Взлет черного лебедя - Ли Кэрролл

Игнациус и Оберон улыбнулись.

— О, его власть намного больше, — сообщил Игнациус и впустил нас внутрь.

Перешагнув порог, я увидела, что тело клерка ниже пояса покрыто медными чешуйками. А когда он повернулся ко мне спиной, по линолеуму крошечного кабинета заскользил массивный хвост. Кабинет и вправду был маленький и весь загроможденный множеством пухлых мешков, картонными коробками с бланками и стратегическим запасом лапши быстрого приготовления. Игнациус хвостом расчистил нам место и потопал к невысокой арочной двери с тремя медными замками. Он отпер их ключами, висевшими на кольце у него на шее. Я увидела тускло освещенную лестницу. Игнациус прихватил один из мешков и дал нам знак следовать за ним.

— Он, похоже, не злой, — шепнула я Оберону. — Почему его все так боятся?

— Отнюдь, Игги — обычный кассир. Тебе стоит опасаться инспектора. Вот с кем нам предстоит повидаться.

Несмотря на то, что мы находились на полуподвальном уровне здания, ступени лестницы от кабинета Игнациуса вели вниз еще на два пролета. Преодолев их, мы прошли по едва освещенному коридору и опять начали спуск. Если честно, я предположила, что нас ждет третья лестница, но Игнациус открыл дверь, за которой оказался туннель с арочным сводом. И потолок, и стены были украшены белыми и зелеными изразцами, уложенными «в елочку». Свод заканчивался куполом из матового стекла. Я поняла, куда мы попали.

— Надо же! Мы на станции метро «Сити-Холл»! — воскликнула я. Я читала о ней в книгах по истории города. Она открылась в тысяча девятьсот четвертом году, а строилась под руководством архитектора Рафаэля Гуаставино. Ее называли «жемчужиной короны» подземной системы Нью-Йорка. — Я слышала, что ее закрыли, поскольку здесь у рельсов слишком сильная кривизна, и не было возможности удлинить платформу для поездов нового поколения.

Игнациус и Оберон переглянулись.

— Такова официальная версия, — проворчал Игнациус и направился вперед.

— Кроме того, случались кое-какие происшествия, — добавил Оберон.

— Происшествия? — переспросила я.

Игнациус отпер очередную дверь и повернулся ко мне. В сумеречном подземном освещении его глаза горели красными огоньками.

— Кражи дамских сумочек, похищения детей, травмы у рабочих, ожоги…

— Почему? — удивилась я.

— Выбросы пара из люков отопительной системы, — пояснил Оберон. — Конфиденциальные выводы комиссии гласили, что «станция построена в геологически небезопасной зоне», и ее рекомендовали закрыть для пассажиров.

— С тех пор несчастные случаи свелись к минимуму, — добавил Игнациус. — Когда я приношу ему достаточное количество добычи, он почти не выходит на охоту.

— Я считал, ты полностью обезопасил территорию, — вздернул брови Оберон.

— Есть туннели, про которые даже я не знаю. Я же тут один дракон. Хочешь больше надежности, найми дополнительных помощников.

— У нас бюджет тоже урезан, Игги. Но сейчас он на месте?

Игнациус втянул носом воздух.

— В общем — да.

Он провел нас по очередному лестничному пролету. Ступени были высечены в горной породе. Теперь в глазах Игнациуса вспыхивали серебристые и серые прожилки. А навстречу нам поднимался запах — смесь подгоревших тостов, меди и чего-то сладковатого. Кроме того, я заметила, что по мере нашего продвижения в недра земли Игнациус начал изменяться. Постепенно его спина сгорбилась, верхняя часть туловища низко склонялась к полу, и в конце концов он стал передвигаться на четвереньках. Оксфордскую сорочку пробил чешуйчатый хребет. Сквозь дыры в рубашке просвечивала блестящая кожа. Когда я поравнялась с ним, то увидела, что лицо Игнациуса превратилось в удлиненную драконью морду. Но красные глаза и расширенные ноздри остались прежними, как и голос, убеждавший нас поторопиться.

— Его что-то возбудило, — сообщил Игнациус, снимая с последней двери три тяжеленных засова. — Лучше поскорее выяснить причину.

И будто в подтверждение его слов раздался жуткий рев. У меня сложилось впечатление, что прямо на нас мчится поезд метро. «Интересно, — подумала я, — сколько раз я слышала этот вой, чувствовала под ногами вибрацию, принимая все за издержки нью-йоркской подземки?»

— Ты уверен, что мы его не побеспокоим? — прошептала я Оберону.

— Если Драйк не в духе, — отозвался он, — надо ему помочь. Он очень… чувствителен.

Я с ним внутренне не согласилась, но переступила порог. Мы оказались в громадной пещере — гораздо просторней, чем заброшенный зал «Сити-Холл». Стены покрывали изразцы-«елочки», инкрустированные различными сплавами и драгоценными камнями. Высота сводов составляла не меньше двух этажей. А в самом центре развалилось громадное существо, и оно занимало свое жилище почти целиком. Одна красноватая чешуйка размером равнялась дверце «Хаммера», а глядящий на меня багровый глаз был диаметром с канализационный люк. Но больше всего меня напугало другое. Монстр являлся многократно увеличенной копией «Челюстей» — дракона, которого я создала по мотивам моих ночных кошмаров.

— А-а-а-а-ах, — выдохнул он, и его горячее дыхание ударило мне в лицо. — Гарет Джеймс. Мечтал… — Он умолк и свесил наружу длинный раздвоенный язык. — …С тобой познакомиться.

Затем пару раз подряд коротко фыркнул — наверное, смеялся.

— Как же так? — пролепетала я, обернувшись к Оберону. Но мои спутники предусмотрительно отстали от меня на несколько футов.

— Инспектор Драйк знает все, — улыбнулся король фейри. — Он — хранитель информации.

— Знание — сила, — проревел дракон. — Ты принес мне что-нибудь?

Игнациус бросил Драйку принесенный им мешок, и дракон принялся в нем рыться. Монеты, ювелирные украшения, часы рассыпались по полу. Я разглядела роскошный «Ролекс» и сверкающие обручальные кольца. Но Драйк проигнорировал их. Он выудил из груды сокровищ айфон, конфискованный Игнациусом у Дженны Лоренс. Сжав телефон шестифутовой лапой, дракон уставился на дисплей.

— Посты Снуп Догга[80]в Твиттере сносят мне крышу, — хмыкнул он, набрал какой-то текст кончиком хвоста и недовольно прорычал: — Курс евро опять подскочил. Сейчас все помчатся скидывать баксы. До чего же алчные эти торговцы валютой. Куда до них дракону.

Затем Драйк ловко вскрыл одним когтем айфон, словно тот был раковиной двустворчатого моллюска, и извлек монтажную плату. Обозрев потолок над своей головой, он извергнул язык пламени на металлическую пластину. Когда та раскалилась докрасна, он прижал к нему плату. Внимательно осмотрев своды, я поняла, что потолок испещрен монтажными платами вперемежку с драгоценными камнями, монетами и украшениями. Причудливый филигранный рисунок слегка поблескивал.

— Что он делает? — поинтересовалась я у Игнациуса.