Костры из лаванды и лжи - Дарья Урбанская

class="p1">– Кар! – зловеще прикрикнул ворон, прыгнул вперёд и задел крылом нижнюю из коробок, составленных башней. – Кар-р-р!

Стопка зашаталась, верхний ящик рухнул, погребая под собой кровавое пиршество ворона. Он взлетел вверх с недовольным возгласом, и одновременно с этим из коробки вывалилась дьявольская кукла и уставилась на Женю фарфоровым лицом.

– А-а-а, – перекрикивая воронье карканье, завопила Женя и рефлекторно навалилась на дверь, закрывая страшную комнату. На задворках сознания билась рациональная мысль:

«Сущностям двери не преграда».

Это стало последней каплей. Обезумев от ужаса, Женя понеслась обратно в знакомую часть подвала в полной темноте, потому что потолочные споты не успевали реагировать на её перемещение и вспыхивали уже у неё за спиной, с опозданием. В этом был один плюс – то и дело оборачиваясь, она точно видела, что её пока никто не преследует.

– Открой! Элен, открой! – билась она в запертую дверь, захлёбываясь собственными рыданиями. – Да открой же ты, твою мать, идиотка малолетняя!!! Плевать мне на твоего Жан-Пьера… Жужу… Куку, как его там…

Она кричала что-то ещё, плакала, молила светлые силы, звала хоть кого-нибудь. И сквозь рыдания ей чудилось, как сзади из темноты раздаются неровные шаги, как стучит об камень костяной клюв, пробивая насквозь мёртвую плоть, как немигающий взгляд глаз-бусинок сверлит её спину, примеряясь…

Протяжное лязганье ключа прозвучало приятнее ангельского пения. Женя готова была расцеловать спасителя, будь то хоть Элен, хоть повар Агилар, хоть мерзкий приятель дяди Кости, Леонид. Она бросилась вперёд и, дрожа от пережитого кошмара, уткнулась в плечо, утонув в знакомом аромате мужского парфюма, истерически всхлипывая.

– Там ворон… мышь… он каркал. Я закрыла. А гитара в крови вся… Невеста Чакки смотрела и не моргала…

Тёплая ладонь нежно гладила по волосам, успокаивая. Постепенно бессвязный поток слов затих, и она просто прижималась к твёрдому плечу Эдуара, спрятавшись от своих страхов в надёжном кольце его рук.

– Эжени? Пришла в себя?

Он взял её лицо в ладони, заглядывая в самую душу. Мягкими движениями больших пальцев стирая слёзы с её щёк.

– Что случилось? Ты по-русски говорила, и я понял только то, что язык всё-таки красиво звучит. – Он улыбнулся, вынуждая и её слабо улыбнуться в ответ. – Испугалась, да?

Она кивнула, глядя на него широко распахнутыми глазами, теперь не в силах вымолвить и слова.

– Что бы там ни было, моя малышка, теперь всё закончилось, не бойся. Со мной ты в безопасности.

«В безопасности… – выхватила Женя главную мысль. А выдохнув осознала: – Малышка?»

Она закусила губу, что не укрылось от его взгляда.

«Почему он смотрит так?.. Так…»

Эдуар слегка отодвинул её от себя.

«Показалось».

Но в следующее мгновение он прислонил её спиной к стене и аккуратно перехватил за оба запястья, вынудив тихо охнуть от неожиданности. Прижав их к кладке у Жени над головой, Эдуар всё ещё разглядывал её так пристально, что пережитые ужасы меркли и растворялись, уступая новому чувству, которое с жаром пульсировало в каждой клеточке тела:

«Лишь бы он был рядом, не отпускал, не уходил…»

– Эжени?

Бархатный шёпот разлился вокруг, заполняя всё пространство. Его грудь плотно прижималась к её, практически пригвождая к стене, шероховатости каменной кладки впились Жене в лопатки. Но она едва заметила это, глядя словно загипнотизированная в его глаза, теряя себя в бездонных тёмных омутах. Волнительный трепет мурашками блуждал по коже.

«Какой же он… он… – нужные слова никак не подбирались, мысли путались, заглушались заполошными ударами собственного сердца. – Он… Он сейчас…»

Миг – и тёплые губы Эдуара оказались на её губах. Несмотря на таившуюся в них силу, они были как шёлк и пахли чем-то сладковато-терпким. Стон дрожью пробежал по телу, сливаясь с потяжелевшим дыханием Эдуара. От удивления Женя сама приоткрыла губы ему навстречу. Его язык скользнул внутрь. Эдуар отпустил её запястья и крепко обнял за талию одной рукой, а другую опустил на её затылок, придерживая, будто она могла вдруг отвернуться или сбежать.

Не могла. Не хотела.

Его поцелуй стал глубже, и Женя вцепилась ему в плечи, сминая пальцами ткань рубашки, притягивая к себе, всем телом ощущая жар.

Лампочка погасла, словно смутившись. И лишь темнота стала свидетелем того, как двое превратились в смешение стонов, вздохов и бешеного стука сердец. Безумие, охватившее их, дошло до той грани, когда поцелуя стало мало. Невыносимо мало.

Женя почувствовала руки Эдуара на своих бёдрах. Он повёл горячими ладонями вниз, подхватил её ноги, приподнял и сцепил их на своей талии. Подол платья скользнул вверх, смялся и бесстыдно задрался, но Жене было всё равно. В голове не осталось ни страха, ни сомнений, ни чувства неловкости. Она каждой клеточкой своего тела ощущала, что это – правильный мужчина, а значит, всё, что он делает, – правильно. С ним безопасно, с ним хорошо. Иначе и быть не может. Сознание плыло от переполняющих эмоций и выпитого алкоголя, а губы пылали огнём.

Глава 24. Казнить нельзя помиловать

Кожи словно коснулась пуховая шаль, мягко проскользив по щиколотке. Женя дёрнула ногой, пряча её под одеяло. Матрас рядом с ней чуть спружинил, заставив нахмуриться. Вязкие ото сна мысли медленно ворочались в голове, пока, наконец, не собрались во что-то целостное.

– Кто здесь?! – Женя резко села в кровати и обозрела пустую комнату, утопающую в утренних лучах солнца.

Она пощупала простыню на соседней половине кровати, но та оставалась холодной. Да и с чего бы?..

Воспоминания обрушились ушатом ледяной воды, заставив взвыть, вскочить с постели, измерить комнату шагами, а потом вновь рухнуть в подушки, зарываясь глубже в одеяло.

– Он!.. А я-то хороша!.. У-у-у…

Женя безумно злилась на себя. Не говоря уж о стыде, затопившем всю её душу. На Эдуара она тоже была разгневана, однако испытывала и благодарность за то, что хоть у одного из них хватило такта и выдержки не перейти черту.

Там, в подвале, всё закончилось так же внезапно, как и началось. Эдуар вдруг отстранился, поставил её на ноги и, чуть сместившись влево, прижался лбом к холодному камню стены. Жене показалось, что у неё из груди вырвали сердце – настолько она переплелась, срослась с ним во время невероятного поцелуя. Накатил озноб, и она обхватила себя дрожащими руками.

– Пойдём! – прохрипел он, пытаясь совладать с дыханием, переплёл их руки и потянул вглубь подвала.

Повороты, двери, проходы, узкая и грязная винтовая лестница – всё это отпечаталось в памяти какими-то туманными обрывками, а потом резко сменилось богато обставленными апартаментами.

Женя помнила, что, несмотря на возбуждение, с ужасом уставилась на огромную кровать