Анна Керн - Владимир Сысоев

17 октября 1862 года Н. Н.Тютчев записал в дневнике: «Третьего дня минуло 20 лет со дня нашей свадьбы. Мы никого не звали, но у нас собралось много гостей, как к обеду, так и к вечернему чаю. А. П. Виноградская подарила нам пару канареек…»[70]

Через Тютчева Анна Петровна познакомилась с И. С. Тургеневым. В письме Полине Виардо тот так описал встречу с нашей героиней, состоявшуюся 3 февраля 1864 года, в день её именин:

«Вечер провёл у некой m–me Виноградской, в которую когда–то был влюблён Пушкин. Он написал в честь её много стихотворений, признанных одними из лучших в нашей литературе. В молодости, должно быть, она была очень хороша собой, и теперь ещё, при всём своём добродушии (она не умна), сохранила повадки женщины, привыкшей нравиться. Письма, которые писал ей Пушкин, она хранит как святыню; мне она показала полувыцветшую пастель, изображающую её в 28 лет: беленькая, белокурая, с кротким личиком, с наивной грацией, с удивительным простодушием во взгляде и улыбке… немного смахивает на русскую горничную вроде Варюши. На месте Пушкина я бы не писал ей стихов. Ей, по–видимому, очень хотелось познакомиться со мной, и, как вчера был день её ангела, мои друзья преподнесли ей меня вместо букета. У неё есть муж, на двадцать лет моложе её: приятное семейство, немножко даже трогательное и в то же время комичное». Во время этой встречи Тургенев подарил Анне Петровне свой портрет с дарственной надписью, который теперь находится в Пушкинском Доме.

Примерно в это же время встречавшийся с супругами Виноградскими П. А. Ефремов составил о них такое впечатление: «Мужа она совсем подчинила себе, без неё он был развязнее, веселее и разговорчивее, сама же она – невысокая, полная, почти ожиревшая и пожилая, старалась представляться какою–то наивною шестнадцатилетнею девушкой, вздыхала, закатывала глаза и т. п.».

Своё желание написать дополнение к воспоминаниям о Пушкине и рассказать в нём о своих встречах с Дельвигом, Веневитиновым, Глинкой и другими литераторами и музыкантами, высказанное в письме П. В. Анненкову в 1859 году, Анна Петровна смогла осуществить только пятью годами позже. О намерении опубликовать расширенный вариант воспоминания о Пушкине и его ближайшем окружении она известила Ольгу Сергеевну Павлищеву. Сестра поэта 28 сентября 1864 года в письме сыну высказала явное недовольство и раздражение: «Виноградская издаёт историю об Александре Сергеевиче и хочет у меня просить позволения её напечатать – а мне до этого дела нет. Так много и без неё о нём врали, что несколько глупостей и выдумок лишнего дела не изменят… лишь бы моего имени она туда не приплела – вот всё, о чём я её попрошу».

В эти воспоминания Анна Петровна её «не приплела», но после смерти Ольги Сергеевны кое–какие подробности из её личной жизни поведала мужу, а тот 20 мая 1868 года зафиксировал их в своих «Записках» в сюжете о Баратынском:

«Его (E. A. Баратынского. – В. С.) муза всегда мне была симпатична, и под звуки её брало меня раздумье и грустно мечталось. Всё прошло!.. И Баратынский прошёл, и мы пройдём. Проходил Баратынский тернистый путь жизни с умною и богатою женою, рождённою Энгельгардт. Когда спросили его раз, как он на ней женился, и когда он отвечал, нас случай свёл, то остроумная графиня Ивелич заметила: «Экой сводник!..» После этого всякого сводника называли в кружке Дельвига и Пушкина – случаем!.. Эта графиня имела в себе много мужского и влюблялась в женщин… Она была друг сестры Пушкина Ольги Сергеевны, вышедшей впоследствии за Павлищева. На Ольге Сергеевне хотел было жениться Баратынский, но братья его отговорили, находя, что она вовсе не соблазнительна и совсем глупа»[71] .

«Воспоминания о Пушкине, Дельвиге и Глинке» были впервые напечатаны в десятом номере журнала «Семейные вечера» (старший возраст) за 1864 год.

В этих мемуарах Анна Петровна впервые привела многие факты из жизни Дельвига и Глинки, опубликовала несколько дотоле неизвестных шуточных стихотворений Дельвига. С необыкновенным душевным волнением и трепетом вспоминала она то время, «которое ознаменовалось поэтической деятельностью Пушкина и отметилось в жизни общества страстью к чтению, литературным занятиям и, если не ошибаюсь, необыкновенною жаждою удовольствий». Множество чётких, ёмких характеристик адресовала она членам весёлого, беспечного кружка известнейших поэтов той эпохи, живших грёзами о счастье.

Спокойное течение, казалось бы, наладившейся жизни Марковых–Виноградских стало часто нарушаться ухудшением здоровья Александра Васильевича: у него обнаружилось хроническое заболевание желудка – прямое следствие бедности, неустроенности, тревог и волнений. Несколько раз за счёт Департамента уделов он выезжал для лечения водами за границу: летом 1861 и 1865 годов в Баден–Баден вместе с Анной Петровной, в 1862 году – один. На курорте болезни на короткое время отступали, но при возвращении в сырой Петербург «злобно разыгрывались вновь». Да и возраст его супруги стал давать о себе знать.

В неопубликованном дневнике Н. Н. Тютчева несколько записей касаются семейства Марковых–Виноградских:

«15 марта [1865 года]. Бедная А. П. Виноградская всю зиму серьёзно хворала, и я боялся за её жизнь.

12 августа. Вчера был у нас А. В. Виноградский, возвратившийся с женой из Швейцарии и поселившийся теперь у Раковича в Зем (неразб.). Сашу они пристроили в Ковно на службу к Ник (неразб.).

22 августа. Саша (Александра Петровна Тютчева, жена Николая Николаевича. – В. С.) ездила на дачу в Зем (не– разб.) к Анне Петр. Виноградской, которая страшно изменилась»[72].

Действительно, наша героиня, долго выглядевшая молодо, за короткое время резко постарела – об этом свидетельствуют и отзывы других современников.

20 ноября 1865 года Александр Васильевич Марков–Ви–ноградский в связи с болезнью вышел в отставку с чином коллежского асессора (VIII класс по Табели о рангах) и небольшим пособием – 300 рублей в год. На такие деньги в столице жить семьёй было невозможно; сына отправили в Ковно, а сами с тех пор стали вести «страннический» образ жизни.

В 1866 году они четыре месяца гостили у своих родственников Львовых в усадьбе Митино Тверской губернии. Т. С. Львова, приходившаяся Анне Петровне троюродной сестрой, позднее писала пушкинисту Б. Л. Модзалевскому: «Анна Петровна была чрезвычайно ласкова, кротка, читала много или, скорее, ей читали вслух. Муж её окружал её самым нежным вниманием, готов был на всякий труд, чтобы доставить ей желаемое. Видала я у них портрет её в молодости, но на этом портрете она была представлена довольно полной – эфирного ничего не было; но я всегда слыхала от тех, которые знали её прежде, что она была очень привлекательна»[73].