Великий Александр Македонский. Бремя власти - Михаил Елисеев

А армия завоевателей, несмотря на огромные трудности, неотвратимо приближалась, хотя проблема снабжения приняла катастрофический характер. Поскольку про хлеб забыли уже давно, то солдатам приходилось питаться речной рыбой и травой, а когда не стало и этой еды, командование было вынуждено отдать приказ резать вьючных животных, чтобы хоть как-то поддержать силы в изможденных до последней крайности людях. После труднейшего перехода македонцы заняли город Драпсак, и здесь царь дал отдых своему измученному войску – предстоял новый бросок вперед, необходимо было как можно быстрее подчинить Бактрию и идти к реке Окс, пока узурпатор не успел собрать войска в Согдиане. Приведя свою армию в порядок, Александр наносит стремительный удар – два крупнейших города страны, Аорн и Бактры он берет с ходу, вражеское сопротивление сломлено окончательно. А дальше все происходит по отработанной схеме – македонский командир с гарнизоном занимает крепость в Аорне, а гражданскую власть над покоренной территорией принимает Артабаз. Больше задерживаться в Бактрии смысла не было, и Александр повел армию на Север, к реке Окс (современная Амударья), за которой лежали земли Согдианы и где, по слухам, Бесс собирал новое войско. Оставив громадный обоз и всю захваченную добычу в Бактрах, царь повел свое войско форсированным маршем через безводные равнины – теперь трудности перехода начались и здесь, но уже другого плана. «Итак, сначала стал падать дух воинов, затем их силы. Было трудно и стоять на месте, и идти вперед. Лишь немногие по совету местных опытных людей запаслись водой. Этим они на недолгое время ослабляли жажду; но потом от сильной жары она снова возникла. Воины выпивали до последней капли все вино и масло, и это вызывало у них такое наслаждение, что они переставали бояться возвращения жажды. Обычно, отяжелев от чрезмерно выпитой жидкости, они не могли больше ни нести оружие, ни идти, и не имевшие воды казались тогда счастливее, ибо у их товарищей начиналась рвота и жадно выпитая влага выбрасывалась наружу» (Курций Руф). Это был очень тяжелый и мучительный переход, но когда Александр вместе с передовыми частями достиг Окса, возникли другие непредвиденные трудности. Для основной армии, которая еще находилась в пути, были зажжены огромные костры, чтобы люди могли по ним сориентироваться, а воинам, которые первыми достигли реки, царь велел наполнять водой сосуды и идти навстречу своим умиравшим от жажды товарищам, чтобы оказать помощь. В итоге получилось все с точностью до наоборот, а люди, поглощавшие воду в огромном количестве, стали задыхаться и умирать, что привело к неоправданным потерям, которые даже превзошли боевые. Всю ночь, пока подходили отряды, царь разъезжал вдоль берега, контролируя их размещение, и лишь под утро, валясь с ног от усталости, удалился к себе в шатер. Да и следующий день выдался для него не из легких – берега Окса были лишены леса, а все лодки сжег Бесс во время своего бегства. Опыт форсирования водных преград у Македонца был большой, и как когда-то на Истре против трибаллов, он велел своим войскам переправляться на мехах набитых соломой. Те из воинов, которые переправились первыми, тут же формировали цепь охранения, которая становилась все больше, по мере того как остальная армия перебиралась через Окс. Переправа была закончена на шестой день, и никаких попыток ей помешать не произошло, хотя момент для этого был очень удачный и если бы противник имел намерение остановить движение македонской армии, то он мог это сделать именно здесь – используя и природные условия, и сложившуюся тактическую ситуацию. Но Бессу и в голову не пришло организовать сопротивление завоевателям на выгодном естественном рубеже, он фактически свободно впустил вражескую армию в страну. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения согдийских полководцев, не раздумывая долго, эти люди действия схватили самозваного Артаксеркса, сорвали с него царские регалии и отправили гонцов к Александру с предложением о выдаче Бесса. Главные участники переворота, военачальники Спитамен и Датаферн, сами на встречу с Двурогим ехать не рискнули, предпочитая все переговоры вести через гонцов. Теперь оставалось только ждать, какое решение примет Завоеватель.

