Эксперт по уничтожению - Роман Глушков

Стараясь держаться под прикрытием деревьев, беглецы рывком миновали несколько двориков, пересекли детскую площадку и юркнули в подъезд хрущевской пятиэтажки, стойко выдержавшей все перипетии минувших сражений, в отличие от своей более молодой десятиэтажной соседки, разрушенной до основания.

Мотыльковцы действовали четко и, едва группа скрылась в подъезде, как бывший собровец, сержант Зайцев, тут же занял позицию у выхода, а Саенко забрался на несколько этажей выше, дабы с высоты наблюдать за округой.

– Ну что ж, если не возражаете, я хотел бы узнать, кто вы такой и что не поделили с нашими миротворцами, – обратился к спасенному Мотыльков, располагаясь на ступеньках подъезда. После довольно резвой пробежки Сергей Васильевич чувствовал себя превосходно – за прошедший месяц с лишним он неплохо натренировался в этой легкоатлетической дисциплине и даже, по личным ощущениям, стал бегать куда изящнее, чем раньше.

– Вы – командир? – поинтересовался незнакомец, судя по ровному дыханию, тоже неплохой спортсмен.

– Так точно, – ответил Мотыльков. – Руководитель староболотинского отделения СОДИР, а нынче старший Первой общины полковник Мотыльков.

– Майор Прохоренко, – представился в ответ незнакомец. – Сотрудник секретной службы при Президенте. Стеклов и Васильев тоже оттуда… были… Как вы сказали: «Первой общины»?

– Да, именно так: Первой. Все мы теперь по общинам да по пещерам, как первобытные люди… А вы, похоже, до сих пор болтаетесь сами по себе. Кстати, что с Президентом? Погиб?

Прохоренко внимательно посмотрел на полковника, затем на его бойцов, внешний вид которых больше напоминал партизан, нежели солдат действующей армии, потом снова перевел взгляд на Мотылькова.

– Разрешите доложить, товарищ полковник, – наконец произнес он, переходя на официальный тон. – Поскольку мой непосредственный командир полковник Васильев погиб двадцать минут назад, я беру на себя его обязанности и довожу до вашего сведения, что Президент Российской Федерации жив и нуждается в защите вашего подразделения. Надеюсь, вы и ваши люди остаетесь верными Государственной присяге и Уставу, поэтому готовы выполнить свой долг.

Последние слова Прохоренко полковника Мотылькова сильно оскорбили, но виду он не подал, лишь, скрипнув зубами, произнес:

– Безусловно, мы прекрасно помним, кто такой Президент Российской Федерации и что такое Присяга и Устав, так что можете на наш счет быть совершенно спокойны. Ну и где же ваш подопечный?

– Идемте за мной.

Путь до места, где скрывался, как выяснилось, живой и здоровый Президент, занял весь остаток дня. И хоть в доблокадное время Мотыльков прошагал бы это расстояние за пятнадцать минут, нынче приходилось исходить из принципа «тише едешь…».

«Все пузо уже в мозолях, – сетовал в мыслях полковник, ползя по шершавому асфальту и бетонному крошеву. – Скоро бронежилет не потребуется – обрасту роговыми пластинами, как броненосец…»

При первом взгляде на Президента Мотыльков его даже не узнал. Некогда энергичный и жизнерадостный человек, лучезарная улыбка которого была известна на весь мир, сегодня он своим помятым видом больше смахивал на продрогшего бомжа. Президент сидел на корточках возле подвальной стены и был погружен в невеселые раздумья. Лицо его украшала редкая русая бороденка, похожая на ту, какая была у царских писарей из киносказок Александра Роу. Хотя говорить о такой бороде «украшала» – погрешить перед истиной. Президент осунулся, щеки его впали, а плечи понуро опустились. Лишь во взгляде еще оставалось что-то от прежнего, знакомого Мотылькову по телерепортажам и настенным портретам державного лидера.

Полковник вежливо дождался, пока Прохоренко доложит Президенту обо всем случившемся – рейд за продуктами сорвался, двое сотрудников секретной службы, включая ее руководителя, погибли, а самого Прохоренко спасли вот эти представители местной ФСБ… и так далее. Выслушав доклад, Президент лишь сдержанно кивнул – похоже, подобные дурные известия его уже не удивляли.

Прохоренко подал знак Мотылькову, чтобы тот приблизился. Под настороженными взорами двух телохранителей, похоже, ни на шаг не отходивших от Президента, полковник подошел к человеку, за которого некогда голосовал и в порядочность которого искренне верил.

Омраченный плохими известиями, Президент тем не менее нашел в себе силы поприветствовать гостя как подобает. Опираясь на руки телохранителей, он поднялся и предстал перед Мотыльковым уже человеком, не сломленным обстоятельствами, а все еще наделенным властью.

– Здравия желаю, товарищ Верховный Главнокомандующий! – выпалил Мотыльков и, прежде чем пожать протянутую ему руку, четко козырнул. – Разрешите представиться: полковник Мотыльков, руководитель староболотинского!..

– Да какое уж тут «здравие», – перебил его Президент. – Ладно, отставить формальности. Как вас по имени-отчеству?

– Сергей Васильевич.

– Ну здравствуйте, Сергей Васильевич… Присаживайтесь.

Мотыльков уселся рядом с Президентом на кожаный диван, в мирное время оцененный бы не в одну зарплату полковника, а сегодня теряющий свой благородный вид среди обломков кирпичей и подвальной грязи. Бойцы Мотылькова, те, что не остались в охранении, также с позволения Президента расселись вдоль стен и принялись недоверчиво переглядываться с президентскими телохранителями, которых выжило всего пятеро.

– У вас есть радиостанция? – первым делом поинтересовался Президент у Мотылькова.

– Никак нет, – ответил полковник, но, вспомнив, что Президент настаивал на неформальном общении, поправился: – Таковой, к сожалению, не имеем. Все, что мы ни находили, было повреждено электромагнитными ударами… или как они у миротворцев называются.

– Вы можете вывезти меня из города? – задал Президент еще один остро волнующий его вопрос.

– Скорее всего, тоже нет, – снова разочаровал его Мотыльков. – Конечно, мы можем попытаться, но вряд ли у нас это получится.

– Я так и думал… – вздохнул Президент. – Наверное, о почтовых голубях спрашивать будет тоже излишним?

Мотыльков лишь молча помотал головой – какие голуби! И воробьи-то давно из города разлетелись; сегодня в воздухе другие птицы господствуют…

– Все мы в плотно закрытом котле, – пояснил полковник после небольшой паузы. – Нам нельзя не то что выйти из города – даже перемещаться по улицам. Не буду кривить душой: шансов на улучшение обстановки нет. Запасов продовольствия нам должно хватить до весны, однако не потому, что продуктов в избытке, а потому, что многие из нас до весны не дотянут. Больные умирают не столько от недоедания или холода, сколько от безнадежности. У нас остался к приемнику лишь один аккумулятор. Я распорядился включать приемник раз в день на полчаса, не больше. Из того, что мы слышим, утешительного мало. Миротворцы организовали в Староболотинске своеобразный анклав, цели их неясны. Вступать с ними в схватки или переговоры бесполезно. Любая попытка прорваться через оцепление обречена: самолеты падают, спасательные команды гибнут. В мире уверены, что вы также погибли. Я лично слышал по радио, как кое-кто из правительства уже поговаривает о ядерном ударе.