Убийственное совершенство - Питер Джеймс

Доктор Шейла взглянула на свои ногти.

— Мне кажется, вы очень и очень честолюбивые родители. Я делаю такой вывод из того, как вы рассказываете о своих детях. Вы ученый, доктор Клаэссон, а вы явно очень умная женщина, миссис Клаэссон. У меня такое ощущение, что вы много ожидаете от Люка и Фиби. Я права?

— Я нет, — быстро вставила Наоми.

— Все, чего мы хотим, — это чтобы они были нормальными, — добавил Джон.

— И здоровыми, — подчеркнула Наоми.

Шейла Микаэлидис ковырнула лак на одном ногте.

— Вы потеряли своего первого ребенка, Галлея, когда ему было четыре года. Вы его обожали. Вы уверены, что не ищете в своих близнецах чего-то особенного, чего-то, что поставило бы их впереди? Как некую форму компенсации.

— Это смешно! — взорвалась Наоми. — Просто смешно!

— Абсолютно! — подтвердил Джон. — Послушайте, мы пытаемся лучше понять собственных детей, за этим мы и пришли к вам, а вы нас как будто в чем-то обвиняете.

— Нет, я вас ни в чем не обвиняю. Все, что я хочу сказать, — ваше утверждение, что они говорят наоборот, пропуская при этом каждую четвертую букву, совершенно невероятно! Это невозможно. Таких примеров в науке нет. Вы приписываете своим детям способности, которыми не обладает ни один человек на планете! Только подумайте, какие понадобилось бы производить вычисления, чтобы делать это.

— Тогда какова же ваша версия? — спросил Джон.

— У меня ее нет. Поверьте, я бы очень хотела все это объяснить, но не могу. — Психолог в упор посмотрела на них обоих.

От этого изучающего взгляда Наоми слегка смутилась.

— Почему ученый-лингвист говорит нам одно, а вы — совсем другое?

Шейла Микаэлидис покивала, словно в такт собственным мыслям.

— Вам знакомо понятие эпистемологический предел?

— Эпистемологический предел? — повторила Наоми.

— Да, — сказала Джон. — Мне известно, что это такое.

— Не могли бы вы в двух словах объяснить это вашей супруге?

Джон пожал плечами, словно в нерешительности, потом повернулся к Наоми:

— Ну, упрощенно говоря, это означает, что у человеческого разума есть некий предел. Люди от природы наделены определенным уровнем интеллекта, и существует потолок, выше которого им не подняться. Биологические ограничения. Точно так же, как существуют ограничения и в других аспектах.

Он взглянул на психолога. Она согласно кивнула.

— Например, человек может пробежать расстояние в одну милю за четыре минуты. Мы знаем, что этот рекорд может быть побит на несколько секунд. Но ни один человек на свете никогда не сможет пробежать милю за минуту. Возможно, и за три минуты тоже. — Он почувствовал неловкость, и Наоми тоже.

Человек, созданный доктором Детторе, смог бы, говорил ее взгляд.

— То же самое с человеческим ростом, — продолжил Джон. — Он колеблется в известных пределах. Разумеется, есть и исключения, но все равно верхняя граница — это около семи с половиной футов. Предел биологических возможностей. Человек не может быть ростом пятнадцать футов, скажем. — Он снова посмотрел на психолога. — Если я правильно вас понимаю, вы хотите сказать, что язык Фиби и Люка — это то же самое, что миля за минуту? Или человеческое существо ростом пятнадцать футов?

— Именно так.

Джон поймал взгляд Наоми и тут же отвел глаза. До этого момента он в полной мере не осознавал всю исключительность того, что делают Люк и Фиби. И теперь он понял, что не знает, как к этому относиться.

— Как же так вышло, что Четвинд-Каннингем тебе этого не сказал? — спросила Наоми.

Джон еще раз взглянул на нее, потом на Шейлу Микаэлидис, потом снова на Наоми:

— Он сказал. Именно это он и сказал. Я подумал, что он преувеличивает, но теперь я понимаю, что нет.

— То есть наши дети способны производить вычисления, которые вне пределов человеческих возможностей? — спросила Наоми.

— Ну, до сих пор никто на земле такого делать не мог, миссис Клаэссон. — Она с сомнением посмотрела на Наоми. — Полагаю, нашим следующим шагом будет пообщаться с Люком и Фиби. В идеале мне хотелось бы понаблюдать за ними, когда они будут находиться в обществе других детей. В яслях, например.

Наоми покраснела.

— Видите ли… причина — главная причина — по которой мы к вам обратились, — это… — она нашла взгляд Джона, — меня попросили больше не приводить Люка и Фиби в ясли.

Психолог понимающе кивнула:

— Ясно. Но думаю, я могла бы поговорить с воспитательницей и попросить ее сделать для нас исключение. Мне уже приходилось так делать, и обычно это не проблема.

— Большое вам спасибо, — сказала Наоми. — Мы будем вам благодарны за любую помощь.

После того как они ушли, Шейла Микаэлидис сделала кое-какие заметки. Потом прочитала заключение, которое переслал по факсу доктор Роланд Тэлбот.

Амбициозные, честолюбивые родители, написала она.

Отец пытается компенсировать долгие часы, проведенные на работе, повышенным вниманием к детям — тем, что он под этим понимает.

Умные, образованные люди. Доктор Клаэссон — типичный ученый. Умнее, чем жена, но менее практичный. Бессмыслица насчет выдуманного языка Люка и Фиби — явный признак крайне завышенных ожиданий. Скорее всего, это плохо отражается на детях, отсюда странности поведения. Может развиться боязнь школы.

Замкнутость близнецов — признак насилия в семье? Родители явно что-то скрывают, это очевидно из языка тела.

Монастырь Периволи Тис Панагиас был устроен по такому же принципу, что и большинство монастырей, расположенных на материке, на горе Афон. Множество отдельных зданий в различных архитектурных стилях, обнесенных монастырской стеной. В Средние века бедные монахи занимали кельи в основном здании, в то время как вновь прибывшие, имевшие средства, строили свои собственные дома, выбирая материалы по вкусу — чаще всего дерево или камень.

Хэралд Гэтвард смотрел в окно своей кельи на мощеный монастырский двор. По одну сторону от огромной церкви располагался ряд домов с террасами, которые вполне вписались бы в пейзаж Сан-Франциско или Бостона, по другую возвышалась высокая стена с зубцами и оружейными башнями. Уже в который раз ему пришло в голову, что ночью Периволи Тис Панагиас похож на заброшенный съемочный павильон.

Но это место отнюдь не было заброшенным. Дух Божий постоянно присутствовал здесь, и дух Девы Марии, святой покровительницы монастыря.

Отец Янни допускал только очень редкие вторжения из внешнего мира. Странники, разумеется, всегда могли найти в монастыре приют, согласно традициям, но прошло уже лет двадцать, а может быть, и больше — нужно было свериться с книгой посетителей — с тех пор, как паломник переступал порог Периволи Тис Панагиас. Для того чтобы попасть на остров, нужно было проделать продолжительное путешествие на лодке. Изредка мимо проплывал круизный корабль или яхта, но они всегда держались на расстоянии. Не столько из уважения к монахам, сколько из-за подводных рифов, не отмеченных на картах, как подозревал Хэралд Гэтвард.