Забудь мое имя! - Анна Гринь

– Я и сейчас привязана, – не согласилась я. – У меня мама. Кот. Друзья. Учеба. Для меня это важно.

– Настолько ли? – спросила стихиала, а я замолчала, не зная даже, что ей ответить.

Саламандра права – все уже произошло, и нельзя отмотать время назад. Обидно, конечно, что моя сущность все равно пробудилась бы. Это как болезнь, заложенная в генах, – рано или поздно тебя что-то подомнет под себя. Так что у меня есть выбор: я могу попытаться приспособиться к случившемуся или послать все к черту, уйдя в глобальную депрессию. Просто жить дальше не получится. Значит, придется приспосабливаться.

Если бы с Бесом все было легче…

Я поймала слова за хвост и запихала поглубже, вспомнив любимую поговорку бабушки про то, что все мысли материальны, даже высказанные про себя. Если бы так же просто, как мысли, можно было спрятать все то, что я испытываю к этому демону…

В него нельзя было не влюбиться. Исполнившаяся мечта. Картинка из журнала, оживший постер. Мне казалось, что таких не бывает, только как плод воображения или работы в фотошопе. Но Бестелион существовал, и мое сердце замирало от сладкого пьянящего чувства наслаждения даже тогда, когда просто его видела. Я ни разу не сходила с ума ни по одному парню. С придирчивостью покупателя в разделе техники я выискивала недостатки, слабости и отворачивалась, чтобы уйти, когда мне это удавалось. Это получалось неосознанно, и я не пыталась переубедить себя.

С Бесом все было иначе. Он не идеален, вовсе нет. Но мой внутренний голос не пытался бунтовать. Характер демона не вызывал восторга – слишком много в нем было самонадеянности, уверенности в себе, властности. Всего того, чего не встречалось у тех мужчин, которые окружали меня всю жизнь. Но здесь и сейчас мне было все равно. Рядом с ним просто хотелось быть. Где-то поблизости. И именно это пугало и гнало меня от него прочь.

Я слишком сильно в него влюбилась, если так бывает. И мне страшно. Страшно ошибиться, страшно дать себе право поверить. Страшно до дрожи и судорог. Знаю, как может быть плохо потом, после, но сердце требует.

Может, будь я другой, более свободной и сильной, ничего не пришлось бы бояться, не ждать предательства со стороны того, кто дорог. Мама вспомнила о моем существовании, когда мне исполнилось десять. К тому времени я привыкла быть отверженной обоими родителями. Отец не хотел моего рождения, хотя теперь я знаю, что обо мне он даже не подозревал. Мама слишком сильно любила свободу, чтобы связывать себя маленьким ребенком. Были бабушка и дедушка, взявшие на себя все самые главные роли в моей жизни. И еще была Ира, Ирочка, бессменная боевая подруга. А потом появился Тим – пушистый комок моего счастья, друг и товарищ.

Возможно, если бы я была обычной девчонкой, выросшей в море родительской любви и обожания родственников и друзей, с парой-тройкой братьев или сестер, то сейчас бы думала и действовала иначе. Если бы у меня были домашние обеды, воскресные походы, каникулы в лагерях. Если бы…

Вечерами я оставалась одна, пока Света занималась собой и своей жизнью. Выходные проводила в обнимку с компьютером и котом, а каникулы – у бабушки с дедушкой.

Знаю, что мир не идеален, и совершенные семьи бывают только в рекламе сока, а романтика – в фильмах, но так хочется всего этого для себя. Хоть клочок! Зажать между пальцами, спрятать и никому не отдавать.

И хочется быть красивой, счастливой, достойной любви того, кого сама люблю. И не сомневаться ни в чем. И не бояться ничего. Брать то, что хочется, и отдавать, сколько смогу. И не сидеть на грязной кровати в гостинице в неизвестном городе и мире, обдумывая, могу ли я доверять слову демона. И сомневаться в том, что он ко мне испытывает.

