Первые шаги по Тропе: Злой Котел - Николай Чадович

Впрочем, вполне возможно, что это были всего лишь плоды моего разгоряченного воображения. У страxа, как известно, глаза велики, а сие гаденькое чувство сопровождало меня с того самого момента, как я ступил на зыбкую почву Дрыгвы. Очень уж дурная слава ходила о здешних обитателях. Случись какой-либо конфликт – и мне не помогут ни подземные, ни небесные покровители.

Двигался я без дороги, напрямик: то по колено в воде, то прыгая с кочки на кочку, то продираясь сквозь тростниковые заросли, – однако особых трудностей при этом нигде не испытывал.

Иногда мне даже начинало казаться, что вокруг расстилается не настоящее болото, а какая-то разновидность английского парка, где утрированная неухоженность ландшафта есть всего лишь искусная имитация дикой природы.

Очень уж чистой казалась вода в озерцах и канавах, очень уж мягкой была трава, очень уж изысканно выглядели пышные цветы в сочетании с суровым можжевельником. А это странное соседство тростника и плодовых деревьев, отягощенных обильным урожаем? А этот ласковый душистый ветерок?

В конце концов, если бывают хищники с обворожительной внешностью, то почему не могут существовать гиблые места, привлекательные во всех отношениях?

Встряска, полученная во время схватки с мошкарой, поумерила мой аппетит, но вид спелых фруктов, склонившихся прямо к воде, был столь соблазнителен, что я безотчетно потянулся к ним.

Однако меня опередили, причем самым бесцеремонным образом. Из подернутого ряской омута вынырнуло некое существо, дородным телом и короткими лапками напоминавшее тюленя, а вислоухой, курносой мордой – собаку. Ловко сорвав облюбованный мною плод, оно в два укуса сожрало его и в поисках добавки повело глазами по сторонам.

Сразу создалось впечатление, что мясные блюда, к категории которых с известной натяжкой можно было отнести и меня, привлекают болотное чудовище куда больше, чем вегетарианская закуска. Ситуация накалялась.

Теперь я отчетливо видел, что морда этой твари схожа с собачьей лишь на первый взгляд. На ней отсутствовало свойственное всем домашним псам выражение преданности, просительности и немого укора. Наоборот, это была типичная харя сказочного черта – одновременно злобная и лукавая. Вот только рожек не хватало.

Боже, куда я влез? Зачем впутался в чужие склоки? Если чудовище, алчно взирающее на меня, и есть тот самый хваленый вредоносец, то как я смогу понимать его речь?

Меня учили читать слова по губам, но где же эти губы? Разве черная пасть, из которой торчат кривые кабаньи клыки, способна издавать членораздельные звуки?

Я уже стал прикидывать, как бы это с достоинством удалиться или, на худой конец, даже задать стрекача, но подобные планы пресек другой вредоносец, вынырнувший у меня за спиной.

Ловушка захлопнулась. Оставалось только окончательно разделаться с угодившей в нее добычей. Содрать шкуру, выпотрошить и так далее. А я, олух царя небесного, даже подходящей дубиной не обзавелся.

Не зная, с какой стороны ожидать нападения, я переводил взгляд с одного вредоносца на другого. Ясно было лишь одно – они попытаются утащить меня в столь любезную их сердцу водную стихию (тактика русалок и крокодилов), и единственный шанс уцелеть – это продержаться на суше как можно дольше.

Уж тут-то я покажу вредоносцам кузькину мать! Голыми руками отметелю! Начищу хрюкало и обломаю клыки! (Это я, сами понимаете, так заводил себя.)

Вредоносец, преграждавший мне путь к отступлению, вдруг беззвучно зашлепал ртом, и, к своему великому удивлению, я убедился, что понимаю смысл сказанных им слов.

– Что это еще за чудо такое? – вопрос, вне всякого сомнения, был обращен к напарнику, являвшемуся заводилой.

– Впервые вижу, – ответил тот.

– А почему он головой по сторонам крутит?

– Наверное, хочет нас напугать.

– Давай-ка лучше мы его сами напугаем.

– Давай.

Оба вредоносца разом выпрыгнули вверх и, колотя лапами по воде, устроили такой тарарам, что всех слабонервных обязательно хватила бы кондрашка. Фонтаны брызг обдали меня с ног до головы.

Однако я уже был морально готов к этой психической атаке и спешно принял ответные меры, причем самые радикальные. Первый вредоносец получил увесистой корягой по голове, а второму, оказавшемуся совсем рядом, я плеснул в глаза истомой. Это, конечно, не серная кислота, но поморгать придется.

Речь вредоносцев была не доступна для нашего слуха, но эти правила не распространялись на крики ужаса и боли – низкое трубное рявканье, похожее на паровозные гудки. Вода закипела от мечущихся тел.

Спустя пару минут вокруг установилась тишина и спокойствие – то ли побитые вредоносцы затаились на две омута, то ли с позором улизнули прочь. Наверное, сейчас я казался им не менее страшным, чем они мне.

Поскольку поле боя осталось за мной, я и повел себя, как подобает победителю, – предался грабежу и пиру. К сожалению, вожделенный фрукт, обладателем которого я наконец-то стал, оказался совершенно несъедобным.

Верно говорят, что плоды победы горьки.

Теперь, когда первое, пусть и не совсем удачное знакомство с вредоносцами состоялось, я имел полное представление об их внешности и повадках.

Основное впечатление было таково: не так страшен черт, как его малюют. Бить вредоносцев можно. Но в дальнейшем желательно воздерживаться от подобных эксцессов. Я ведь прибыл сюда не кулаками махать, а дела делать. Однако гулять с высокоподнятой головой мне пришлось недолго. Миновав сравнительно сухое пространство, сплошь усыпанное ягодами, чей вкус распробовать просто времени не хватало, я очутился на обширном моховом лугу, почва которого ходила ходуном при каждом шаге, а следы быстро заполнялись ржавой жижей.

Едва у меня мелькнула мысль, что в этих топях я совершенно беззащитен, словно рыцарь-крестоносец на хрупком льду Чудского озера, как со всех сторон появились вредоносцы, настроенные весьма решительно.

В отличие от своих соплеменников, пренебрегавших даже купальными костюмами, эти четверо были облачены в кольчужные передники и такие же тюбетейки, придававшие их бесовским рожам карикатурный вид. Ни дать ни взять – свиньи в ученых ермолках.

Вооружение вредоносцев состояло из кривых ножей и длинных ложек, присущих скорее кашеварам, чем воинам.

Без всяких предупредительных окриков один из них взмахнул своей ложкой, и железный шарик (что он именно железный, а не, скажем, навозный, я узнал чуть позже) просвистел возле моего левого виска. Спустя несколько секунд второе ядрышко смахнуло пыль с правого уха.

Не дожидаясь прямого попадания в лоб (а в меткости вредоносцев сомневаться не приходилось), я поспешил принять позу доброжелательной покорности – присел на корточки и раскинул в стороны пустые руки.

(Поза недоброжелательной покорности выглядела несколько иначе – руки в стороны, но ты продолжаешь стоять во весь рост.)