Как стать добрым - Ник Хорнби

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 62 63 64 65 66 67 68 69 70 ... 80
Перейти на страницу:

13

«Без любви я ничто» — пела Лорин Хилл в двенадцатый, семнадцатый, а потом и в двадцать пятый раз на CD-плеере Дженет, а я каждый раз думала: да, совершенно верно, это про меня, точнее, про то, во что я постепенно превращаюсь — в ничто, пустое место, безвольное, потерянное и покинутое существо. Вот почему коробка Дэвида сразила меня наповал. Нет, сразило меня вовсе не то, что мой муж, оказывается, по-прежнему хранил трогательные воспоминания о дне нашего бракосочетания, а то, что я какой-то частью своей вдруг ощутила собственную духовную смерть.

Не знаю точно, когда это началось, но уверена, давно — еще до Стивена (иначе бы и никакого Стивена не было) и тем более до ГудНьюса (потому что в противном случае не было бы и ГудНьюса), но точно — после Тома и Молли, после того, как они появились на свет, потому что тогда я еще не была «ничто», тогда я что-то собой да значила. Более того, тогда мне казалось, что в целом мире нет никого важней меня. Вот если бы я вела дневник, то наверняка могла бы сейчас определить точную дату случившегося. И сейчас бы перечитывала этот дневник и думала: ну вот, двадцать третьего ноября тысяча девятьсот девяносто четвертого года. Вот когда все случилось, когда Дэвид сказал то-то и сделал то-то. Только вот что мог такого сказать или сделать Дэвид, чтобы я превратилась в ничтожество? Нет, Дэвид тут ни при чем, скорее всего я сама довела себя до такого состояния. Что-то во мне иссохло, прохудилось, одеревенело. И главное, так произошло потому, что это меня вполне устраивало.

Мы остываем, совершенно неизбежно, как вспыхнувшие звезды, лишаясь тепла и света и в одночасье превращаясь в каменные тела или черные дыры. Вот и Марк пытался обрести эту утраченную теплоту в церкви, наши соседи — в бездомных детях, а Дэвид — в чудотворных руках ГудНьюса. Все они хотели еще раз ощутить эту утраченную теплоту, прежде чем наступит конец. И то же самое происходило со мной.

Я не говорю о романтической любви, об этом безумном голоде, с которым набрасываешься на человека, толком тебе еще неизвестного. Романтические чувства остались в прошлом. А вот что ждет меня сейчас, начиная с понедельника: ощущение собственной вины и жалости к себе, раздражение, страх и прочее, и прочее. Все это ни к чему хорошему не ведет, но остужает и разрушает еще больше, довершая процесс кристаллизации остывшей, окаменевшей души. Повторяю, это не чувства, потому что никому ничего хорошего они не приносят — ни мне, ни окружающим. Я говорю не о романтической любви, а о любви в смысле оптимизма, добросердечия… Наверное, я где-то сбилась, вырвалась из общего потока и теперь пожинаю плоды: разочарованность в работе, в семье, в самой себе — я превращаюсь в существо, которое уже не знает, на что надеяться.

А все дело в том, что надо было избегать раскаяния. Раскаяния — в смысле сожалений о содеянном. Вот такая хитрая штука. Но как его избежать, когда любой неправильный поступок вызывает раскаяние? И мы неизбежно идем по жизни под грузом этой вины, причем немногим удается доплестись до шестидесяти-семидесяти. Со мной душевный кризис случился в тридцать семь, с Дэвидом, в свое время, примерно в том же возрасте, а брат мой не дотянул и до этого порога. Не знаю, есть ли средство против этой возрастной немочи — сожаления о своих поступках. Думаю, его все-таки не существует.

Что-то неуловимо знакомое было в этой пациентке, но узнала я ее не сразу. Перед ней у меня была девочка из семьи турков-иммигрантов. У нее был сложный случай, и я пыталась объяснить матери через переводчика, что ее дочь необходимо направить на томографию головного мозга, прежде чем я смогу поставить диагноз и приступить к лечению. Отвлеченная мыслями обо всем этом, я сначала не проявила особого интереса к новой посетительнице, явившейся с жалобами на сыпь.

В ответ на мое предложение раздеться до пояса она шутливо заметила, что ей жутко неудобно выставлять свой толстый живот перед стройными докторами. И тут я узнала ее. Узнала по голосу: когда пациентка задрала белье, исчезнув из виду, я узнала этот голос. Он принадлежал той самой приятной даме из церкви.

Она развернулась так, чтобы я могла осмотреть сыпь у нее на спине.

— Случалось такое прежде?

— Да, только проходило быстрее. Это нервы.

— Вы так думаете?

— В прошлый раз это случилось после смерти матери. А теперь у меня куча проблем на работе.

— И что за проблемы?

Какой непрофессиональный вопрос! Люди постоянно жалуются на то, что у них проблемы на работе, и ни разу прежде я не проявляла ни малейшего интереса, чем они занимаются за порогом моего кабинета. Нет, конечно, чувствуя расположение к человеку, я могла задать наводящий вопрос или сочувственно хмыкнуть. Однако приятная дама — другое дело. Что же там происходит, у нее на «работе»?

— Все, что я делаю… в общем, становится бессмысленным. У меня проблемы, как бы это сказать, с клиентурой и с… боссом.

— Вот как? И с боссом? Можете опустить одежду.

Я села выписывать рецепт.

— Я была в вашей церкви на прошлой неделе. Поэтому, кажется, правильно поняла ваши слова про «клиентуру» и «босса».

Она густо покраснела.

— Ну… тогда мне просто нечего сказать.

— Вы напрасно расстраиваетесь. Врачебная тайна, сами понимаете.

— В таком случае вы в курсе моих проблем. Вы же сами все видели.

Я сочла за лучшее смолчать. А что я ей скажу? Что церковь — не лучшее место для исполнения шлягеров? Мой отзыв отразится лишь на ее спине. Так что я просто выписала ей рецепт.

— Мне понравилось, — сказала я, вручая ей бумажку.

— Ну что вы… Я вам очень признательна за одобрение, но, по-моему, это пустая трата времени и сил: как видите, я это чувствую не только душой, но и телом.

— Надеюсь, я чем-то смогла вам помочь.

— Насколько мне помнится, вы не из числа прихожан. Была какая-то особенная причина для посещения?

— Верно. Я даже не крещеная. По в данный момент испытываю глубокий духовный кризис.

— Непостижимо. Неужели у докторов тоже случаются кризисы?

— А чем они лучше остальных? Мы такие же люди. Видите ли, моя семейная жизнь зашла в тупик, и я по этому поводу страшно переживаю. Мне нужно на что-то решиться, пора принимать крайние меры. Что вы порекомендуете? Как специалист специалисту?

— Простите, не поняла.

— Что мне с этим делать? Какие будут указания? Я прошу вашего профессионального совета.

На ее лице застыла недоуменная улыбка. Может быть, я ее разыгрываю? А мне было не до шуток. В самом деле, что она скажет? Такое вот неожиданное, но вполне оправданное желание.

— Вот вы только что обратились ко мне за помощью. И я выписала вам рецепт. Это моя профессиональная обязанность. Теперь я обращаюсь к вам за советом. Раз уж вы здесь.

— Не уверена, что вы верно понимаете роль церкви.

1 ... 62 63 64 65 66 67 68 69 70 ... 80
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?