Подкидыш - Эльмира Нетесова

— Она там сама чужая! Если я все верно поняла! Ну, да ничего! Коли ты им нужен, разыщут!

— Я не хочу к ним, пока там эта бабка живет! Она все равно меня прогонит! Я ненавижу ее! — нахмурился Сергей.

— Да стоит ли она ненависти? Такую только пожалеть можно. Сама как плевок в луже! Мотается по верху, а все без берега! Хотя уже старая! Не злись на нее! Не за что! От страха, от растерянности ляпнула бабка глупое. Поди, теперь сама кается! Ты вот лучше ложись поспи. Согрейся здесь, на диване. Продрог сегодня. А Вера придет, я подниму тебя попить чайку…

Фаина Ивановна не сказала Сережке, что попросила своего сына съездить к Варваре и сказать ей, где искать Сергея, если они захотят вернуть его домой.

Водитель вернулся в Дубровинку поздним вечером и не захотел поехать к Варваре в такое время, отложил эту встречу на утро.

А в доме Варвары между тем кипела своя жизнь. Участковый, приехавший по просьбе Александра, лишь бегло оглядев разгромленную теплицу, понял, чьих рук дело. Да и задумываться особо было не над чем.

Известная в Дубровинке троица алкашей уже не раз отличалась подобными подвигами. Воровала сало, а порою и целую тушу свиньи либо теленка. Случалось, тащили белье с веревок. Но пропить не удалось ни разу. Хозяева быстро спохватывались и, настигнув воров, отвешивали хороших оплеух, забирали свое и уходили восвояси, не подавая заявления. Все сходило с рук относительно гладко. Синяки и шишки у воришек быстро заживали, а с ними и воспоминания о трепке улетучивались. Постоянным и непроходящим было одно — желание выпить. Но где и за что? Даром их никто не угощал. Даже жены. Разве что коромыслом похмеляли. Взаймы никто не давал уж много лет. Ну, хоть волком вой, как охота выпить! Вот и соображали, где и как можно схимичить? Они не уважали никого! Да и за что? В последние пять лет ни одной пустой бутылки не нашли по всей деревне, какую можно было б сдать и купить пива — кружку на троих. Но и тут пацаны опередили. Стеклотару собирают с раннего утра. И приходилось мужикам изощряться. Но Дубровинка — деревня небольшая. Вот и снова участковый заявился. Алкаши вытянулись в струнку. Боятся глазом моргнуть лишний раз, чтоб ничего не заподозрил.

— Ну что? Опять за прежнее взялись? Мало было пятнадцать суток? Теперь уж на уголовщину потянули?

— Ни сном ни духом ничего!

— Ни в одном глазу!

— Тверезые, как святая слеза!

— А Варварину теплицу кто обчистил? — сдвинул брови участковый.

— Не мы! Без понятия!

— Ни в зуб ногой!

— А что там у вас под сеном? — заинтересовался участковый, сдернув немного одного из алкашей в сторону. Разгреб сено, увидел картины. — Искусством стали интересоваться? С кальсонов и простыней на картины перешли?

— Клянусь, не знаю, как они тут оказались.

— А может, твоя баба их купила в магазине? — валяли дурака.

— Где помидоры, огурцы? — повысил голос участковый.

Один из алкашей ответил, погладив себя по животу:

— Ну чего ты взъелся! Всего-то на «Чебурашку» толкнули! Не облезла эта Варька!

— Вот что! Всем встать! И марш в милицию! Живо! — скомандовал участковый. И, заперев всех троих на замок, вызвал их жен, Варвару, Александра.

— Починят вам теплицу! Наши родственники в три дня все наладят. Даже лучше, чем было, сделают. Рассаду любую дадим. Заплатим, что пожрали наши обормоты! Только не сажайте их, не доводите до суда, не пишите заявление! — голосили жены алкашей.

— Таких мужуков взашей гнать впору! А вы за их держитесь! — серчала Варвара, загружая в телегу корзины с огурцами, помидорами, бережно укладывая холсты с работами зятя.

