Пробуждение - Нефер Митанни

к пульсирующей звезде, и когда оставался всего один шаг до вершины, звезда взорвалась, увлекая Анну в пылающий водоворот.

Придя в себя она увидела склонённое над ней лицо мужа в капельках пота. Он улыбался, глаза казались звёздами, сиявшими мягким синим светом. Господи! Как же он красив! Этот высокий лоб с небольшими морщинками, глубокие глаза, притягивающие, манящие своей тёмной синевой, крупный прямой нос, точные, графичные линии колючего подбородка и словно вершина всего этого великолепия - чувственные губы, которые хотелось целовать.

- Серёжа! – в переполняющем её восторге она протянула к мужу руки, он прижал её к себе, встал с дивана, держа её.

Обнимая мужа, она положила голову ему на плечо.

- Милый, - губы сами прошептали это слово, на большее у Анны не было сил, приятная истома заполнила всё её существо, до самой крохотной клеточки. Она поняла, что Сергей несёт её в спальню.

Когда он опустил её на кровать, она смущённо прошептала:

- Люблю тебя …

Он, улыбаясь, убрал прядь с её лица и признался:

- Сердечко моё, когда ты мне это говоришь, я чувствую себя самым счастливым человеком.

И опустил лицо к её груди. Прикосновение колючего подбородка к нежной коже, при отблеске свечей казавшейся прозрачной, было неожиданно острым и обжигающим, заставившим Анну застонать и выгнуться навстречу его жадным губам. Изящные груди напряглись, отвердевшие соски, разгорячённые неистовыми поцелуями, порозовели, словно нераскрытые бутоны роз. Пламя вспыхнуло с новой силой. Соединение было мягким и всепоглощающим. Ощущать себя с Сергеем единым целым явилось самым прекрасным и естественным в жизни Анны. И всякий раз в такие минуты её душа воспаряла к небесам.

Сергей проснулся резко, точно от внутреннего толчка. Свечи погасли, предрассветный сумрак обволакивал комнату. Анна стояла у окна. Пёстрый палантин упал с её плеч, обнажив спину чуть ниже поясницы, перехваченные алой лентой волосы были приподняты, открывая затылок и шею. Скульптурная хрупкость форм манила к себе. Откинув одеяло, Сергей шагнул к жене, медленно провёл ладонями по её плечам, склонился лицом к затылку, вдохнув горьковато-медвяный аромат её волос.

- Ты пахнешь лугом… - прошептал чуть слышно.

Анна засмеялась и хотела повернуться к мужу лицом, но он удержал её, откинул палантин в сторону и, медленно опустившись на колени, прижался губами к мягкой ямочке в самом низу её спины.

***

За завтраком Серей то и дело окидывал жену пылким взглядом, заставляя её краснеть. Он наслаждался её смущением, любовался этим трогательным румянцем на нежных щеках, влажно-сливовым блеском её тёмных глаз, в обрамлении длиннющих ресниц, придававших им таинственную глубину.

- Ты писала адвокату своего деда? – спросил, прикладывая к губам салфетку.

- Да, как мы и решили, - отвечала Анна и, намазав масло на свежий хлеб, протянула ему бутерброд.

- Ответ уже есть?

- Он обещал прислать своего поверенного, который должен ввести нас в курс дела.

- Тебя, - Сергей поднял указательный палец, - Тебя, сердечко моё. Я хочу, чтобы ты и только ты сама распоряжалась своим наследством.

- Но, Серёжа, это же очень значительные средства… – Анна растеряно смотрела на мужа.

- Ну и что? - он пожал плечами. – Ты же не глупее нашей тётушки, - усмехнулся он. – Распорядись ими сама. Я, сам того не зная, умудрился жениться на княгине, - он улыбнулся и подмигнул Анне. - Однако твои деньги должны быть только твоими. Так что встречайся с поверенным и прими решение. Если тебе будет нужен мой совет, я всегда готов его дать, однако я не стану распоряжаться этими средствами, ибо не имею на них никакого морального права.

- Но, Серёжа… - капризные нотки послышались в её голосе.

- Всё, мне пора, - он поцеловал её и добавил: - Сегодня постараюсь не задерживаться, если что-то изменится, пришлю записку.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Часть I. Глава 28

Коллаж автора. В работе использованы картины М. А. Калинина "Светлое Воскресение Христово", П. Еськова "Весной у Никольского собора", И. Каверзнева"Светлое Воскресение".

ПРИМЕРНО ЗА МЕСЯЦ ДО СОБЫТИЙ, ОПИСЫВАЕМЫХ В 27 ГЛАВЕ…

Пасха 1825 года пришлась на десятое апреля. Пережившая потоп столица праздновала особенно широко. Традиционно Петербург не спал, повсюду горели фонари, яркий свет лился из большинства окон.

За час до полуночи с Петропавловской крепости грянул пушечный залп, огласивший начало Великого Воскресения. Через полчаса – второй орудийный выстрел и ровно в полночь – третий. До этой минуты почти пустынные и тихие улицы постепенно заполнились радостным народом, стар и млад, богатый и бедный, военный и статский – все вышли на улицу, чтобы встретить главный русский праздник, как-то по-особенному, бодро загромыхали бесчисленные экипажи, и над всем этим шумом взлетел и поплыл медленно и тягуче перекатный, торжественный звон колоколов. Первый благовест взлетел от Казанского собора, ему ответили друг за другом все церкви Петербурга – Александро-Невская Лавра, Смольный монастырь, Спас на Сенной, Андрей Первозванный, Святой Троицы в Измайловском полку, Спаса Преображения на Литейной, Святого Николая Чудотворца и многих, многих других.

Вслушиваясь в разнообразный перезвон, всякий, кто оказался среди этого события, каждую минуту слышал новую музыку и новый хор ликующих голосов. Слух любого человека превращался в бесконечный мир торжественных и небесных звуков, проникая в душу каждого, они напоминали, что в этот час всё в земном мире соединилось, чтобы воспеть Воскресшего Спасителя.

Отстояв всенощную и заутреню, радостные жители не спешили расходиться по домам. В этот год весна решила побаловать обычно ненастную столицу – день выдался погожим, солнце играло на куполах церквей, точно в след за всем православным миром славило Воскресение Спасителя. Люди, радостные, с улыбками на светлых лицах гуляли по улицам города.

- Христос Воскресе! – слышалось тут и там.

И ответное, с непременным троекратным русским поцелуем, «Воистину Воскресе!» звучало рифмой.

- Дайте выкуп за птичек — пташки Богу помолятся! – летел по улице звонкий детский голос, сразу привлёкший внимание Анны и Сергея, возвращавшихся из церкви.

- Берите, барин, берите! – смешной конопатый парнишка лет десяти, с торчащими непослушными ярко-соломенными вихрами, услужливо предлагал свой товар – птиц в клетках. – Не пожалеете! Высоко взлетят, - заверил он, взглянув на Анну.*

- Высоко, говоришь? – улыбнулся Сергей и тоже посмотрел на жену.

Анна с сочувствием рассматривала пернатых пленников, некоторые из которых уже потеряли всякую надежду вырваться из тесной клети, сидели нахохлившись,