Сломанный мир - Анна Мори

фигуру верхом на лошади: наездница куталась в многослойные пестрые юйгуйские шелка, но определенно была ему знакома.

За прошедшие месяцы Джин-хо ничуть не растеряла навык — управляла лошадью так же легко и грациозно, как и прежде.

«Как она ездит верхом во всех этих платьях?».

Только он успел об этом подумать, как Джин-хо соскочила с лошади, длинные юбки взметнулись, и под ними мелькнули штаны, примерно такие, как носили солдаты Чхонджу.

Если бы у Гэрэла еще остались силы улыбаться, он бы улыбнулся: Джин-хо ничуть не изменилась. С одной стороны, с ней произошли те самые перемены, котрых он ожидал: одета и причесана она теперь была как подобает особе знатного положения. А с другой стороны — штаны под юбкой, и этим все сказано.

Она стрелой подлетела к нему, казалось — сейчас обнимет, но Джин-хо резко остановилась на некотором расстоянии от него, будто натолкнувшись на невидимую стену.

Еще не успев обернуться, Гэрэл понял, в чем дело. За его плечом, как всегда, черной тенью стоял мертвец.

— Значит, это правда? — медленно сказала Джин-хо, глядя на Тень. — Это… то, что создал мой отец? И это создание… оно… он — бывший император Рюкоку?

— Да.

— А повязка зачем?

— Ты бы поняла, если бы увидела глаза.

— Ты его боишься?

Гэрэл вдруг понял, что не знает, что ответить на этот вопрос. Поначалу он в присутствии Тени старался вести себя как можно осторожнее. Когда они еще не уехали из Пхёнвона и ему приходилось бывать по делам — или, хуже того, гостить и ночевать — во дворце Токхына, он пропускал Тень вперед на лестнице, постоянно следил за ним краем глаза, по возможности запирал двери, спал некрепко, чтобы в любой момент можно было быстро вскочить на ноги, никогда не убирал далеко оружие… Он знал, что вообще-то это бессмысленно, что, получив от Токхына соответствующий приказ, мертвец без труда расправится с ним, и не спасут ни стены, ни заряженный арбалет. Однажды они уже бились в поединке, и тогда он не мог честно одолеть Юкинари, а теперь тем более не сможет: на что можно надеяться в бою с противником, который не чувствует боли и которого нельзя убить?

Но здесь, в Синдзю, после того, как мертвец спас его от наемных убийц, он отвык быть настороже. А привык, наоборот, к постоянному ощущению защищенности. Не очень-то разумно было доверяться твари, которая по-прежнему могла в любой момент его убить. Но ощущение защищенности от этой мысли никуда не делось. Пришлось признать — он привык к мертвецу.

Эта мысль не понравилась ему, он даже поёжился.

— Нет. Не боюсь. Он просто мне неприятен.

— Почему?

— Он — чудовище, — резко сказал он, удивленный, что Джин-хо не понимает таких очевидных вещей. Или она просто из упрямства спорит?

— Многие и тебя так называют, — сказала девушка, внимательно рассматривая живого мертвеца.

— Он не человек даже.

— Но был им. И, говорят, хорошим.

Гэрэл молча пожал плечами. Не хотелось ей объяснять, что именно поэтому ему так тошно от присутствия этого… существа.

Он вздрогнул, увидев, как Джин-хо бесстрашно берет мертвеца за руку. Тот не возражал.

— Ты знаешь, кто я? Понимаешь наш разговор?

— Да. Ты — Джин-хо, императрица Юйгуя, дочь императора Токхына, моего хозяина.

— Да, что-то вроде, — усмехнулась Джин-хо. — Привет.

Гэрэл с удивлением подумал, что она и впрямь теперь настоящая императрица. В ней появилась какая-то новая спокойная уверенность в себе, которая очень ей шла и на удивление естественно сочеталась с ее живой непосредственностью. Куда делась упрямая и злоязыкая девчонка-сорванец со спутанными космами? Так непривычно было видеть Джин-хо с высокой прической благородной юйгуйской дамы, с золотой краской на губах и стрелками на глазах, приветливую, мягкую, полную властного достоинства. Красный шелк наряда очень шел ей. Эту новую Джин-хо никто уже не осмелился бы назвать некрасивой, хотя ее неблагородная смуглота никуда не делась, как и густые серьезные брови и слишком широкий лоб (на котором теперь по юйгуйской моде был нарисован цветок из точечек).

Она тоже смотрела на Гэрэла как-то странно, будто на незнакомца, но наконец решилась обнять.

— Я узнала, что ты… болен. Я сразу приехала…

— Не то чтобы болен, — кривовато усмехнулся Гэрэл. И негромко — и убедившись, что поблизости нет лишних ушей — уточнил: — Меня ранили.

Джин-хо помрачнела.

— Значит, правду про тебя говорят…

— Что говорят?

— Разное, — уклончиво сказала девушка. — Чуть позже поговорим. Я останусь тут на какое-то время. Надо разобраться, что происходит.

Гэрэл рассказал ей о заговоре и покушении. Джин-хо внимательно выслушала его и не казалась удивленной. Потом как будто невпопад сказала:

— Токхын хочет избавиться от тебя. Он хочет, чтобы ты навел порядок в Рюкоку, но сильный наместник, который в будущем станет угрозой, ему не нужен. Не исключено, что и он приложил руку к этому заговору.

— Откуда ты узнала?

— Мне докладывают мои невидимки, Скрывающиеся, как их тут называют. Ты же сам меня учил: везде должны быть глаза и уши…

— Зачем тогда он прислал мертвеца для моей защиты?

— Может, он решил, что сейчас устранять тебя слишком рано. Ждет какого-то определенного момента… Мой папаша вовсе не глуп, что бы другие о нем не думали. А если мертвец все время будет рядом с тобой, он сможет не только защитить тебя, но и убить, когда потребуется.

Гэрэл равнодушно передёрнул плечами.

— Может, оно и к лучшему.

— Тебе что же, все равно?

— Не знаю. Возможно.

— Теперь я вижу, почему тебя перестали бояться: ты стал слабым, — сказала Джин-хо — без гнева или осуждения, просто констатируя факт. — Ненависть к тебе сделала невозможное — объединила рюкокуцев и чхонджусцев. Этот мертвец, которого ты так презираешь — единственное, что мешает толпе растерзать тебя. Ну ничего, теперь я здесь, может быть, втроем нам удастся навести тут порядок.

С приездом Джин-хо дела во дворце и в городе действительно стали налаживаться. Рюкокусцы подчинялись Джин-хо неохотно, но все же подчинялись. Они привыкли к таким женщинам, как несчастная безропотная Маюми, а смелая, решительная девушка, которая хозяйничала во дворце как у себя дома, вызывала много пересудов и злобы; но Джин-хо была знатной особой и к тому же в их глазах — юйгуйкой, а к знатным особам и к Юйгую, несмотря на давнюю вражду, здесь относились с пиететом.

Чхонджусцы, разумеется, приняли Джин-хо тепло. Некоторые знали ее еще со времен совместной службы в армии, другие — уважали как дочь царя Токхына или просто прониклись к ней любовью благодаря ее харизме, это было несложно. Джин-хо была со всеми