Кавалергард. Война ва-банк - Василий Панфилов

«Великое сидение» затянулось до самого конца августа, но похоронив около пятнадцати тысяч умерших от болезни, Фридрих все же двинулся назад. Большая часть солдат болела в большей или меньшей степени — еще и потому, что подвоза свежих продуктов не было, а сидеть исключительно на муке, крупах и подтухшей (лето!) солонине… Да тут и отравленная вода не нужна — как еще холера не началась!

Нельзя сказать, что противостояние ударило исключительно по пруссакам — около трех тысяч венедов погибли от разных причин. Все-таки славяне не сидели в лагере безвылазно и постоянно устраивали какие-то гадости немцам — ну и в обратную попадало… Но вообще — пруссаки пострадали гораздо сильней. Несколько неудачных штурмов, дизентерия, другие болезни от скученности и плохой пищи/воды… В общей сложности враг потерял около тридцати пяти тысяч людей.

Второго сентября Фридрих начал отступление. Полз медленно, огрызаясь короткими, но ожесточенными контратаками, стараясь вытащить всех больных и раненых. Но последнее не всегда получалось и «кусочки» обоза иногда захватывали померанские и шведские войска. Бывали в этих «кусочках» и раненые, больные. Если сопротивления не оказывалось, то у пруссаков просто отбиралось оружие (а заодно и золото-серебро-медь) и под минимальным конвоем их препровождали в глубь страны.

— Обязательно фильтровать, — убежденно сказал Рюген нахохлившемуся Юргену, — у меня на них разные планы. Но особо стараться не надо.

Почти две недели венеды бульдогом висели на прусском хвосте, не давая тем выбирать удобные маршруты для отступления, возможность пополнить припасы или как-то еще облегчить свое положение. Наконец Фридрих не выдержал и «откусил лапу», а проще говоря — бросил большую часть обоза. В том числе и ту, где были раненые и больные. У самого прусского короля осталось около семидесяти тысяч солдат, но в большинстве своем это были битые ветераны, умеющие сражаться до последнего.

Обоз и пленных Померанский отправил вглубь страны под конвоем, снарядив на охрану практически все ополчение. Ну и разумеется — своих больных и раненых, которых к тому времени накопилось предостаточно. Хорошо еще, что выручали многочисленные медикусы, да и санитарно-гигиенические нормы были буквально вбиты в подкорку — иначе число умерших венедов было бы намного больше[121].

Началось преследование, но пруссаки упрямо уходили, умело упираясь на опорные пункты в виде городов и крепостей. Ломать эти «орешки» было проблематично, так что началось какое-то шахматное соревнование — кто кого «переиграет», передумает… Столкновений было очень много, но мелких. Так — арьергард-авангард… Особо вглубь Пруссии Владимир не лез — пусть и поступила информация, что Фридрих снаряжает ополчение, но он просто боялся увязнуть. Да и разведка последнее время начала приносить очень нехорошую информацию.

Перепуганный Старый Фриц и его французские покровители обратились к Австрии. И судя по всему — та склонялась на их сторону. По словам Трауба, который имел многочисленную агентуру в окружении австрийского правителя, тот люто ненавидел Грифича. Да, фактически Рюген спас Австрию от разгрома, а Фердинанд отплатил тому заключением сепаратного мира… Это только в теории нужно мучится чувством вины и стараться как-то ее загладить. В реальности же именно благодетелей ненавидят больше всего. Ну и — комплексы, неудачный сын великой Марии-Терезии не блистал ни талантами, ни внешними данными, ни храбростью. На фоне Грифичей он выглядел не просто «бледно»— жалко…

Гонец доставил пакет от Трауба под грифом «перед прочтением сжечь» и не успел герцог распечатать его, как в расположение влетел гонец от Юргена. С самыми дурными предчувствиями он пробежал глазами по текстам… В деталях информация отличалась, но общая информация была единой — Австрия заключила военный союз с Пруссией — против Померании!

В голове самые скверные мысли — как же это не вовремя! Русская армия сейчас плотно занята разборками с турками и их вассалами. И пусть боевые действия на Кавказе можно назвать скорее вялотекущими… Но необходимо демонстрировать Силу, демонстрировать военное присутствие. В результате почти сто тысяч человек разбросано по Кавказу и Закавказью. Они не просто стоят, а строят крепости ударными темпами, помогают устраиваться переселенцам из России… Да много чего делают.

Убрать их с Кавказа сейчас нельзя — тогда вся пролитая кровь может оказаться бессмысленной. Остальные же войска… А их не так много, как может показаться — и все нужны. Охраняют границы с Персией, несут службу в Сибири, охраняют караваны переселенцев в Среднюю Азию, попутно ее завоевывая… Стоят в Польше — и оттуда их не вытащить! Стоят в новых владениях — бывших территориях Речи Посполитой. Ну ладно, из Польши как раз что-то можно будет вытащить, да в окрестностях Петербурга расквартировано немало войск. Но вот пускать их в ход Павел поостережется — маловато для полноценной военной кампании.

А она будет: как только Россия влезет в Европу, Франция и Англия позабудут все разногласия и повернут свои войска на Русского Медведя. А их пока не пересилить — экономики несопоставимы. Так что максимальная помощь от русского императора — демонстративное бряцанье оружием на австрийских границах и возможно (!) короткий «укус», если вражеские войска подойдут слишком близко к границам России. Вдох… выдох… Сохранять лицо невозмутимым…

Семьдесят тысяч у Фридриха в основном войске, да около тридцати резерва из гарнизонов, да в ландвере[122] около полусотни — остальных давно выбрал. Австрийцы — те могут разом выставить полторы сотни, а если выскребут войска из всех гарнизонов да поднимут ополчение… Волосы дыбом встают — даже подсчитать сложно.

У Грифичей сорок тысяч померанцев, да тысяч шестьдесят ополчения — куда более качественного, чем многие австрийские войска. Плюс шведы — тут одних только кадровых тысяч двадцать пять, ополченцы неплохие… То есть отбиться и даже сражаться на равных можно — если напрячь все силы. Военная кампания на несколько лет, переход экономики на военные рельсы… Выстоять можно и даже, пожалуй, остаться при своем — уж «хапнутые» недавно земли он никому не отдаст.

Но если следовать такому сценарию, то об экономическом развитии придется забыть. Страна окажется разорена и минимум на десяток лет сильно «просядет»— слишком много погибнет мужчин, слишком много будет внешних и внутренних долгов, слишком много разоренных ферм и городов. А чтобы этого не произошло, нужно бить так, чтобы не опомнились.