Между строк - Ирина Васильчикова

— Молодые, сначала пьем, потом целуемся! Начали, — во мне проснулся режиссер, — не пойдет, еще раз, Юлька, перестань хохотать! На Славку смотри, а не на меня.

С третьего дубля исторический кадр был снят.

Погуляв около часа, поехали к свадебному столу. В машине оказались Дина, Ванька и я.

Все — журналисты разных СМИ: я — печатных, Ванька работал на радио, а Дина — на кабельном телевидении. Естественно, начали вспоминать байки и хохотали всю дорогу. Водитель потихоньку освоился и время от времени задавал вопросы. Естественно, его интересовали подробности частной жизни звезд. Мы охотно отвечали. Так и доехали.

Свадебное пиршество немного удивило с кулинарной точки зрения. Необычные, а тем более сложные блюда никогда не остаются без внимания. Как всегда, пели, танцевали, кричали «Горько!», а незамужние пытались флиртовать с новыми знакомыми.

— Я в тебя букетом целилась. Жаль, промахнулась, — призналась на прощание Юлька.

— Спасибо, дорогая. Значит, еще не время.

— Я тебе дам «не время»! Мы теперь будем ждать повода для ответного визита.

— Ну, ждите, ждите…

Теперь они со Славкой строят семью, а я еду в «ссылку» по прихоти Алины.

Оказалось, что в Белгород едут еще несколько журналистов от разных изданий. Мы заняли три купе. Пиротехники, загрузившись, оставили сторожить аппаратуру одного из фотографов, который всю дорогу просидел в гордом одиночестве, слушая, как за стеной звенят бутылки и разливается «огненная вода».

— Ты поаккуратнее, тут взрывчатки на два концерта, — проинструктировали пиротехники и отправились в соседнее купе с двумя баулами заранее припасенного горячительного. Слышавшие это всю дорогу вздрагивали от малейшей встряски.

Дорожные разговоры продолжались почти до часу. Сначала рассказывали анекдоты, потом журналистские байки, которым никогда не будет конца и края. Стоит только начать.

— Представляете, — начал свой рассказ молодой фотокорреспондент, — на одном мероприятии я так нарвался с охраной, что два дня в себя потом приходил. Был чересчур усиленный контроль. Помимо того, что все проходили через металлоискатели, народ обыскивали. Это потом такую практику отменили. Меня почему-то шмонали с особой тщательностью. Когда охранник в третий раз похлопал по моим карманам, я не выдержал: «Что, понравился?» Как он меня не скрутил, до сих пор не пойму. Его напарники с лица спали. Но меня пропустили.

— Меня как-то приятель с утра разбудил, — вступила я в разговор, — весьма странным вопросом: «Ты не знаешь, когда просыпается Игорь Андреев?» — «Почему я это должна знать? Я даже не знаю, храпит ли он. Веришь?» — «Ну что ты сразу все в эту плоскость переводишь. Я ему дозвониться не могу». — «Зато я знаю, когда он ложится». — «Да?!» — «Я ему как-то позвонила полвторого, мне сказали, что он уже спит».

— У меня как-то такая история приключилась, — начала журналистка «Вечерних новостей» Женя Матвеева, — прихожу на интервью, разговариваем почти два часа, я довольная еду в редакцию. Начинаю расшифровывать кассету — тишина. С двух сторон. Звоню человеку. Договариваемся о встрече. Он мне во второй раз отвечает на те же вопросы. При нем перематываю кассету — тишина. Я вспоминаю все нецензурные слова, какие только знаю. Мой персонаж на удивление спокойным тоном говорит: «Позвони мне вечером домой, я тебе в третий раз наговорю». Я приезжаю домой в растрепанных чувствах. На всякий случай еще раз прослушиваю кассету. Все в порядке, просто я не в ту сторону смотала.

— А меня Марина Лазарева на своей пресс-конференции обозвала «желтой» прессой, — включился в разговор Пашка из «Журнала». — Первые вопросы, как всегда, давались мучительно. Народ спрашивал всякую муру. Марина — девушка веселая, порядком заскучала. ««Желтая» пресса, ну где же вы?» — решила она расшевелить народ. Я в это время шел к микрофону. Вопрос был не «желтый», но на грани. Зато на мне был ярко-желтый свитер. Только я подошел к микрофону, Марина говорит: «А вот и «желтая» пресса». Потом народ, наверное, месяц меня иначе как «желтая» пресса не называл. Все вдруг забыли, как меня зовут.

