Лицеист - Валерий Пылаев

Видимо, для чего–то все это оказалось нужно.

– …и, таким образом, я никак не могу обвинить княгиню или ее сына в несчастьях, постигших мою семью, – закончил я. – Оба наших рода стали… едва не стали жертвой провокации, которую затеял не кто иной, как уже знакомый вам Сергей Иванович Колычев. Но не стоит забывать, что человеку его ранга не под силу в одиночку осуществить подобное. И я искренне убежден, что за плечами негодяя стоит кто–то…

– Довольно, – вдруг подал голос дед, поворачиваясь к Воронцовой. – Княгиня, вы готовы подтвердить слова моего внука?

– Целиком и полностью. – Мою руку снова стиснули холодные пальцы. – Клянусь честью, что не имею никакого отношения к гибели Константина Петровича.

– И это все? – Дед приподнял бровь. – Все, что вы хотите сказать?

– Нет, – вздохнула Воронцова, опуская голову. – Я также не смею обвинять вас, Александр Константинович, в нападении на мой дом. За этим определенно стоят… другие люди. А ваш внук спас мою жизнь. И – что куда больше, спас честь моей семьи. И за это я в долгу перед вашим родом, князь.

Ну, наконец–то. Не «спасибо», но уже кое-что.

– Это так. – Дед удовлетворенно кивнул. – Прошу не забывать об этом, княгиня.

– Полагаю, обмен любезностями можно отложить и на потом. А сейчас наш долг поскорее отыскать и арестовать преступника. – Багратион отлип от стены и шагнул вперед. – Александр Петрович, вам известно, где сейчас Колычев?

– Разумеется, – кивнул дед. – И все же позвольте напомнить вашей светлости, что Сергей Иванович служит моему роду, и только…

– Возражаю, – скучающим тоном протянул Багратион. – Ваш поверенный – государственный преступник.

– Возражение отклоняется. – Дед даже не повысил голос. – Пока он лишь находится под подозрением… со слов моего внука. В случае если его вина перед дворянским сословием и государыней Императрицей будет подтверждена, я лично обязуюсь… вы ведь понимаете меня, князь? Только тогда – но никак не раньше.

– Довольно, милостивые судари. Это уже лишнее.

Скрипучий негромкий голос, раздавшийся со стороны дверей, принадлежал одному из высокоранговых Одаренных. Тому самому – невысокому, худощавому и седому, с тусклым пенсне на носу. В отличие от своих блистательных спутников, старичок был одет скромно – если не сказать небогато… но почему–то когда он заговорил, взгляды тут же устремились на него. Молча слушали все.

Даже дед.

– У меня нет сомнений, что виновный будет наказан по справедливости. Но едва ли сейчас это действительно имеет значение, милостивые государи… и государыни. – Старичок изобразил поклон в сторону Воронцовой. – Важно другое! Благодаря Александру, этому отважному юноше, раскрыт опаснейший заговор! Способный не только лишить нас достойнейших людей, цвета всего дворянского сословия. Но также… – Старичок стащил с носа пенсне и принялся вытирать – то ли платком, то ли вовсе рукавом. – Также способный потрясти сами основы Российского государства – в силу своего масштаба, который, думается мне, понятен любому из здесь присутствующих.

Может, и не любому. Старшие и самые могущественные из Одаренных в гостиной лишь молча закивали, но кое-кто из молодежи принялся перешептываться и испуганно глазеть по сторонам… Видимо, в поисках ответа. А дед…

Дед поморщился, будто от вдруг накатившей зубной боли, потер переносицу – и дальше смотрел только на меня. Внимательно, испытующе, с недобрым прищуром. Но без тени злобы: в темных Горчаковских глазах я видел только мрачноватое недовольство с легкой ноткой то ли разочарования, то ли самой обычной усталости. Но уж точно не удивление.

Ни слова старичка, ни все, что я тут рассказывал, деда, похоже, ничуть не тревожило. Может, где–то огорчило, но сюрпризом уж точно не стало.

Вот тебе и выживший из ума старикашка.

Хотел бы я знать, сколько и чего именно ему было известно с самого начала. И где же оно на деле – это самое начало. Я вдруг почувствовал себя странно. Не предателем, не глупцом, а просто маленьким ребенком. Сорванцом, расколотившим любимую дедушкину чашку… или даже что–то куда более ценное. Причем расколотившим не со зла, а случайно, а то и выполняя какую–то работу по дому.

Работу, которая почему–то оказалась совершенно не нужной.

– Так что мы можем только порадоваться, что все завершилось благополучно, милостивые судари… И за сим – позвольте откланяться.

Старичок водрузил на нос песне – будто поставил точку. И, развернувшись, шагнул за дверь. И за ним тут же потянулись остальные Одаренные. Сначала четверо, которые пришли с нами, потом трое на стульях вдоль стены – а следом еще человек семь-восемь.

Багратион, конечно же, остался.

– Что ж. – Дед устало вздохнул и отер пот со лба. – Значит, пойдем… Пообщаемся с почтенным Сергеем Ивановичем.

– Пойдем? – Багратион приподнял бровь. – А где же?..

– Да здесь он. – Дед на мгновенье прикрыл глаза, будто уносясь куда–то далеко. – Здесь, голубчик. Только вот подъехал.

Я завистливо вздохнул. Вот она – мощь полноценного Одаренного, помноженная на опыт. Почувствовать простого смертного через пару-тройку толстых каменных стен, да еще и в такой… острый момент. Впрочем, у главы рода с поверенным вполне могла иметься какая–то особенная связь, завязанная на крови, клятве или еще чем-нибудь таком – раз уж дед проделал непосильное даже для Багратиона.

Непосильное ли?

Светлейший князь выглядел отвлеченным. Будто погрузился глубоко-глубоко в собственные мысли. Или просто пока что предпочел не высовываться – раз уж дед не горел желанием сдавать ему Колычева, что называется, не отходя от кассы.

И правильно. Пусть сначала ответит перед семьей.

«Наган» остался в машине, а сил сейчас не хватило бы даже на самую слабенькую Булаву, но я вдруг снова ощутил острое желание нести правосудие и причинять справедливость. Голыми руками – если понадобится.

– Осади, – усмехнулся дед, перегораживая мне дорогу тростью. – Куда поперек старшего?

Я выдохнул и шагнул назад. В самом деле – мы все спешили встретить Колычева на улицу, но лезть вперед деда не осмелился даже Багратион. Напротив – ступал следом неторопливо, пропустив и Андрея Георгиевича, и еще нескольких родственников Горчаковых.

Верховный жандарм Империи умел ждать – и, похоже, не сомневался, что на этот раз таинственный злоумышленник от него уже не сбежит.

Охранники на улице явно не ожидали подобного исхода. Некоторые вытянулись по струнке, подхватив винтовки «на караул», а остальные просто замерли, наблюдая, как из дома на набережную выходит целая делегация. А вот Одаренных, покинувших гостиную минуту назад, я уже не увидел. Они будто растворились в воздухе, не оставив после себя даже гула автомобильных моторов.

У сильных этого мира свои пути – пока еще мне не понятные.