Призрак для Евы - Рут Ренделл

Мишель с грустью посмотрела на нее.

— Беда в том, что уже ничего не вернешь.

— Тогда скажите, что прощаете меня. Скажите, и все станет так, словно ничего не было.

— Я тебя уже простила, — сухо сказала Мишель и пошла на кухню, чтобы включить чайник. «Но не забыла, — подумала она. — Почему простить гораздо легче, чем забыть?»

Мистер Уголовный Розыск допрашивал Леонардо Нортона в воскресенье вечером. Тот был крайне удивлен, что Джимс, имевший репутацию очень осторожного и рассудительного человека, назвал полиции его имя. В его голосе проступали нотки скорби.

— Было уже не меньше половины девятого, когда я его увидел; возможно, около девяти. Весь день я провел у матери в Челтенхеме. — Ему самому казалось, что это самое невинное и чистое времяпрепровождение. — И, естественно, никак не могу знать, что мистер Мэлком-Смит делал после обеда.

Они не спросили, где Джимс провел ночь. По всей видимости, полицию не интересовало, что происходило после 4.30.

Следующий вопрос был опаснее:

— У него есть ключ от дома?

— От моего дома? Разумеется, нет. — Джимс все равно никогда в этом не признается.

— А у соседки?

— Эмбер Конвей? Да, есть. А у меня есть ключ от ее дома. Это разумно. Как я понимаю, мистер Мэлком-Смит взял ключ у нее.

По словам сестры Эмбер Конвей, которую они разыскали, та уехала в Ирландию, но не раньше субботы. Вечером в пятницу она была дома, но сестра ничего не знала о ключе. Мистер Уголовный Розыск сказал Леонардо, что они еще вернутся. Леонардо позвонил Джимсу домой. Когда там подняли трубку, он услышал плач одного ребенка, смех другого и жалобные, блеющие звуки, свидетельствующие о том, что по телевизору идет диснеевский мультфильм

— Ты, — сказал Леонардо, услышав угрюмый голос Джимса, — можешь быть настоящим дьяволом, когда захочешь. Скажи, ты и вправду воткнул нож в кишки мужа своей жены?

— Разумеется, нет, черт возьми.

— Следующим будут взятки в коричневых конвертах.

— Я не от кого не потерплю подобных намеков, даже от тебя.

Леонардо рассмеялся.

— Хочешь приехать?

Джимс холодно ответил, что вряд ли. Он почти весь день провел на допросе и очень устал. Кроме того, утром предстоит новая встреча с полицией.

— Тебе не о чем беспокоиться, — сказал Леонардо. — В газетах напишут, что человек из Вестминстера помогает полиции в расследовании. Или, возможно, «известный член парламента от консервативной партии».

— Может, перестанешь? — сказал Джимс.

На Глиб-террас, как раз напротив Эмбер Конвей и Леонардо Нортона, жила знакомая Натали Рекмен. Она была сестрой соседа по квартире приятеля Натали — весьма дальнее знакомство, но все приглашенные на обед, организованный и приготовленный соседом, быстро нашли общий язык. Сводная сестра хозяина рассказала собравшимся о том, что тишину и покой их улицы нарушали полицейские, приезжавшие туда весь день, причем — она в этом не сомневалась — некоторые из них были в штатском. Похоже, их интересовала женщина, жившая напротив, или ее сосед, молодой банкир или биржевой маклер, который никогда не внушал ей доверия. Говорят, в его доме часто бывает — она сама видела, как он приезжал, — тот член парламента, чья жена оказалась двоемужницей. Она узнала его по фотографии в газете.

Натали была так взволнована, что с трудом заставляла себя есть. К сожалению, пришлось не только поужинать, но и остаться на ночь, чтобы не подвергать опасности свои отношения с приятелем. Он уже жаловался, что ее вечно не бывает дома, и сенсационная информация интересует ее больше, чем он. В любом случае придется подождать до утра. Однако на следующий день ровно в девять Натали была уже на Глиб-террас — машину пришлось оставить на подземной стоянке, чтобы ее не отбуксировали или не заблокировали колеса, — и звонила в дверь симпатичного маленького домика, который представлял собой правую половину примыкающей пары домов. Полиции не было видно. Натали позвонила трижды и уже подумала, что Эмбер Конвей еще не приехала, когда дверь открыла заспанная женщина с всклокоченными волосами и сонными глазами в короткой ночной рубашке поверх похожей на детскую пижамы.

— Эмбер Конвей?

— Да. Кто вы? Я вернулась домой только в три ночи. Вы из полиции?

— Конечно, нет, — ответила Натали. — А что заставляет вас так думать?

— Они мне звонили. Я сказала, чтобы не приезжали раньше десяти.

— Именно поэтому я пришла в девять. — Натали переступила порог. — Можно войти?

Весь вечер Джимс читал нотации Зилле по поводу, как он выразился, «отвратительного и преступного поведения». Если он решит продолжить их совместную жизнь, то лишь при условии, что она будет строго следить за тем, что делает и что говорит, начиная с церемонии бракосочетания, которая на этот раз будет скромной и пройдет в отеле или каком-либо другом месте, имеющем лицензию на устройство подобных мероприятий. Зилле лучше постоянно жить в Фредингтон-Крус, приезжая в Лондон только в тех случаях, когда ее присутствия будут требовать интересы консервативной партии — например, на прием, устраиваемый лидером оппозиции. Евгению нужно отдать в пансион, а через три года и Джордана. А пока мальчик будет ходить в детский сад, который для него выберет Джимс.

— Не поеду, — сказала Зилла. — Я только-только вырвалась из этого проклятого места и не хочу туда возвращаться.

— Боюсь, тебе придется, дорогая. В противном случае у меня не останется выбора, кроме как расстаться с тобой, бросить тебя. Поскольку мы не женаты и прожили вместе меньше двух месяцев, по закону я не обязан тебя содержать. Джерри тоже не может тебя обеспечивать — и никогда не мог. Он умер. Поэтому ты либо подчиняешься правилам, либо живешь на пособие по бедности. Не знаю, где ты будешь жить, но сомневаюсь, что государство предоставит тебе номер с завтраком.

— Ты подонок.

— Оскорбления не помогут. Благодаря кое-каким связям я договорился, что нас зарегистрируют в среду. Ты не возражаешь?

Это было в понедельник. В ту ночь оба спали плохо. Джимс не признался Зилле, но его серьезно беспокоило полицейское расследование. Никто не знает, когда они снова в него вцепятся — именно вцепятся, это самое подходящее слово. Главный организатор парламентской фракции пока ничего ему не говорил, и лидер оппозиции тоже, однако каждый из них, как ему казалось, бросил на него ледяной взгляд. Мысль о том, что они просто ждут подходящего случая, была невыносимой.

Зилла тоже не спала, но, как ни странно, настроение ее было не таким мрачным, и она строила планы на будущее. Днем, до возвращения Джимса, ей позвонили с телевизионного канала «Луна и звезды», пригласили прийти к ним на ток-шоу «К завтраку» и рассказать о своих чувствах. Зилла ответила, что подумает и перезвонит им во вторник. Если правильно разыграть карты, можно сделать карьеру на телевидении. Возможно, будет разумнее сначала заключить брак — для подстраховки. Утром она позвонит в «Луну и звезды» и попросит подождать еще один день, после чего может дать свое согласие.