Как работает музыка - Дэвид Бирн

Как поклонники музыки или безучастные наблюдатели мы видели Элвиса в золотом кадиллаке, видели, как Стинг записывается во французском замке, видели здание Capitol Records в Лос-Анджелесе в форме башни из виниловых пластинок и слышали истории о роскошной жизни: о вечеринках с наркотиками, о телевизорах, выброшенных с балконов отелей, о расшитых костюмах и раскрашенных роллс-ройсах. Мы слышали истории о Брюсе Спрингстине, работавшем над альбомом Born to Run больше года в различных студиях, или о D’Angelo, навещавшем студию Electric Lady на протяжении четырех лет, пока создавался альбом Voodoo. Прагматизм казался неуместным: музыкальный мир был про другое. Теперь уже не услышишь рассказов о бесконечных сеансах записи в дорогих студиях – главным образом по финансовым причинам. Мир музыки раньше казался гламурным и экстравагантным, а подноготная маркетинга и дистрибуции не имела никакого отношения к славе и образу жизни. Многое изменилось.

Щеголять роскошным образом жизни в настоящее время в основном прерогатива исполнителей хип-хопа, которые далеко не все при этом ездят в большие туры, так что кто-то, видимо, покупает их альбомы, если именно за счет этого они могут позволить себе шампанское Cristal, дорогие музыкальные клипы и золотые цепи. А может, их звукозаписывающие компании считают, что тратить деньги на такие вещи – мудрая долгосрочная инвестиция. Многие из этих исполнителей занялись еще парфюмерией, ресторанами, обувью и одеждой: если падают продажи музыки и прибыль от компакт-дисков тает на глазах, статус и доход, по-видимому, можно поддерживать другими способами, например запустить собственную линию духов.

Я тоже по ходу своей карьеры все больше времени уделяю другим, не чисто музыкальным заботам: искусству, книгам (как эта), фильмам и DVD. Ничто из этого, даже отдаленно, не сравнится по доходу с продажами парфюма – тут я дал промах. Преследуя любую внемузыкальную цель, я придерживаюсь одного финансового правила: постараться не потерять деньги; я вполне доволен, если проект хотя бы покрывает затраты и расходы. В идеале один проект не должен финансировать другой, но именно в идеале. Для меня диверсификация – это поиск путей творческого развития. Разнообразие – не деловое решение, а способ оставаться заинтересованным, бодрствующим. Хотя я не стану в творческих замыслах руководствоваться соображениями прибыли и маркетинга, ибо такая мотивация неизбежно приводит к катастрофе, я также не хочу оставаться в блаженном неведении насчет бюджетов и бизнеса.

Есть поговорка, адресованная особо легкомысленным: музыкант, который не занимается своим бизнесом, довольно скоро обнаружит, что никакого бизнеса у него и нет. Десятки лет назад я принял это предупреждение близко к сердцу и перед подписанием контракта с звукозаписывающей компанией читал книги наподобие «Музыкального бизнеса» (The Business of Music). Шибко мудрым от такого чтения я не стал, а юристы, нанятые для защиты интересов нашей группы, никак не могли гарантировать нам честную сделку. Правда, хотя первоначальные контракты были не слишком щедры, к чести наших адвокатов, они сделали все, что могли при данных обстоятельствах. По крайней мере, мы не натворили ничего совсем уж катастрофического. В следующие годы мы старались каждый раз учиться чему-то новому и корректировать свой путь. О некоторых деловых решениях я глубоко сожалею. Да, никто и ни к чему меня не принуждал, зато мне часто говорили, что на лучшее не стоит и надеяться. Эта фраза служила оправданием для многих кабальных договоров, но я еще легко отделался. С годами мне удалось постепенно улучшить свое правовое и договорное положение, избежать повторения ошибок и защитить себя. Мне довелось поработать как с большими, так и с маленькими звукозаписывающими компаниями, и одно время я даже владел собственным лейблом.

Этот лейбл – Luaka Bop – существует до сих пор, но уже без меня. Наш первый релиз состоялся в 1990 году. Кажется, на протяжении одного года в начале нулевых лейбл действительно приносил какой-то доход, но в остальном я лишь тратил время и деньги, хотя было очень весело и музыка, которую мы выпускали, была самой что ни есть вдохновенной.

Некоторое время я пытался работать вообще без помощи какой-либо звукозаписывающей компании. Everything That Happens, наш совместный с Брайаном Ино альбом, был выпущен собственными силами, хотя с дистрибуцией нам все же помогали различные компании. Совместный с Fatboy Slim альбом Here Lies Love на двух дисках был выпущен лейблом Nonesuch, дочерней компанией Warner Music Group. Я выпускал музыку на инди-лейблах, например Thrill Jockey, а также изготавливал компакт-диски с ремиксами и танцевальной музыкой и продавал их на концертах во время гастролей. Так или иначе я опробовал почти все формы распространения музыки.

Сейчас я гастролирую раз в несколько лет и уже не рассматриваю туры как убыточную рекламу для компакт-дисков. Гастроли раньше воспринимались в основном как разновидность маркетинга – способ повысить продажи пластинок благодаря отзывам прессы и расширению аудитории. Все это так и осталось, но теперь туры сами по себе могут быть и полноценным источником дохода, и своего рода искусством. Мы беспрестанно слушали ложь о том, что потеря денег на гастролях – это нормально, потому что убытки можно компенсировать за счет продажи пластинок, но нынче у большинства артистов дела обстоят совсем иначе. В выступлениях привлекательны не только деньги: концерты доставляют музыкантам психологическое и физическое удовольствие. К сожалению, именно поэтому многих музыкантов легко убедить выступать за гроши. Быть музыкантом – хорошо, но вовсе не обязательно при этом разоряться.

Бывало, что я зарабатывал, а бывало, что меня грабили (такие уж контракты я подписывал). Порой я обладал творческой свободой, а порой меня заставляли делать хиты. Мне доводилось иметь дело с сумасшедшими музыкантами, которые вели себя как примадонны, и я видел, как гениальные записи замечательных артистов полностью игнорировались. Я люблю музыку. И всегда буду любить. Она спасла мне жизнь, и я знаю, что многие скажут то же. Если вы считаете, что успех в мире музыки определяется количеством проданных пластинок или размером вашего дома и банковского счета, то я для вас не эксперт. Меня больше интересует, как некоторым удается прожить всю жизнь занимаясь музыкой. Возможно ли это? И если да, то как?

Однако то, что сегодня называется музыкальным бизнесом, не имеет ничего общего с тем, что я исследовал перед подписанием своего первого контракта. На самом деле музыкальный бизнес уже слабо связан непосредственно с производством музыки. В какой-то момент он стал в первую очередь бизнесом по продаже предметов – пластинок, кассет, компакт-дисков в пластиковых коробках, – но и этот бизнес скоро исчезнет. Tower Records не у дел с 2006 года, а сеть Virgin Megastore закрыла свои двери в 2009 году. Borders объявила о банкротстве в феврале 2011 года, а HMV в Великобритании закрыла огромное количество филиалов в 2012-м. Они не вернутся, это не спад.

В редких выживших инди-магазинах работают хорошо осведомленные сотрудники, любящие музыку и музыкантов, чьи записи они продают. Не так давно я зашел в один из таких магазинов в Нэшвилле, где все, что советуют продавцы, действительно стоит взять на заметку, и застал там выступление какой-то группы. Наливали пиво. Я купил несколько пластинок. Но не факт, что даже такие замечательные торговые точки долго просуществуют, ведь чтобы покрывать аренду, они должны ежемесячно продавать колоссальное количество товаров.