— У меня был совершенно убойный диалог с Валерой Килеевым, — вспомнила я одну историю. — Как-то разговорились о кино. Он посетовал, что все, как всегда, и в театре, и в кино: роли уровня «крайний солдат справа». Тогда я рассказала, что по опросу, опубликованному у нас, он входит в десятку самых сексуальных мужчин-актеров. «Приятно, конечно, но это, к сожалению, на профессию практически не влияет». — «Что так?» — «На днях был кастинг. И режиссер, и вся съемочная группа были за мою кандидатуру. Но все решают продюсеры. Этот педручило Тундерис хочет Покровского». — «Радуйся, что педручило Тундерис хочет не тебя», — машинально вырвалось у меня…

Решили все-таки «свернуть» пораньше. Вставать предстояло в шесть часов утра.

Поезд задерживался. На каком-то полустанке простояли почти два часа. Что произошло, никто так и не понял. Потом, связавшись с кем-то в городе по мобильнику, мужик из соседнего купе рассказал, что испытывали какую-то новую автоматическую систему. То, что у нас у каждого автомата должен дежурить человек с ломом, так, на всякий случай, давно ни для кого не секрет. Умную технику, как водится, заклинило в самый неподходящий момент, и понадобилось какое-то время, чтобы найти стрелочника. Он, в свою очередь, должен был сделать все вручную, по старинке. Все, как всегда.

Местная администрация встречала нас на вокзале. Было жалко людей, которые прождали нас с семи до одиннадцати. По их словам, никто ничего не знал. Время от времени объявляли, что поезд задерживается по техническим причинам. Сколько еще ждать — неизвестно.

Город произвел впечатление недавно отстроенного: белый, чистый. В принципе так оно и было. Здесь не осталось старинных дореволюционных построек, поскольку все заново возводили после войны. Двумя достопримечательностями горожане гордились особенно: отреставрированным собором и недавно появившимся на городской карте университетом.

Белгород разделен на две части. В одной — частные дома, в большинстве своем деревянные, в другой — обычные многоэтажки. В пригороде — чистенькие добротные дома из белого кирпича.

Наконец мы добрались до гостиницы. В городе их было две: одна получше, другая похуже. Строили третью, соответствующую мировым стандартам, для высоких гостей. Всем дали одноместные номера. Это радовало. Я надеялась дойти до душа и наконец отоспаться. Фигушки! Сначала нас собрали в гостиничном ресторане на запоздалый завтрак, а потом повезли знакомиться с местными достопримечательностями. Я было испугалась, что о них придется писать, но это была ознакомительная поездка. Обедали мы в ресторане, километрах в семидесяти от города. Местные чиновники прогибались перед столичными гостями как могли.

Вечером, когда официоз наконец закончился, решили с коллегами отметить приезд. Вторым пунктом программы было самостоятельное знакомство с городом. Начали с того, что решили найти приличную кафешку и выпить кофе. Нас предупредили, чтобы мы не выпендривались, заказывая эспрессо, капучино, ристретто или, не дай Бог, латте или макиато. Все сводилось к кофе растворимому и молотому. В здании рынка отыскали кафе-бар. В меню цена за чашку кофе, если сравнивать с московской, значилась просто смехотворная. Решили рискнуть. Выяснилось, что кофе только растворимый. Пришлось довольствоваться тем, что есть. Растворимый кофе нам готовили десять (!) минут. Я не знаю, из чего его готовили и как, но пить это было невозможно. Решили зайти на рынок, как-никак — визитная карточка города, посмотреть, что он собой представляет и, если повезет, прикупить каких-нибудь сувенирчиков на память. Когда мы подошли к лотку с печеньем, названия поразили до глубины души. Чего стоило печенье «Южная ночь» или «Мальчик-с-пальчик». Мы купили «Южную ночь», его фаллическая форма соответствовала названию. Во всяком случае, каждый вспомнил о своих южных ночах. Побродив еще немного, купили вино, сладости, виноград, сыр. Отмечали приезд в моем номере. Каждый притащил остатки дорожных запасов.