Отвергнутый дар - Салли Боумен

– Все это так, Льюис, но деньжата нам как раз пригодятся.

– Зачем? Ну их! – воскликнул Льюис, забыв о дедушкином фонде, и подбросил вверх пустую тарелку.

– Затем, чтобы сделать картины. Льюис моментально протрезвел.

– Мы, вдвоем? – уставился он на Тэда.

– Конечно. Ты и я. Мы будем снимать вместе. – Тэд зевнул и поднялся. – Давай спать, а?

– О'кей, – послушно кивнул Льюис.

Как обычно, он устроился на полу, но долго не мог уснуть, глядя в потолок. Ему казалось, что он преобразился, стал другим человеком. Тэд захотел делать с ним кино! И сказал это как нечто само собой разумеюшееся. Льюис был одновременно и подавлен, и польщен, и преисполнен надежд. Наутро, несмотря на похмелье, ощущения его не изменились.

Каких-то пара слов, подкрепленных зевком, и Тэд подарил ему профессию. Прежде никто, кроме разве его тренера по футболу, не выказывал Льюису такой спокойной уверенности в его силах. Синклер снова почувствован себя как на футбольном поле, когда ему сделали отличный пас, он увернулся от защитников и бежит впереди всех, твердо зная, что его уже не остановить.

Мысли стали пугаться. Вопли телевизионного комментатора становились все пронзительней, но Льюису неудержимо захотелось спать, и он уронил голову на руки.

Полчаса спустя он все еще спал и не видел, как мимо бара прошел отпущенный после съемки оператор Виктор, насвистывая и предвкушая веселый вечер.

Тем временем Тэд зарядил пленку, со странным выражением отвернулся от Элен и запер дверь.

– Ты поняла? – улыбнулся он. – Я отпустил Виктора, потому что он мешал. Теперь пойдет лучше. У тебя получится.

Элен неуверенно смотрела на него. Они бились над этим кадром уже несколько часов, но все впустую. Тэду нужен был какой-то особый взгляд, который у нее никак не выходил.

Весь день Элен не могла понять, что происходит. Когда же Тэд запер дверь и улыбнулся ей, она вдруг поняла, в чем дело. Она больше не чувствовала себя в безопасности, ей стало страшно.

– Что ты делаешь? – повысила она голос.

Вопрос был глупый, и Тэд даже не удосужился ответить. Она и так видела, что он делает: Тэд нежными движениями смазывал линзу объектива.

Проснулся Льюис, когда время обеда давно миновало. Пошатываясь, он вышел из бара. На свежем воздухе его замутило и затошнило. Едва успев свернуть в какую-то аллею, он согнулся над горшком с геранью, и его вывернуло наизнанку. Стало немного легче. Неверным шагом Льюис добрел до дома, где шли съемки, увидел, что Фабиана уже нет и обессиленно рухнул на ступеньку. Дверь наверху была по-прежнему закрыта. Из-за нее послышался звук Тэдова голоса, потом наступила тишина.

Льюису вспомнилось, как давным-давно, наверное, еще в Лос-Анджелесе, Тэд объяснял ему, что они вдвоем, конечно, – одна команда, но команда неполная. Им не хватает еще одного элемента, так сказать, третьего фактора. Им нужна женщина, актриса. Неважно, насколько она будет талантлива, главное, чтобы у нее был правильный типаж и правильное лицо.

Три месяца в Париже, пока Льюис работал в кафе «Страсбург», Тэд искал нужный типаж. По подсчетам Синклера, он провел беседы с шестьюдесятью кандидатками – причем за закрытыми дверьми. Ни одна не подошла. А потом как-то вечером Тэд вдруг заявился в кафе потный и взволнованный: он нашел ее, случайно встретил на улице возле «Синематики». Она – само совершенство. Девушка сейчас сидит у них дома, Тэд пообещал дать ей комнату.

Они вышли из кафе и поспешили домой. И там Льюис впервые увидел Хелен. Она сидела на диване в их чердачной комнате. Ее тогдашнее лицо так и встало него перед глазами. Льюис застонал и обмяк, борясь о наваливающимся забытьем. Хелен и Тэд. Тэд и Хелен.

Хелен, Тэд и Льюис…

Затем он не то отключился, не то задремал. Когда Льюис снова открыл глаза, над ним стоял Тэд. Сначала Синклер не понял, где он и что с ним. Голова раскалывалась, в горле пересохло. Но Тэд выглядел так странно, что сознание Льюиса тут же прояснилось. Он с тревогой взглянул на друга.

Тэд стоял, слегка раскачиваясь, что было у него признаком нервозности. На лице застыло смешанное выражение волнения и беспокойства. Несмотря на прохладу, режиссер обливался потом. Руки он держал в карманах засаленных джинсов и беспрестанно позвякивал мелочью и ключами.

– Льюис, с Хелен проблема. Она… не в себе. Поднимись к ней, а?

Синклер вскочил, окинул Тэда долгим взглядом и бросился вверх по лестнице. В дверях он замер.

Сначала ему показалось, что комната пуста. Виктора не было. Юпитеры не горели, светился только ночник на столе. Весь пол был покрыт кабелями, в углу стояла аппаратура, возле двери возвышалась аккуратная стопка коробок с пленкой.

Большую часть комнаты занимала расстеленная постель; оттуда доносились какие-то душераздирающие звуки, и Льюис не сразу понял, что издает их Хелен. В два прыжка он оказался рядом с ней и отдернул простыню. Сердце бешено колотилось, внутри все сжалось от ужаса.

Льюис сам не знал, что он ожидал увидеть – наверное, лужу крови, потому что крики Хелен были полны боли. Но крови не оказалось; Хелен, скрючившись, лежала посреди кровати и хрипло, придушенно стонала, словно ее ударили под дых.

Льюис наклонился и обнял девушку за плечи, чувствуя, что дрожит почти так же сильно, как она. Осторожно отвел ее руки от лица. Ни синяков, ни порезов, ни ссадин. Щеки мокрые от слез. Глаза зажмурены – она на него даже не взглянула. Только издавала все те же страшные, хрипящие звуки. Льюис был до того напуган, что даже не сразу заметил, в каком она виде. На Хелен не было ничего, кроме тонкого шелкового халатика.

Синклер нежно уложил ее на подушку и прикрыл простыней. Потом обернулся к двери, где топтался Тэд.

– Ах ты, ублюдок! Извращенец поганый. Где оператор? Что ты с ней сделал?

Он едва мог говорить – так душил его гнев. Тэд отвел взгляд, вынул руки из кармана и помахал ими в воздухе.

– Ничего. Я ее не трогал.

– Врешь. Врешь, скотина! – Льюис бросился к Тэду, схватил его за ворот рубашки и прижал к стене.

– Ты ее бил? Говори!

– Бил?! Ты с ума сошел. – Тэд безрезультатно пытался высвободить свое пухлое тельце из рук Синклера. – Неужели ты думаешь, что я садист какой-нибудь? Да я пальцем ее не тронул. Льюис, черт тебя подери, отпусти ты меня в самом деле!

Льюис неохотно расцепил пальцы. Тэд нервной скороговоркой стал объяснять:

– Я отпустил Виктора. Недавно. Час назад. Может, два. Я не замечаю времени, когда работаю. Мне нужно было снять последний кадр самому. Виктор нам мешал, я это чувствовал. Совсем не та атмосфера. Последний кадр снимается с рук, и я хотел сделать это сам. Вот и все. Больше ничего не было.

– Ах ты, жирная сука. А с чего же она тогда дошла до такого состояния? Ты посмотри на нее, нет, ты посмотри, что с ней творится…