Операция «Мрамор» - Иван Павлов

Последнее слово полковник с удовольствием растянул. Он посмотрел на Муртаза, рассчитывая на лучший момент для произведения эффекта, и по одному ему понятному сигналу в глазах журналиста распахнул дверь. Глаза Муртаза широко раскрылись. В кладовке, связанный по рукам и ногам, с запекшейся кровью в волосах, но при этом при всем генеральском параде сидел генерал армии Логинов. Точнее, судя по бледному лицу и застывшему в немом изумлении взгляду, труп генерала Логинова.

Коллинз отступил от кладовки. Создалось ощущение, что он держит театральную паузу. Муртаз нервно сглотнул. Послышались шаги, чей-то голос… Распахнулась дверь, и в комнату шагнул… Муртаз вскочил с кресла, не веря своим глазам. Перед ним стоял целый и невредимый генерал Логинов. Точно такой же, как тот, что лежал в кладовке, только живой.

— Та-дам, — громко сказал полковник, любуясь эффектом, потом повернулся к Логинову и крепко пожал ему руку. — Hello, my dear friend. Welcome to the beginning.

И затем, обратившись к Муртазу:

— Выражение «брат за брата» приобрело новый смысл, правда?

Аэродром. Д-7

Никулин установил пулемет в окошке диспетчерской вышки и разложил гранаты. В ушах стоял шум от рева реактивных двигателей Ил-76. Боря вывел из ангара самолет и направил к расщелине между двумя сахарными головами гор. Там начиналась взлетная полоса, а за ней и узкая дорожка, ведущая наверх и потом вниз в долину, откуда на них двигались полчища оживленных. На взлетке виднелся и замерший там Т-134. Двигатели смолкли, и Никулин услышал в наушниках Борин голос:

— Командир, самолет камикадзе готов.

— Принято, — ответил Никулин. — Занимай, Борька, позицию повыше. Запуск камикадзе будет производить Василий.

— Есть! — отозвался Борис.

— Может, до тебя они не смогут добраться, — прошептал про себя Никулин. Пожалуй, он уже не верил в благополучный исход боя и был готов остаться здесь один. Держаться до последнего, лишь бы его бойцы смогли уйти. С одной стороны, особого смысла находиться здесь теперь не было. Погода улучшится, налетит авиация и отбомбится по этим зомботварям… Но с другой стороны, майор американской разведки! Вот что держало командира СКАР. Пусть и раненный, Майкл был пока еще живым подтверждением всего бреда, что здесь творится. Все, что требовалось от Михаила, это продержаться до прихода основных сил… А с этим было не так гладко…

— Вася, что у тебя? Смог выйти на связь с парнями? — спросил Никулин в рацию.

— Батарея сдохла, — ответил Бур. — Теперь только визуальный контакт.

— Твою мать, — выругался командир. — Вася, ты заметил, что в последнее время очень меня печалишь?

— Я не специально, командир. — В голосе Васи наконец послышалось что-то искреннее, его деланная беззаботность сменилась извинительными нотками.

Значит, и его проняло, подумал Никулин. Чего бы он ни натворил, это уже в прошлом. В данный момент количество минут и секунд, оставшихся на «пожить», занимало командира гораздо сильнее. Он понимал, что эти минуты точно не будут скучными, но есть ли за всем этим хотя бы наношанс, что им удастся продержаться до подхода своих? И выпадение этого шанса зависело в том числе и от Васи. Михаил смотрел на бегущего к диспетчерской Бурцева, тащившего за собой весь оставшийся в танке запас стрелкового вооружения и патронов. Выходило негусто. В военных фильмах в такие моменты обычно показывали раненых, пускали печальную музыку, демонстрировали моральный упадок и кадры с молящимися солдатами… При просмотре подобного Никулин, как правило, уходил в туалет… Да и вообще, фильмы про войну он не любил. Ведь в них все не так, как в жизни, не правда ли?

Реактивный след прорезал воздух вдоль взлетной полосы, и, чуть не дотянув до носа самолета, снаряд взорвался, подломив переднюю стойку шасси. Ил-76 припал на нос. Тут же дорога в расщелине между горами ожила вспышками, и воздух наполнился пронзительным свистом пуль.

— Командир, я на позиции. — Это Борис начал свой невозмутимый доклад. — Вижу многочисленные цели на дороге, около двухсот-трехсот единиц. Группа противника выходит в обход слева горы и окажется у нас в левом фланге. Мне отсюда их не снять, пока они не вылезут на взлетку. — Боря помедлил. — Как думаете, самолет теперь сможет по ним пройти?

Никулин глянул в окно на дымящуюся стойку, обнаженный разорванный корд четырех колес с торчащей проволокой, болтающуюся лампу прожектора, потекший амортизатор…

— Ася, на полном ходу пустой самолет и на брюхе поползет… Если они, конечно, еще пару раз из граников не пальнут.

В диспетчерскую вбежал Вася, с трудом внеся завернутую в брезентовую ткань амуницию.

— Чуть в меня не попали, суки! — закричал он, бросая все на пол.

— Вася, не верещи, — оборвал его Никулин. — Лучше обрадуй меня чем-нибудь!

— А чем? — Вася почесал в затылке. В этот момент несколько пуль ударили во фрамугу, осыпав спецназовцев опилками и осколками бетонной кладки. Никулин не повел и бровью, глядя в упор на Бурцева. Вася смущенно уставился в пол, но тут же вскинулся и, с вызовом глядя на Михаила, воскликнул:

— А что, я знаю! Я сейчас привяжу «няньку» как точку в центре диаметра и запрограммирую «Соколов» на поражение целей плюс-минус в ста пятидесяти метрах…

Видя, что лицо Никулина ничего не отразило, Вася пояснил:

— Танк — это печка, от которой мы станцуем в наших скудных навигационных возможностях. По крайней мере, РРГ «Сокол» его видит. Значит, взяв его за некий центр, я могу задать координаты поражения в определенном круге вокруг танка.

— Я тебя прекрасно понял, — ответил командир. — Насколько далеко от танка?

— Это круг с радиусом примерно метров сто пятьдесят — двести… Не больше.

— Лучше, чем ничего, — кивнул Никулин. — Учитывая, что они валят на нас толпой… Так, а сколько у нас «Соколов»?

— Три, — тихо ответил Вася. Раздался взрыв, это кумулятивный заряд прилетел в ангар.

— Командир, вижу еще одну группу… Хотя правильнее сказать… — Голос Аси был каким-то неуверенным.

— Что там, Боря? — нетерпеливо произнес Никулин.

— Я не понимаю… Часть из них палит по вам из всех стволов, не целясь и куда придется… Такое мы уже видели… А вот часть не пользуется оружием, но странно перемещается. Очень быстрыми рывками, иногда даже с помощью рук, как какие-то обезьяны. Это как дикая стая. И у меня ощущение, что они прячутся.