Эпоха Тьмы - Аарон Дембски-Боуден

Бион Хенрикос ринулся к Аксиманду, хрустя осколками стекла и хрупкими сухими костями. По пути он расшвыривал в стороны стеклянные капсулы, мешавшие ему идти. В воздухе разлился горьковатый запах смолы и ароматических консервантов. Аксиманд попытался подняться. По разгромленной части Мавзолейного Зала, словно потревоженные синапсы, пробегали вспышки энергии, темной и недоброй. Разноцветные пятна вспыхивали и, кружась, устремлялись к безмятежным золотистым слоям капсул в неповрежденной части помещения. Зал заполнился странными гармоничными звуками, похожими на стенания тысячи голосов, переданными по вокс-связи плохого качества.

Хенрикос был уже возле Аксиманда. Скорбящий чиркнул по глазам противника, разбив одну глазную линзу, и прочертил глубокую борозду по его животу и бедру. Хенрикос ответил ударом, который, находись Аксиманд чуть ближе, снес бы ему голову с плеч. Капитан оттеснил медузианского военачальника обратно на ковер из битого древнего стекла и мумифицированных останков. Следующим ударом он ранил Хенрикоса в бедро. Из раны начало сочиться нечто серебристое, похожее на жидкую ртуть.

Хенрикос сбил его с ног. Аксиманд даже не понял, как это произошло, но от удара мозг подпрыгнул у него в черепе, а рот и нос заполнились кровью. Он упал ничком, оглушенный и беспомощный, и пытался нащупать выпавший из руки меч.

Он поднял взгляд, удивляясь, отчего Хенрикос его не прикончил. Оказалось, что с противником сцепился Аминдаза из отделения Титона. Тот прорвался в Зал, а за ним по пятам следовал Гераддон. Оглушительная пальба у стен вестибюля говорила о том, что наступающие ворвались в главную часть Зоны, а Срочники отступают.

По пути сюда Аминдаза был ранен и двигался медленнее обычного. Его появление и вмешательство спасли Аксиманда, но погубили самого Аминдазу. Хенрикос был куда более искусным фехтовальщиком. Не успел Аксиманд, оглушенный и сплевывающий кровь, подняться на ноги, как Хенрикос нанес удар, рассекший Аминдазу от левого плеча до правого бедра. Половины его тела с грохотом упали на пол, залив все вокруг кровью.

Теперь на Хенрикоса налетел Гераддон, но воин Железных Рук отшвырнул его прочь. Гераддон врезался в очередной ряд стеклянных контейнеров.

Аксиманд вонзил Скорбящий в спину Хенрикосу с такой силой, что острие раскололо аквилу на нагруднике медузиаица.

Хенрикос упал на колено, затем повалился ничком. Аксиманд коленями прижал его к полу и срезал с него шлем. Бледное лицо Хенрикоса было повернуто набок, щекой к полу, белая кожа забрызгана темно-алой кровью.

— Благодари небо за такую смерть, изменник, — сказал Аксиманд. — Смерти других будут не столь милосердными.

Хенрикос пробулькал что-то.

— Что? — переспросил Аксиманд, прижав лезвие меча к шее полководца Железных Рук.

— Ты не та добыча, на которую мы надеялись, — прошептал Хенрикос.

— Добыча?

— Зная, что нам вас не победить, мы хотели причинить вам как можно больший вред. Мы понимали… что Мавзолейный Двор будет для него важнее всего, и надеялись, что он лично возглавит эту атаку.

— Так это была ловушка для Луперкаля?

— Гори он вечным огнем!

Аксиманд рассмеялся.

— Но твой господин — трус и предатель, — пробормотал Хенрикос, — и посылает всего лишь тебя.

— Похоже, и меня здесь вполне хватило, — ответил Аксиманд. — На что вы рассчитывали?

В горле у Хенрикоса забулькало.

— Я спрашиваю, какую опасность может представлять один лишенный плоти воин?

Хенрикос не ответил. Жизнь покинула его.

Аксиманд поднялся и пнул труп ногой.

Гераддон был уже на ногах.

— Что он сказал? — спросил воин.

— Вздор, — ответил Аксиманд. — Просто вздор. Он был в отчаянии.

— Предполагалось, что это ловушка, — продолжал Гераддон, — так почему он был один?

Дыхание послышалось снова. Аксиманд медленно обернулся и понял, что это фоновый шум Мавзолейного Зала, медленный и размеренный шелест кибернетической системы. Пульс покоящихся мертвецов.

Он чувствовал себя дураком. Когда операция закончится, он займется медитацией, освободит свой разум от накопившихся страхов и снов, очистит мысли и изгонит слабость. Он должен быть хладнокровным оружием, чтобы служить магистру войны.

Он позволил себе расслабиться. Однако пришла пора укрепить дух и больше соответствовать образу Луперкаля.

Аксиманд включил вокс и проверил обстановку. Большая часть Двора находилась в руках Шестнадцатого легиона. Граель Ноктюа доложил, что западный зал и его окрестности очищены от противника. Аксиманд приказал отделениям двигаться к нему, в восточный зал, и перекрыть все подступы.

Он оглядел кибернетическую систему вокруг. Конечно, она пострадала, но не слишком сильно. Само устройство осталось почти не поврежденным, и если немного надавить на техноадептов Двелла, они быстро здесь все отремонтируют.

Громадные статуи закутанных в длинные одеяния полубогов, яркие как снег, почтительно преклонявшие колени вокруг гигантского центрального биостазисного генератора, исчезли.

— Постой… — начал было Аксиманд.

Ликвидационная группа Белых Шрамов обрушилась на них — пятеро убийц из Пятого легиона сбросили белые одежды, надетые для маскировки. При помощи толченого мела или погребального пепла они скрыли багровый цвет окантовки своих доспехов. Их шлемы походили на вороньи черепа модели «Корвус». Похоже, Лев Гошен сильно заблуждался: Белые Шрамы умели-таки ждать. Те, кто на открытых пространствах наносил стремительные удары, в городских боях предпочитали скрытность и засаду.

Слова Граеля Ноктюа оказались пророческими.

Первый уже налетел на него — Хибу-хан. Аксиманд определил это по значкам, свидетельствовавшим о его ранге и ротной принадлежности. Он использовал тактику буркутчи, или «обезглавливания». Слово пошло из чогорисанского искусства охоты с орлами, большими аквиллухами, когда птицы выискивали и отделяли от стада быка-вожака. После его гибели стаду приходил конец.

Точно так же они намеревались обезглавить Шестнадцатый, но, потерпев неудачу, решили заняться иной добычей — другими «быками», помладше, ротными капитанами.

Аксиманд отбросил Хибу прочь. Клинок Белого Шрама, столкнувшись с лезвием Скорбящего, переломился. К капитану стремительно метнулся еще один Шрам. Аксиманд отбил удар и услышал крик Гераддона, пронзенного сразу двумя мечами. Аксиманд обрушил меч на очередной снежно белый шлем в виде вороньего черепа, оказавшийся перед ним, — теперь доспех Белого Шрама был красным не только от лака. Аксиманд потянулся за болтером.

В Мавзолейном Дворе шла перестрелка. Отовсюду из укрытий выскакивали Белые Шрамы и мятежники из Железных Рук. Подразделения роты Аксиманда сошлись с ними лицом к лицу. Сам Аксиманд продолжал сражаться с несколькими противниками и сумел уничтожить еще одного Белого Шрама, в упор выстрелив из болтера прямо в линзы шлема.