Айсберг - Клайв Касслер

— Если я не ошибаюсь, у него возникли проблемы.

— Да, проблемы у него есть, — согласился Киппманн. — Французская Гвиана развита гораздо меньше Британской или Немецкой. Пять лет назад возникло движение за независимость, но только под угрозой революции французы допустили новую конституцию и всеобщие выборы. Разумеется, победу одержал де Круа и сразу провозгласил независимость. Положение у него трудное. Его страна страдает от многочисленных тропических болезней и от недостатка собственного продовольствия. Я ему не завидую, да и никто не завидует.

— Правительство де Круа уязвимо, — задумчиво сказал Питт. — А как правительство Кастиля? Разве оно не настолько прочно, что переживет смерть своего главы?

— При поддержке народа, пожалуй, да. А вот доминиканской армии не особенно стоит доверять. Несомненно, власть захватила бы военная хунта; да только Келли заранее подкупил генералов.

— Как оба эти человека одновременно оказались в одном месте?

— Если вы читаете газеты, то должны знать: главы государств западного полушария только что провели в Сан-Франциско конференцию Союза экономического и сельскохозяйственного развития. Де Круа, Кастиль и еще несколько глав латиноамериканских государств решили по дороге домой попутешествовать. Все очень просто.

— А вы не могли помешать им пойти в парк?

— Я попытался. Но к тому времени как силы международной безопасности смогли начать действовать, было поздно. Де Круа и Кастиль уже два часа провели в парке и отказались уходить. Мы можем только молиться, чтобы убийцы Рондхейма действовали по расписанию.

— Довольно рискованно, а? — медленно сказал Питт.

Киппманн равнодушно пожал плечами.

— Кое-что можно контролировать, но в других случаях приходится просто ждать и быть наготове.

Машина свернула с шоссе на Харбор-бульвар и вскоре подъехала ко входу для персонала; пока водитель показывал удостоверение и расспрашивал охранников, куда ехать, Питт высунулся в окно и смотрел на проходящий над головой монорельсовый поезд; они находились в северном конце парка, и над живописными холмами, окружающими здание, виднелись только верхняя половина Маттерхорна и башни фантастического замка. Ворота раскрыли, и они въехали.

К тому времени как Питт выбрался с подземной парковки и направился к корпусам охраны парка, он начинал подумывать о том, как хорошо ему было на больничной койке в Рейкьявике и скоро ли он найдет ей замену. Он не знал, что там в корпусе охраны, но никак не ожидал того, что увидел.

Главный зал для совещаний, огромный, похожий на уменьшенную копию командного центра в Пентагоне. Главный стол длиной не менее пятидесяти футов; за ним собралось человек двадцать. В углу радиопередатчик, и радист то и дело сообщает данные человеку, стоящему на пандусе под картой длиной десять футов, покрывающей половину стены. Питт неторопливо обошел вокруг стола и остановился перед прекрасно нарисованной и раскрашенной картой Диснейленда. Он разглядывал многоцветные огоньки и синюю флуоресцирующую ленту, которую укрепляли на карте по указаниям радиста, когда Киппманн коснулся его плеча.

— Готовы приступить?

— Мой организм все еще работает по рейкьявикскому времени. А здесь уже шестой час. Не возражал бы против глотка спиртного.

— Простите, сэр. — Это произнес рослый мужчина, от которого пахло трубочным табаком; он смотрел на Питта через модные очки без оправы. — С самого открытия в парке запрещен алкоголь. И мы намерены придерживаться этого правила.

— Прошу меня простить, — добродушно сказал Питт. И выжидающе посмотрел на Киппманна.

Тот его понял.

— Майор Дирк Питт, позвольте представить вам мистера Дэна Лазарда, начальника охраны парка.

У Лазарда оказалось крепкое рукопожатие.

— Мистер Киппманн сообщил мне о ваших ранениях. Как по-вашему, вы выдержите?

— Выдержу, — серьезно ответил Питт. — Но нужно что-то сделать с моей перевязанной физиономией: она бросается в глаза.

В глазах Лазарда мелькнула усмешка.

— Думаю, мы сможем кое-что предпринять. Никто не заметит ваши повязки, даже медсестра, которая их делала.

Немного погодя Питт остановился перед большим зеркалом и принял угрожающую позу. В замешательстве он разрывался, не зная, захохотать или разразиться потоком брани: в зеркале он видел Большого Злого Волка в натуральную величину. Волк вежливо смотрел на него.

— Вы должны признать, — сказал Киппманн, пытаясь сдержать усмешку, — в этом наряде вас не узнала бы и родная мать.

— Вероятно, наряд соответствует моему характеру, — сказал Питт. Он снял волчью голову, сел на стул и вздохнул. — Сколько у нас осталось времени?

— До назначенного Келли срока еще час сорок.

— Может, мне включиться в игру? Вы оставляете мне чересчур мало времени, чтобы заметить убийц… если я вообще их замечу.

— Вместе с моими людьми, охраной парка и агентами ФБР сейчас более сорока человек предпринимают все возможное, чтобы остановить убийц. Вас я сберегаю для главного.

— Вычерпываете остатки для последнего отчаянного усилия. — Питт откинулся и расслабился. — Не могу сказать, что согласен с вашей тактикой.

— Вы работаете не с любителями, майор. Все эти люди профессионалы. Некоторые в костюмах, как вы, другие гуляют рука об руку, как влюбленные на каникулах, третьи притворяются семьями, развлекающимися на аттракционах, четвертые временно стали служителями парка. У нас даже на крышах зданий стоят люди с телескопами и биноклями. — В тихом голосе Киппманна звучала абсолютная уверенность. — Убийц найдут и остановят раньше, чем они сделают свою грязную работу. Шансы Келли достигнуть цели ничтожны.

— Скажите это Оскару Рондхейму, — ответил Питт. — В ваших планах есть недосмотр, который способен погубить все добрые намерения: вы не знаете своего противника.

В комнате наступила тишина. Киппманн потер лицо ладонями, потом медленно покачал головой, словно собирался сделать что-то такое, что ему очень не нравилось. Взял свой непременный дипломат и протянул Питту папку, обозначенную 078-34.

— Конечно, я не встречался с ним лично, но незнакомцем его не назову. — И Киппманн прочел по листку из папки: — Оскар Рондхейм, он же Макс Роланд, он же Хьюго фон Клаузен, он же Четфорд Маразан, подлинное имя Карзо Бутера, родился в Бруклине, в Нью-Йорке, 15 июля 1940 года. Я могу часами читать о его арестах и отсидках. Он пользовался большим влиянием в прибрежных районах Нью-Йорка. Организовал профсоюз рыбаков. Вытеснен синдикатом и исчез из виду. Последние несколько лет мы пристально следили за мистером Рондхеймом и его альбатросными предприятиями. Наконец сложили два и два и вышли к Карзо Бутере.

На лице Питта появилась хитрая улыбка.

— Вы доказали, что знаете его. Интересно было бы посмотреть, что в таком же досье говорится обо мне.