Право на Тенерифе - Ирина Александровна Лазарева

– Так вот! Не отвечали, не реагировали.

– И вам альбумин постоянно переливали?

– Да, постоянно, каждый день, почти шесть месяцев.

Юля совсем растерялась. Она пыталась понять, как такое было возможно: вся эта история противоречила тому, что она успела прочитать про самые тяжелые формы заболевания. Дети с таким течением попадали под трансплантацию в течение нескольких лет. А дочь Надежды не принимала теперь никаких препаратов. Что-то не сходилось.

У противоположной стены лежали на кроватях другие мамы и равнодушно слушали их разговор, словно они не видели ничего необычного в словах Надежды. Среди них была Лена, беспечная женщина возраста Юли, которая особенно раздражала ее своим хорошим настроением и беззаботной улыбкой.

Юля начала чесать нервозно спину, подбирая слова, чтобы задать вопрос Надежде, и как раз в этот момент в палату ворвались дети, прервав их беседу. Юля осталась один на один с этой загадкой, моментально въевшейся в ум и не отпускавшей ее.

Поздно вечером, когда все дети спали, Юля вышла в коридор. Ей не спалось. Где-то в конце коридора сновали подростки. Они старались разговаривать шепотом, чтобы медсестра не ругала их, но у них плохо получалось. То и дело кто-то начинал громко смеяться или кричать.

Вдруг Юля увидела соседку по палате, женщину ее возраста. Она лежала с мальчиком четырех лет.

– Ты тоже не спишь? – спросила Юля и села рядом. Она тут же стала делиться своими переживаниями, которые копились в ней целыми днями и наконец нашли выход: – Как же так, столько детей кашляет, сопливится. Катя уже один раз здесь заразилась и переболела. Но сейчас ее переводят на новый препарат, а преднизолон отменяют. Поскорее бы выписаться, чтобы она ничем не заразилась. Ведь дозировка будет снижаться!

Женщина вытащила наушники из ушей. У нее было простое лицо, без косметики, но оно сразу запоминалось: яркие брови, вечная насмешливая улыбка. Она производила впечатление человека, не привыкшего переживать за других, да и вообще переживать. Жизнь словно неслась мимо нее со своим дурдомом, а она осталась в самой себе. Казалось, даже собственный сын ее не волновал, его судьба. А ведь ее ребенок лежал с тем же диагнозом. Чему было радоваться, спрашивала себя Юля.

– Ты паникер еще тот, – улыбнулась женщина. – Вас скоро выпишут. На такой дозировке преднизолона, как сейчас, вы пока застрахованы от инфекций. Не переживай из-за ерунды. И потом, если что-то случится, то какая разница: здесь или дома? Вы же не сможете 2 года без инфекций. Так не лучше ли сейчас узнать, подошел вам препарат или нет?

– Как у тебя все легко и просто, Лен, – сказала Юля. Ее задело, что соседка по палате назвала ее паникером. – Скажи, ну неужели можно не переживать, не паниковать, когда все так идет?

– Юля, я первое время тоже сходила с ума, не поверишь. Была как ты. Но человек должен надеяться на лучшее.

– Как можно надеяться, когда тут такие страшные истории рассказывают? То один, то второй пациент под пересадку попадает… А пересадка имеет шанс всего 50 %. И как тогда жить дальше?

– Есть такое. Но есть и чудесные случаи исцеления.

У Юли мурашки пошли по телу. Она вспомнила Надежду.

– Знаешь, что считается главным при исцелении? – спросила Лена.

Юля помотала головой.

– Нужно убить свой страх. Его вообще не должно быть. Когда мы боимся, мы посылаем запрос во Вселенную, просим преподнести нам урок, чтобы отработать его и перестать бояться. Мы сами навлекаем на себя беды, когда боимся.

– Допустим, – сказала Юля. – Это похоже на правду. Но почему не со всеми это происходит? Неужели другие люди, у кого все хорошо, не боятся?

– Потому что такие, как мы с тобой, кто переживает по любому поводу, такие впечатлительные и ранимые люди… имеем связь со Вселенной намного более тесную. Она сразу слышит нас, напрямую. Поэтому нам с тобой и нужно быть очень осторожными в мыслях и желаниях. Мы слишком тонко чувствуем этот мир.

– Но как, как убить в себе этот чертов страх? Мне кажется, я вся соткана из него. Он неотделим от меня. Как можно не бояться, когда на кону вся жизнь дочери?

– Да, я понимаю, это кажется… невероятным, – согласилась Лена. – Но чтобы убить в себе страх, мы должны смириться со своей участью. Принять нашу болезнь и ее самый плохой исход. Сказать мысленно: «Мне все равно, даже если это произойдет». Понимаешь, мы все время думаем, что настоящая жизнь – вот она за углом, сейчас начнется, как только исцелится наш ребенок. Так?

– Ну да, конечно, а как же еще? – сказала Юля.

– Но все не так! Жизнь не имеет хеппи-энда. В любой момент может что-то случиться, даже когда мы исцелились. Может заболеть кто-то еще: наши родители, мы сами. И что, опять мы будем несчастны, опять страдать целыми днями? Да так вся жизнь пройдет! Все, так до самой смерти! Счастье должно быть не потому что выполнены какие-то условия, а потому что оно есть в нас – само по себе. Однажды, в первую нашу госпитализацию сюда, я встретила у лифта женщину с ребенком-олигофреном. Девочке было лет четырнадцать. Так ее мать мило общалась с подругой, между делом играя в «ку-ку» со своей дочерью-подростком. Тогда я увидела, что эта мать, у которой вся жизнь положена на служение ребенку, у которой ситуация еще хуже, чем у меня… Но она спокойна, она счастлива. Она – нормальная. Как такое возможно? Да потому что счастье должно быть внутри человека. Все у нас в голове.

– Но как? Как она этого добилась? Как научиться счастью? Это все слова…

– Юля, пойми, что ребенок существует вне тебя. Он – не ты. Ты и без того жертвуешь всем ради него. Никуда не ездишь, нигде не бываешь, не можешь строить карьеру. Подумай только, вот ты хоть раз говорила себе, что все, теперь, когда дочь заболела, ты должна быть идеальной мамой? Этаким ангелом с крыльями?

– О чем ты говоришь? – не поняла Юля.

– Вот ты кричишь на дочь?

– Что ты! Разве что иногда… Но я стараюсь изо всех сил…

– Вот! – воскликнула Лена. – Об этом я и говорю! Мы все пытаемся отрастить себе крылья, стараемся контролировать себя. Этого от нас все и ждут. Но мы не ангелы, мы простые люди, Юль. Вот и весь секрет. И иногда – нет, часто! – мы выходим из себя, кричим на детей. И даже чаще именно на таких детей, на бешеных, на истеричных, которые сидят на преднизолоне. А окружающие,