А. Смолин, ведьмак - Андрей Александрович Васильев

Зелье сделало свое дело, оно выжгло всю скверну, которой напоследок одарил меня Смелков. Отличная штука, я в свое время очень обрадовался, когда этот рецепт появился в моей книге, поскольку уже тогда мне стало ясно, что рано или поздно его придется пустить в ход. При моей профессии по-другому быть и не могло. Зелье это было направлено на врачевание ран, нанесенных мертвыми, теми, кто, покинув мир живых, все еще обретается на Земле, скрываясь в тенях. Не всяких, разумеется, ран, только тех, которые можно назвать легкими, но зато в этом случае оно работало неизменно результативно. Кстати, еще часок-другой, и не факт, что оно бы мне помогло. Если бы яд нежизни проник глубже и потек по моим венам вместе с кровью, то уже все, силы зелья не хватило бы. И тогда оставался бы мне один путь — спешно бежать на кладбище, на поклон к его Хозяину, с нижайшей просьбой вытравить ту дрянь, которая вот-вот меня убьет. Любому умруну такая способность в базовой комплектации выдается, он может, если надо, чуть ли не с того света человека, отравленного тленом, вытащить.

— Это вот так, — я втянул в себя воздух и снова плеснул зелья на рану. — Уф-ф-ф!

На этот раз и шипение было потише, и боль не такой острой. Так, чутка подергало — и все. Выходит, обошлось, излечился я. Но вообще это уже бог весть какой по счету звоночек от моей Хозяйки. Ох, допрыгаюсь я когда-нибудь. Точно допрыгаюсь.

— Саш? — взгляд Маринки стал профессионально-острым, из него пропали расслабленность и хмель. — Поясни?

— Народная медицина, — ответил ей я, вытирая крупные бисеринки пота, выступившие у меня на лбу. — В ней знаешь сколько всего непознанного? У-у-у! Будь здоров!

— Смолин, за дуру меня не держи, — попросила соседка. — Ни одна народная медицина не сможет такого. Минуту назад у тебя правую руку впору было ампутировать, а теперь она вон от левой почти не отличается, разве что только краснотой на коже. Так не бывает.

— Марин, ты просто не в курсе, — искренне жалея о том, что под воздействием боли все же пустил эту занозу к себе, произнес я. — И не такое бывает. Просто если все время сидеть в городе и кататься на «хаммере», то не будешь знать, сколько тайн и загадок скрывается в маленьких деревнях, затерянных на карте России. Кстати, а что за черт тебя на такой тачке возит? Ну, который меня утром чуть не сбил? Он кто?

— Он водитель, — пояснила соседка и ткнула меня пальцем в красноту на предплечье. — И чего, даже не больно?

— Скорее неприятно. А с каких это пор ты личным водителем обзавелась? Это что, теперь журналистам столько платить стали? Может, мне тоже в ваше ремесло податься?

— Да нет, платят мало. Я ж тебе говорила, у меня сейчас страстный роман с одним металлургом, вот у него денег как у дурака фантиков. Вообще-то он прижимистый, но на мне не экономит, по крайней мере такова официальная версия в его изложении.

— А в твоем?

— Слушай, нам больше поговорить не о чем, кроме как о моей личной жизни? — возмутилась Маринка и начала сдирать фольгу с горлышка бутылки. — Расскажи лучше, где был, что видел и в какой именно деревне приготовляют вот такую микстуру. Лучше всего если к рассказу приложишь координаты геолокации, я бы туда прокатилась, с местными жителями пообщалась.

— Да ты в этой деревне была, — улыбнулся я, вытирая предплечье кухонным полотенцем. — Со мной вместе, года три назад. И производительницу этого лекарства видела. Помнишь, ночь, лес, полянка с камнем, милая старушка в белом? Так что, если желаешь — съезди, пообщайся. Только допоздна там не задерживайся, а то дороги скверные, не ровен час, накроется твой «хаммер» на тамошних буераках. Наши дороги, сама знаешь, любую технику ухайдакать могут.

Маринка молча наполнила пустую кружку, стоявшую на столе, шампанским и осушила ее до дна. Видно, помнилась ей та поездка. Может, неясно, неявно, но помнилась. И страх, который ее неслабо торкнул той ночью в лесу, тоже.

Впрочем, похоже, тот страх Маринке вот-вот детскими играми может показаться. Стоит ей только развернуться — и все, новая порция ночных кошмаров соседке гарантирована. Почему? Да потому что из коридора, еле слышно ступая, в кухню вошла Мара. В свое время эта малышка с черными глазами меня самого изрядно перепугала, в первую очередь несоответствием внешнего облика с внутренней сутью. А я к тому времени уже разное повидал. Что уж тут говорить о Маринке, нервы которой к тому же изрядно расшатаны алкоголем и многообразными стрессами, неизбежными в ее профессии.

— А поехали, — стукнула кружкой по столу Маринка, при этом икнув. — Тем более все эти фольклорные страсти-мордасти чудно бьются в одну тему, которую я недавно начала копать. Мне одна сорока на хвосте принесла весточку о чудном старичке, который не так давно…

Фразу она не закончила, это было связано с тем, что Мара положила ей свою хрупкую ручку на затылок и что-то прошептала, после чего Маринка сонно хлопнула глазами, а секундой позже врезалась челюстью в стол.

— Она не твоя, — тут же сообщил девочке я. — Предупреждаю: даже не вздумай тянуть из нее жизнь или чего другое. Нарушишь мой запрет — поссоримся.

— Как скажешь, — покладисто согласилась та и снова провела ладонью по волосам моей соседки. — Хотя я бы не отказалась. В ней очень много жизни. Очень. Правда, и дури столько же. Ты имей в виду, ведьмак, если она за ум не возьмется, надолго ее удачи не хватит, я это точно вижу. Сама сгинет, и тех, кто рядом с ней окажется, погубит.

— Вот тут я с тобой согласен, — признал я. — Вот только фиг до нее достучишься. Ладно, давай ближе к делу. Что от меня требуется, скажи точнее?

— Через два часа ты должен быть рядом с той, чью душу хочешь вернуть из Нави, — ткнула пальчиком Мара в направлении круглых часов, висящих на стене. — Зови ее, найди те слова, которые смогут заставить душу вернуться в тело. Я помогу ей их услышать. Если они придадут ей силы, то знакомица твоя вернется обратно. Если нет, то не тревожь меня более по ее поводу. Не будет в том смысла.

— Елки-палки, — я глянул на циферблат. — Ночь на дворе, больница закрыта. Как же я в палату попаду?

— Не моя печаль, — холодно ответила Мара. — Я тебя упреждала загодя, как и что. Нужно было раньше думать.

Верно, надо. Только всего на меня навалилось столько, что какую-то мелочь нет-нет