И бояться задать один простой вопрос, зная, что может прозвучать в ответ.

– Хочу отдохнуть, – всхлипнула я, зарываясь носом в ворот куртки.

– Хорошая идея, – согласилась стихиала и замолчала, давая мне возможность погрузиться в сон, полный сомнений и переживаний.

Тамалис, нервно подергивая прядь светлых волос, быстро перемещалась из одной части зала совещаний в другую. Ходьбой она себя не утруждала. Мысли эллы путались, как она ни старалась сосредоточиться на чем-то одном. Ее не радовал ясный весенний день, обласканный светом бледного солнца Верхнего царства, не радовала и перспектива опять говорить с отцом. Ожидая появления Атардиона, Тамалис оборвала лепестки всех роз в большой белой вазе, установленной на подоконнике. Цветы были восхитительны и распространяли дивный аромат, но сейчас это только раздражало девушку.

– Слуга! – гаркнула элла в сторону двери и, не дожидаясь ответа, опустилась в кресло в дальней части зала.

Через секунду в помещение вбежала молоденькая девушка и неуклюже присела в реверансе.

– Да, госпожа?

– Налей мне вина и приберись, – коротко велела Тамалис и перевела взгляд на стоявший рядом столик.

Девушка-служанка подошла тихо, как только смогла, чтобы не разозлить эллу, и дрожащими руками вынула из ведерка со льдом бутылку, собираясь налить белое вино в высокий хрустальный бокал. Но так разволновалась, что бутылка выпала из ее пальцев, с грохотом ударилась о мраморный пол и покатилась, расплескивая вокруг ледяное золото пятидесятилетней выдержки.

– Неумеха, – прошипела Тамалис, скривив красивые губы, от чего все ее лицо приобрело неприятный отталкивающий облик, а секунду спустя кожа эллы начала наливаться неярким матовым свечением, проступающим даже сквозь тонкое шелковое платье цвета полыни. – Вон! Иначе пожалеешь! Вон отсюда! Видеть тебя не желаю больше!

Служанка попятилась, поскользнулась на винной луже, упала и, всхлипывая, ползком направилась к двери, стремясь как можно быстрее убраться с глаз дочери Повелителя.

– Что ты кричишь, Лиса? – ухмыльнулся невысокий, очень худой элл с длинными светлыми волосами, перекинутыми через плечо, появляясь в соседнем кресле. – Сдержаннее нужно быть. Сдержаннее. Иначе все вокруг решат, что ты волнуешься.

– Что тебе нужно, Лорис? – тихо вымолвила Тамалис, стараясь контролировать свои эмоции.

– Почему ты решила, что мне что-то нужно? – искренне удивился молодой мужчина, закидывая ногу на ногу. – Я просто проходил мимо и заглянул на огонек. Не каждый день увидишь тебя в панике, дорогая моя.

– Я не в панике, – хрипло выдавила элла. – И я не твоя дорогая.

– Правда? А я так надеялся, – усмехнулся Лорис, изобразив на красивом лице разочарование. – Особенно после того раза…

– Это была ошибка. И если вздумаешь кому-то рассказать об этом… – Тамалис наклонилась вперед к бледнокожему эллу, пытаясь не угрожать слишком явно.

– Разве я говорил об этом? – обиделся Лорис, взглядом наполняя бокал вином. – Ты стала очень мнительна, Лиса. С некоторых пор. Неужели ты думаешь, что я в самом деле могу использовать свое знание против тебя?

Тамалис до побелевших костяшек сжала пальцы, силясь унять свою раздраженность. Этот элл одновременно пугал и восхищал девушку. Даже по меркам Верхнего царства Лориса можно было бы назвать стариком, если бы не внешность, над которой он постоянно трудился. Говорили, что он один из самых древних эллов царства, но дочь Повелителя мало верила этим слухам. Куда больше ее волновало, что Лориса нужно опасаться. Таких, как он, лучше иметь в союзниках, а не врагах.