Бригада (1-16) - Александр Белов

противоположные вчерашним. На следующий день история повторилась, и свидетель теперь уже опровергла себя вчерашнюю. И так семь раз.

Всерьез испугавшись за свой рассудок, Песцова помчалась на бывшую работу и погрузилась в изучение архивов. Казалось бы, в зачумленном мозгу все должно было встать на свои места. Но болезнь только усугубилась: документы, под которыми стояла ее подпись… точно так же опровергали один другой. У опытного работника возникло подозрение, что часть актов уже задним числом была сфальсифицирована, а ее подпись попросту подделана. Но… какие именно акты проверок были подлинными, а какие сфабрикованными, она разобраться уже не могла. Пережитый стресс, усугубляемый паническим страхом за уголовную ответственность в связи с дачей ложных показаний, привел несчастную в состояние глубочайшей депрессии с элементами бреда.

Это только один случай, а их у доктора Ватсона было множество. Среди пациентов находились мнимые руководители «подставных фирм», созданных «под давлением Белова» и мнимые конкуренты, которым мнимый Белов угрожал фантастической расправой. Были даже мнимые киллеры, нанятые виртуальным Беловым для убийства мнимых- конкурентов. После всего услышанного Станислав Маркович Вонсовский стал всерьез опасаться грозящего лично ему профессионального заболевания. Ведь его именитый коллега, величайший ученый-психиатр Бехтерев еще в конце позапрошлого века вовсю оперировал такими понятиями как «психическое заражение» и «психическая инфекция».

Именно по этой причине он с большим недоверием и осторожностью отнесся к новому пациенту, тоже, кстати, пенсионеру, который с порога заявил, что является свидетелем убийства редактора газеты «Колокол» журналиста Безверхих. На осторожный вопрос доктора, почему же «свидетель» не пошел со своими сведениями в прокуратуру, а вместо этого явился к врачу, дедушка вполне аргументированно ответил:

— А я там был! Вернее даже, не в прокуратуре, а в райотделе милиции. Знаете, там раньше штаб «народных дружин» располагался…

В милиции его выслушали очень внимательно, записали услышанное в протокол, и сказали, что обязательно вызовут, возможно, даже не. раз, повесткой. Однако вечером того же дня, когда рассказчик возвращался в свою одинокую квартирку вдовца после пары кружек пива, пропущенных с приятелями в «стекляшке», на подходе к дому его ждала встревоженная внучка, живущая с родителями в соседнем доме. Девушка сказала, что деда искали какие-то люди, несколько раз звонили в квартиру ее родителей, сообщили что «дедушка серьезно болен и нуждается в срочной госпитализации», оставили номер телефона и просили перезвонить, как только он появится. И действительно, возле его подъезда дежурила специализированная машина «Скорой помощи»

Пожилой человек не на шутку перепугался, домой не пошел, а ночь провел у родственников, которые не знали, что им и думать. А наутро рванул в частную клинику «Гармония», поскольку официальной медицины теперь побаивался. Между тем, узнать наверняка, здоров ли он или действительно болен, уж очень хотелось.

— В семье дочери он больше оставаться не хочет. Справедливо опасается, что его достанут и там, — завершил свой рассказ Станислав Маркович. — Так что, Федор, похоже, в твоей дружной семье странников будет пополнение. Сможешь спрятать человека? А я тем временем во всей этой истории как следует покопаюсь.

— Да не вопрос! — пожал плечами Федя. — Мне как раз человек нужен в бойлерную, за котлом глядеть. Оденем в гуманитарку с французского плеча. В розовом комбинезоне, на вроде телепузика, его родная дочка не узнает.

— Слушай, Док, — вмешался в разговор Виктор Злобин. — А ты абсолютно уверен, что твой дедок все-таки не псих? Ты его, это самое, тестировал?

Ватсон ледяным взглядом смерил наглеца, посмевшего усомниться в его профессиональной компетентности:

— Как псих ты дашь ему сто очков вперед. Мой клиент, между прочим, в разведроте до Берлина дошел, находясь в самом нежном возрасте. И рассудок сохранил, дай бог каждому.

— Когда и где его забирать? — поинтересовался Федор. — Он сюда придет?

— Нет, — покачал головой Ватсон и взглянул на часы. — В шестнадцать тридцать в кинотеатре «Сибирь» заканчивается очередной сеанс. Там его и подхватим. Наш конспиратор с утра не вылезает из кинозала.

— Надеюсь, там сегодня не «Эммануэль» крутят, — подал голос Степаныч, который за время разговора успел выспаться и выглядел свежим и бодрым.,

— Нет, — сказал Ватсон. — Там неделя советского кино.

Закрыв одну тему, друзья перешли к следующей, которую необходимо было обговорить сообща. Свидания с Беловым были по-прежнему невозможны. Однако кое-какая информация, вселяющая уверенность в том, что с Саней там все в порядке, поступила.

На днях на предпринимателя Арсения Степановича Власова вышли представители администрации «Вороньего гнезда» с предложением смонтировать на базе СИЗО канадскую мини-пекарню. Разумеется, за счет именитого узника. В подтверждение согласованности действий они передали письмо от Саши. В письме не содержалось и сотой доли того, о чем друзья хотели бы разузнать. Оно и понятно: цензура. Но почерк был действительно беловский, тон-записки — бодрый, а главное, Саша действительно обеими руками поддерживал организацию этой пекарни.

— Классно! — восхитился Витек. — Слышь, Степаныч, а мачете в батон не слабо запечь? Аче вы ржете, сам лично в кино видел…

— Мачете лучше прятать в рогалике. А в батон запечь базуку, — хихикнул Федор. — И плюшки с тротилом поставить на поток! Горяченькими расхватают.

— Номер не пройдет, — серьезно сказал Степаныч — Себестоимость такой выпечки будет слишком высокая. А не то — лично для себя бы выпустил бы пробную парию булочек с лимонками. Государственный рэкет — во как достал!

Друзьям было известно, что на бизнес Степаныча наехали по полной программе. Не зря говорят, что беда в одиночку не ходит. Причем, было бы полбеды, если бы наехали бандиты — в этом случае хотя бы известно было, как себя вести, и опыт имелся. Но самая подлянка заключалась в том, что крепенький, аккуратный бизнес хлебопека приглянулся… начальнику отдела общественного питания из районной администрации.

Логика, которой следовал этот парень с симпатичной внешностью Тимура-и-его-команды, была обезоруживающе простой.

— Смотрите, что получается. Им там в Москве отобрать у акционеров алюминиевый комбинат — как два пальца об асфальт, — глядя в глаза Степанычу пронзительно-прозрачными голубыми глазами, рассуждал чиновник районного масштаба. — А мы здесь, что же, не заслужили? Заслужили. Лично я хочу получить «Сибирский крендель». Объясните мне: почему нельзя?

— Нельзя, — набычился Степаныч. — Потому что «Сибирский крендель» — мой.

— Нет, ну давайте же рассуждать логически. Им там в Москве можно…

Простенький силлогизм из начального курса формальной логики совершенно сбил с толку старого человека. Устав от неразрешимой дилеммы «можно — нельзя», он схватил шапку и выбежал из кабинета. На другой день Степаныч всласть пообщался с представителями санэпидемстанции, что сделало его беднее на кругленькую сумму. Следующим на повестке был пожарный надзор. А очередное получение специальной лицензии и вовсе выглядело стоящим под большим, жирным вопросом.