, как они вернулись на телевидение, а еще спустя день отправились в тур по Великобритании на месяц. Почему Эпстайн так их истязал — безумный темп продолжался еще три года, — а бог его знает. Этого и сейчас никто не поймет. Может, по неопытности он не знал, чем еще заняться, и стремился обеспечить их непрерывное и максимальное появление на публике. И Beatles не жаловались, а между концертами даже выкроили время на сессии в студии — и успели закончить вторую пластинку и новый, четвертый в том году сингл.

Джон потом признавался, что это были его любимые годы за всю его карьеру в Beatles. Ночная жизнь рок-н-ролльного Лондона била ключом; ночные клубы — Bag O’Nails, Ad Lib, Scotch of St. James[66] — не закрывали двери до рассвета. И там, вдали от поклонников, битлы встречались и общались с музыкантами из других групп, теми же The Animals и The Rolling Stones. В течение года желтые газеты пытались создать конкуренцию между ними и хоть какой-то новой группой. Сначала то были The Dave Clark Five с их хитом «(Feeling) Glad All Over» (который лукаво прозвали как «feeling glad all over»)[67], а теперь — блюзовые The Rolling Stones. Джон любил компанию «роллингов» и их пластинки, но соперниками их не считал. У них не было соперников. «Мы были как короли джунглей. Как цезари», — говорил он.

К тому времени Ленноны съехали из Южного Кенсингтона. Да, там было удобно — но еще и просто сказочно удобно для фанатов, чей нездоровый энтузиазм ставил Синтию и маленького Джулиана в положение осажденных. Леннонам нужен был дом, но такой, где можно было держать фанатов на расстоянии.

Никто из битлов никогда еще не покупал себе дом. Лондона они почти не знали, и никто не представлял, где искать, потому они попросили совета у бухгалтеров Брайана. В итоге Джон и Синтия выбрали Кенвуд, большой особняк в стиле эпохи Тюдоров в графстве Суррей, в лесистом поместье Сент-Джордж-Хилл, недалеко от Уэйбриджа. Прошло несколько месяцев, и Ринго тоже нашел себе дом, чуть поменьше, а Джордж и Патти Бойд переехали в более современное, но не менее эксклюзивное бунгало в нескольких милях от Эшера.

Для богатого семьянина-бухгалтера, любителя гольфа, Кенвуд был бы раем земным. Но для велеречивой рок-звезды в возрасте двадцати четырех лет, наслаждавшейся быстрым и требовательным ритмом города, все обстояло иначе. Хотя Джон потратил 25 000 фунтов стерлингов на сам особняк и столько же на ремонт и установку бассейна, счастья он там не обрел — и по выходным часто мотался в Лондон тусоваться по ночным клубам. Пол выбрал лучше — купил викторианский особняк в самом сердце лондонского Сент-Джонс-Вуд, всего в нескольких минутах ходьбы от студии на Эбби-роуд.

И именно на Эбби-роуд продолжала строиться легенда Beatles. Их рождественский сингл 1964 года «I Feel Fine», веселая попсовая песенка, которую Леннон выстроил вокруг риффа и случайного фидбека любимой гитары Rickenbacker, сразу стал всемирным хитом. Удивляло то, что именно эту песню выбрали для сингла — ведь Пол уже написал «Eight Days A Week», и она ждала только выхода, а в итоге ее выпустили на новом, в остальных отношениях довольно слабом альбоме «Beatles For Sale». Beatles спорили, какую песню выбрать, и Джон просто выиграл этот спор. Впрочем, «Eight Days A Week» станет номером один в США, где Capitol Records штамповала больше синглов.

Интереснее всего была первая песня нового альбома — «No Reply». Ее написал Леннон, и она посвящена тому, как девушка, которую любит певец, не может увидеться с ним и поговорить. Джон снова принял облик страдальца. Да, страдал он всегда на загляденье.

Еще совсем недавно Beatles, ливерпульские неудачники, смотрели на яркие огни Лондона, как беспризорники в заиндевевшее окно. Но теперь для них отворились двери во все круги мира искусств и шоу-бизнеса. И когда Джон, извечный беспокойный искатель нового, трижды появился с Питером Куком и Дадли Муром на телеканале BBC 2 в программе «Not Only… But Also»[68], ему польстило, что главные сатирики страны — один выпускник Кембриджа, другой Оксфорда — воспринимают его как равного. Синтии приходилось сложнее. Ей такие люди казались «столь безусильно идеальными».

Певица Альма Коган, «девочка со смешинкой в голосе», была в Британии звездой, еще когда битлы только ходили в школу, и в те годы Джон