* * *

Почему Спитамен и Датаферн решили сдать Македонцу Бесса? Здесь, на мой взгляд, есть две причины: первая – они убедились в полной никчемности новоявленного Царя царей, который только за пиршественным столом был горазд воевать с Искандером. Мало того, что его собственная армия разбежалась, и он пришел в Согдиану практически без войска – Бесс не сумел организовать местных аристократов и народ на борьбу с врагом, чтобы остановить войско Александра на берегах Окса. И в итоге получилось, что этот Артаксеркс на своем хвосте притащил в страну македонскую армию! А вторая причина вытекала из первой – и Спитамен, и Датаферн, и многие другие согдийские аристократы прекрасно понимали, что Искандеру нужен именно Бесс и никто другой – его поход к берегам Окса связан именно с желанием поскорее поймать узурпатора, и сурово его покарать. И вывод напрашивался сам собой – если отдать беглеца Александру, то и вторжения в Согдиану не будет. Решение вполне логичное и объяснимое, к тому же Бесс по большому счету – для согдийцев никто, и выкупить его головой страну от разорения представлялось наиболее оптимальным вариантом.

А вот дальше источники между собой расходятся – по сообщению Арриана, узурпатор был схвачен отрядом Птолемея в селении, куда его доставили воины Спитамена. «Александр приказал вести его голым, в ошейнике и поставить справа от дороги, по которой Александр должен был пройти с войском. Птолемей так и сделал. Александр, увидев Бесса, остановил свою колесницу и спросил его, почему он Дария, своего царя и к тому же родственника и благодетеля, сначала арестовал и вез в цепях, а затем убил. Бесс ответил, что поступить так решила вся свита Дария – не он один, рассчитывая таким образом войти в милость у Александра. После этих слов Александр велел бичевать его, а глашатаю разгласить те обвинения, которые он предъявил Бессу в своем допросе. Бесса после этого бичевания отослали в Бактры на казнь. Так пишет о Бессе Птолемей. Аристобул же рассказывает, что Бесса привели к Птолемею Спитамен и Датаферн и что они передали его Александру голого и в ошейнике».

А вот по сообщению Курция Руфа, Спитамен привел пленника прямо в лагерь Александра: «Туда же был приведен Бесс, не только связанный, но и лишенный всякой одежды, Спитамен держал его за цепь, привязанную к шее; зрелище угодное как варварам, так и македонцам. Спитамен сказал: «Отомстив сразу за тебя и за Дария, моих царей, я привел убийцу своего господина, схватив его по им же данному примеру. Открыл бы Дарий глаза, чтобы полюбоваться этим зрелищем. Встал бы он из мертвых! Ибо он не заслужил такой казни и достоин отмщения». Александр, похвалив Спитамена, обратился к Бессу: «Какой зверь обуял своим бешенством твою душу, когда ты столь дерзко связал, а затем убил своего царя и благодетеля? Этим злодейством ты приобрел только ложный царский титул». Тогда тот, не осмеливаясь оправдывать свое преступление, заявил, что царский титул он захватил, чтобы передать свой народ Александру, что если бы не он, то царскую власть захватил бы другой. Тогда Александр велел приблизиться Оксатру, брату Дария, который был в числе его телохранителей, и передал ему Бесса, чтобы варвары, распяв его на кресте и отрубив уши и нос, пронзили его стрелами, а потом сохранили труп, не позволяя садиться на него даже птицам». По Диодору, Александр «Бесса передал на казнь брату Дария и другим его родственникам; они всячески издевались над ним и увечили его: разрубали тело на маленькие куски и стреляли кусками из пращей». В принципе, все то же самое, только разница в деталях, хотя интересно другое – встречались ли действительно Спитамен и Александр и был ли Искандер Двурогий знаком с человеком, который станет самым страшным и опасным его врагом? Согдийские аристократы жестоко просчитались, думая, что, выдав Завоевателю Бесса, они спасут свою страну от вторжения – однако в этой ошибке нет их вины, ибо для этого надо было очень хорошо знать характер Македонца.