После заката - Стивен Кинг

27 июля 2007 года

Ладно, признаю. Я стал пересчитывать некоторые предметы. Стремлюсь к четным числам вокруг себя. Скрепки. Карандаши в карандашнице. Всякое такое. Процесс успокаивает. Все-таки я подцепил простуду от Н. Это я так шучу, хотя и не смешно.

Мой куратор, психиатр доктор Дж. из Августы, главврач в Сиринити-Хилл. Мы созвонились, и я сказал, что работаю над статьей и собираюсь сделать сообщение на Чикагской конференции этой зимой; обсудили доклад в общих чертах. Насчет конференции я, конечно, наврал. К чему мне лишние вопросы? Мы обсудили возможность передачи симптомов навязчивого невроза от пациента – психоаналитику. Дж. подтвердил мои догадки. Оказывается, это явление не распространенное, хотя редким его назвать тоже нельзя. Еще он спросил:

– Это ведь не затрагивает тебя лично, Джонни?

Проницательный. Догадливый. Всегда был умницей. А уж о вашем покорном знает столько…

– Нет, – отвечаю. – Просто интересно стало. Даже как-то затянуло…

Мы еще пошутили о чем-то, а потом я пошел к журнальному столику и пересчитал книги. Шесть. Хорошо. Шесть бьет звериную шерсть, как шутил когда-то Н. Проверил, на месте ли ключ. Конечно, он был, где положено – в ящике стола, как же иначе? Один ключ. Хорошо это или плохо? И вот остался он один… вот так-то. Может, бессвязно, зато есть над чем задуматься.

Выходя из комнаты, я вспомнил, что на столике, кроме книг, лежали и журналы. Вернулся и пересчитал их тоже. Семь! «Пипл» с Брэдом Питтом на обложке отправился в мусорную корзину.

А что такого-то? Если мне от этого спокойнее, не все ли вам равно? В конце концов, это всего лишь Брэд Питт!

Ну а если станет хуже, проконсультируюсь с Дж. серьезно. Торжественно обещаю. Выпишет мне габапентин, и все пройдет. Строго говоря, это антиконвульсант, зато есть данные, что помогает в случаях, сходных с моим. Конечно…

3 августа 2007 года

Кого я пытаюсь обмануть? Случаев, сходных с моим, нет и быть не может. И габапентин не помогает. Мертвому припарка.

А вот счет помогает. Удивительно, как он меня успокаивает. И еще кое-что. Ключ лежал не в том углу ящика стола! Я не знал об этом, просто догадался. К интуиции нельзя относиться наплевательски! Передвинул ключ. Стало лучше. Положил второй ключ – от сейфа – в противоположный угол. Похоже, уравновесил их. Шесть бьет шерсть, два – всему голова. Шутка! Здоровый сон прошлой ночью. Нет-нет. Кошмары! Андроскоггин на закате. Алая рана. Утроба. Мертворожденный.

10 августа 2007 года

Там творится что-то неладное. Восьмой камень слабеет. Нет смысла убеждать себя в обратном, каждый нерв – каждая клетка моего тела!!! – вопит об этом. Считаю книги (и обувь тоже; да-да, Н. догадался, и нечего насмехаться над этим), помогает. Правда, не лечит КОРЕНЬ ЗЛА. Расставляю все по диагонали, только и это не особенно помогает. Хотя с другой стороны…

Взять, к примеру, хлебные крошки. Укладываешь их в линию лезвием ножа… или сахар, рассыпанный полоской на столе. ХА! А как сосчитать, сколько их, этих крошек? Кристалликов сахара? Много, слишком много! Не сосчитать!

Пора прекратить это. Еду туда.

Возьму фотоаппарат.

11 августа 2007 года

Тьма. Боже всемилостивый. Почти абсолютная тьма. И еще что-то.

Во тьме был глаз.

12 августа

Видел ли я? На самом деле?

Не знаю. Кажется, видел. Точно не знаю.

Написал семнадцать слов.

Двадцать будет лучше.

19 августа

Хотел позвонить Дж., рассказать, что со мной происходит. Уже взял трубку, потом передумал, положил ее. А что я ему скажу? К тому же 1-207-555-1863 = 11. Злое число. Габапентин почти не помогает, а вот валиум – да. Кажется… Главное – не принимать слишком долго.

16 сент.

Был в Моттоне. Весь в поту. Трясет. Зато теперь их восемь. Я все исправил. Я! Исправил! ВСЕ! Боже. Ведь…

Но!

Я не смогу так жить все время.

Зато я – ЗАТО Я УСПЕЛ КАК РАЗ ВОВРЕМЯ. ОНО УЖЕ ГОТОВО БЫЛО ВЫБРАТЬСЯ. Врата держат до определенного момента, потом требуется вызов врача. Шутка. Моя.

Я видел глаз. Трехстворчатый, как и говорил Н. Ни в этом мире, ни в этой вселенной нет ничего подобного.

Он прогрызает себе путь.

Я не смирюсь. Сначала безумие Н. пустило корень в моей психике (гниловатый корешок, как я шучу), и он стал расти, рвать душу на части; пророс другой корень, третий; закрепился ствол. Они раздирают меня, раздирают мое…

Но!

Я видел своими глазами. Рядом с нашим миром есть другой. Чудовища и боги.

МЕРЗОСТНЫЕ БОГИ!

Остался один вопрос. Убью себя, тогда что? Если все – фантазия, мучениям конец. А если все происходит не только в моем воображении? Восьмой камень укрепится. По крайней мере до тех пор, пока кто-нибудь – следующий «ХРАНИТЕЛЬ» – не сунет нос на поле Аккермана и не увидит…

Гм-м… А самоубийство – не самый плохой исход!

9 октября 2007 года

В последнее время – заметные улучшения. В голове не звучат чужие мысли. Два дня назад, когда я последний раз ездил на поле Аккермана, опасения оказались напрасны. Камней, крепких, как мироздание, было восемь. В небе кружила ворона. Она сделала крюк, чтобы не пролетать прямо над камнями, зато она летала над полем! Дас ист фантастиш! (Шутка.) Я стоял с фотоаппаратом на шее (да, не любят тутошние камни фотографироваться… Н. был прав, у меня тоже ничего не получилось. Радон?), стоял в том месте, где дорога теряется в траве, и думал: ну как мне могло привидеться, что их было семь? Должен признаться, что сосчитал шаги, пока шел к машине (путь кончился нечетным шагом у двери, поэтому я еще походил вокруг) – ясно, что такие симптомы быстро не проходят. Они словно судороги в сознании – сжимают и долго не отпускают. Все-таки может быть…

Смею ли я надеяться, что станет лучше?

10 октября 2007 года

Конечно, есть и другое объяснение; иногда я с ужасом размышляю над ним. А вдруг Н. был прав насчет солнцестояний? Одно прошло, и скоро настанет другое. Закончилось летнее, впереди – зимнее. Если это так, то хорошо, правда, ненадолго. Если эти симптомы, эти «судороги» начнутся следующей весной… а потом – другой год, и опять весна…

Я не вынесу, вот и все.

А теперь еще этот глаз. Не могу отделаться от мыслей о нем – глаз, плывущий в абсолютной тьме.

И что-то там еще виднеется.

КТХУН!

16 ноября 2007 года

Восемь. И всегда было восемь. Теперь я знаю точно. Поле лежало в тишине, покрытой осенней увядшей травой, голые деревья прижались к подножию холма. Под тяжелым небом – стальная гладь Андроскоггина. Мир замер в ожидании снега.