Молчание сонного пригорода - Дэвид Галеф

В течение дня, проведенного в кабинете, я проконсультировал семерых полувзрослых невротиков, которым было достаточно плохо, чтобы искать помощи, в отличие от нас остальных, плохо адаптированных к ситуации. Большинство не хотело уходить из семей. Но потом Джерри мне рассказал, что Мэвис Тэлент и Артур Шрамм разошлись.

— Ты шутишь, — взмолился я. Я не то чтобы обиделся, но все-таки почему они со мной не посоветовались? Ведь мы знали друг друга уже… сколько же лет? — ну ладно, всего три года. Но такое впечатление, что уже целую вечность.

— Нет, не шучу, Артур ночует в офисе, пока не найдет квартиру в городе. Мэвис осталась в доме с троими детьми.

Я попытался представить себе их новый домашний порядок и подумал, может, так им действительно лучше. И Мэвис, и Артур были слишком большими эгоистами, чтобы впустить в свою жизнь и супруга, и троих детей. Троих, только представьте себе, а я с одним-то не могу справиться. Я подумал о взломанном окне, которое я в конце концов заколотил от Долтона, надеясь, что поступил правильно. Перед этим его рюкзак я положил снаружи. Может, надо было сунуть в него билет на автобус до Канады.

В остальном это был типичный Джеррин звонок с целью узнать новости в обеденный перерыв. Я рассказал ему последние известия о семье Конноли: кто-то заметил, как Фрэнсес выходила из машины с неопознанным мужчиной в мотеле «Маргаритки» в Уайт-Плейнз, который прозвали «Мотель — в постель».

— Правда? А я слышал, что это был Фрэнсис с незнакомой женщиной.

Мы посмаковали подробности и перешли к профессиональным вопросам. Джерри особенно интересовался успехами этой женщины, которую направил ко мне, и я рассказал ему о прогулке с ЖН.

— Я подумывал о чем-то в этом роде. Типа «пригородная терапия».

Книга Джерри была почти закончена, но он все еще работал над заключением.

Как и я. В моей двери до сих пор зияла дыра на месте стеклянной панели: стекольщик так и не явился, и я постоянно собирался позвонить еще раз. Я хотел все закончить, но вдобавок ко всему я проспал с утра, когда хотел сделать новый ключ, поэтому пришлось просить разрешения у Джейн. Все вышло наружу, и она вроде как посмеялась.

— Что бы сказал Фрейд? — заметила она.

Мне по-прежнему было ужасно неудобно жить с Джейн. Она видела мой список претензий, и мы желчно поспорили из-за него. Когда я проигрывал эту сцену в уме, иногда я вмазывал ей по физиономии, а не она мне. В последнее время, стоило мне только заговорить с ней, как мы тут же начинали раздражаться.

— Вот, возьми еще курицы.

— Нет, она слишком сухая.

— Но тебе же нравится суховатая.

— Не до такой же степени.

Алекс слышал это и сам начинал вести себя отвратительно. Если я просил его убрать комнату, он отказывался, а если я грозился, что не дам ему сладкого или не разрешу смотреть телевизор, он отвечал давно уже знакомым рефреном: «А мне все равно». Во всяком случае, я мог повлиять на его поведение или хотя бы пытался. Он все еще боялся Большого Папы. Но в большинстве своем у нас с ним ничего путного не выходило. «Па-а-апа», — ныл он, а я в ответ передразнивал: «А-а-алекс». Как-то раз я запер его в комнате на целый час, после чего он попытался меня ударить, но я оказался проворнее и прижал его руки, когда он только замахнулся. Я не желал становиться боксерской грушей для всей моей семьи. Потом я наказал его еще и за это, и он завел себе новую присказку: «Я тебя ненавижу, я тебя ненавижу, я тебя ненавижу».

— Ну а я тебя не ненавижу, — сказал я, какое-то время послушав эту песню.

— Да? — Он посмотрел на меня, вопреки решению больше никогда на меня не смотреть.

— Да, просто иногда ты ужасно действуешь мне на нервы.

— Ты злой! — Он выбежал из комнаты.

— Нет, — сказал я пустой комнате Алекса, которая казалась соучастницей, — с меня довольно.

Сногз взял верх. Временами мне просто хотелось выйти в переднюю дверь и уйти не оглядываясь. Только я не хотел оставлять после себя плохие воспоминания. Злой папа, отвратительный муж. Незаслуженная вина — вот что самое противное в роли родителя. Поэтому, когда Билли Маккейб пригласил всех мальчиков из своего класса на роликовый каток, чтобы отпраздновать день рождения в четверг через пару недель, я ухватился за возможность восстановить свою честь. Я отменил прием на вторую половину четверга под предлогом семейных обязанностей. Этот праздник для меня важнее. Я сам катался на роликах курам на смех, но я пойду с Алексом, я буду образцовым отцом, я буду сама доброта — чтобы он это запомнил. Если бы у меня было время, возможно, я сделал бы то же самое для Джейн.

За две недели до праздника арестовали педофила. Всегда уравновешенный «Вестник» чуть ли не ликовал в репортаже на первой полосе. Полицейские поймали извращенца в Гринвуде. У них были образцы ДНК для сравнения и какие-то улики. Похоже, ему придется пока посидеть в тюрьме. Весь Фэрчестер вздохнул с облегчением. Даже зеленая изгородь, обрамлявшая недвижимость Стейнбаумов, уже не так угрожающе щетинилась. Как ни странно, только после ареста педофила мне приснился кошмар, будто кто-то украл Алекса. Во сне за него требовали выкуп, и мы с Джейн поругались из-за того, чем платить. Я хотел заплатить игрушечными банкнотами из «Монополии», а Джейн настаивала, что подойдут только акции «Халдома». В конце концов Алексу надоело, и он сам сбежал и прилетел домой на марлевых крыльях, чтобы успеть к телепередаче, по которой соскучился.

В 15:50 Тед нашел прекрасное место для парковки у входа на каток. Он заглушил мотор и посидел в машине, лениво перелистывая номер «Управления восстановлением данных». «Обратитесь к системе поддержки» — называлась одна статья с изображением улыбающегося женского лица, на которое Тед мысленно наложил черты Дона Файнстейна. Иногда он вспоминал о Доне, но отправил Дону два письма по электронной почте и так и не получил ответа. Все-таки он не переставал интересоваться планированием аварийного восстановления, и его шеф в «Модесто» намекнул, что компания могла бы прибегнуть к его услугам в этой области. Сегодня он позвонил и сказался больным, так что компании придется обойтись без него. «Каков ваш коэффициент готовности?» — спрашивала другая статья, но Тед закрыл журнал. Начали прибывать дети. Они захлопывали дверцы машин и плелись ко входу на каток, представлявшему собой комплект двойных дверей в зеленой раме с поблекшими золотыми надписями «Вход» и «Выход». Само здание напоминало продавленный торт, сверху его накрывала матовая красно-белая крыша.

Тед ждал, пока не собрались восемь мальчиков. Было уже 16:03. Он узнал многие лица по хорошо изученным классным фотографиям. Больше половины из них были симпатичные мальчики чуть неловкого, щенячьего вида, который скоро исчезнет, как только окрепнут мускулы и вытянутся туловища. В большинстве случаев мальчиков сопровождали матери, хотя в толпе попалась и парочка нелепо смотревшихся отцов. Заметив похожего на Бобби мальчика, который захлопнул за собой дверь «шевроле-тахо», Тед почувствовал напряжение в паху. Он вышел из «сентры» и по-кошачьи двинулся ко входу.