Александр радовался, что забулдыги не успели пропить картины. Все остальное его мало беспокоило. Зато Варвара разошлась не на шутку:

— Теплицу споганили, зверюги!

— Наладим! Завтра родственники придут.

— Всю зелень погубили, ироды!

— Новую дадим!

— Мальчонка со страху из дому сбег!

— Разыщем! С-под земли достанем! — уговаривали бабу, умоляли не губить души и семьи.

— Ну что, Варвара? Напиши заявление! — протянул лист бумаги участковый и предложил бабе присесть.

— Скажи-ка, Данил, как ты смекнул, что эти аспиды у меня разбой учинили? — не торопилась писать заявление Варвара.

— Кроме них некому. Уж если из их домов брани не слыхать, знай, что-то замышляют. Или уже успели где-то отличиться. Устал я с ними. Пора проучить всерьез. Пиши!

— Послушай, Данил! Мы друг друга много лет знаем. Поверь мне, раз бабы за них вступились, значит, не вовсе пропащие. И еще! Лучше хоть какой-нибудь мужичонка, нехай завалящий, чем навовсе никакого! Это я тебе правду говорю. Зачем же я стану враз трех баб сиротить? Нехай они сами со своими мужуками разберутся! Мне их слез не надо. И писать не стану.

— А я сколько должен с ними мучиться?

— Такая твоя собачья доля! — вздохнула Варвара.

— Я ж тебя еще с девок помню! Ох и норовистой была! Но теперь круче стала! И все же, знай, если заявление не напишешь, больше не приходи сюда с жалобами! Не стану помогать!

— Куда ты денешься от нас? — рассмеялась Варвара и добавила: — Но если не поставят теплицу, как раньше, не заплатят за разбой, пропишу про них куда хошь! Это точно сказываю! — пошла мимо жен алкашей, высоко подняв голову.

Утром, чуть свет, к ним на двух санях приехали мужики из деревни восстанавливать теплицу… И сразу взялись за дело.

В доме, несмотря на все это, было тихо и холодно. Взрослые и даже дети ходили молча, стараясь не смотреть друг на друга.

И только Варвара не изменила прежней привычке. Придя в сарай, заговорила со своею кобылой:

— Слышь, Шурка! Сбег от нас Сергей! Навовсе ушел. А куда? Где его теперь найти, никто не знает. Все мы пред им обосрались! Все до единого! Все горе на его головушку вылили. Он же и вовсе ни при чем. Все алкаши проклятые. Из деревни! А Валька на Сережку все взвесила. Заблажила. И мы, заместо того, чтоб ей рот закрыть, в теплицу кинулись. Об мальчишке запамятовали. Про его боль не подумали и не успокоили. И он, сердешный, в чем стоял, в том и сгинул. Уж какой малец был, теплый да добрый, руки умелые. Ровно всамделишний внучок моей душе был. Где такого разыщу? Ох! Горе мне, горе! Малый пацан загинет! За него пред Богом ответ держать стану. Невинного забидели! А за это и нас долбанет судьба. Так-то оно завсегда! Верно, касатушка? — гладила клячу по холке. Та шлепала теплыми губами, вздыхала сочувственно. — Вот, забулдыг Данила не выпустил. Покудова теплицу не наладят. Ее можно. А вот с Сережкой как? Живой ли он? Где нынче мается? — Вытерла фартуком выкатившуюся слезу. И услышала брань, доносившуюся из дома. Подошла к двери, прислушалась, затаив дыхание. И, не выдержав, вошла.

Александр долго крепился. Молчал до самого вечера. Он понял еще тогда, выйдя из теплицы, что Сережку не догнать. Куда он пойдет теперь? Где его искать? Захочет ли вернуться? Ведь больше не поверит никогда. Попробуй убеди его теперь, что мать сказала не подумав, сгоряча. Мальчишка не поверит.