Охота на маршала - Андрей Кокотюха

Иван сразу же собрался приводить его в чувство. Соболь удержал: времени и правда в обрез, однако сам ход событий это не ускорит. А поскольку обсуждать было впрямь пока нечего, мужчины устроились у стены, закурили, приготовились ждать.

Связанный Аникеев заелозил в своем углу активнее. Соболь с Борщевским обступили его, нависнув с двух сторон. Их глаза успели привыкнуть к темноте, они увидели, как капитан пришел наконец в себя, из полумрака блеснули белки глаз, сразу же донеслось резкое и злобное:

– Э! Вы кто? Какого хрена? С ума посходили? Вы чего делаете?

Ответом по-прежнему было молчание. Взбрыкнув свободными от ремней ногами, Аникеев безуспешно попытался подняться или хотя бы достать до кого-то из стоявших напротив. Снова выкрикнул, уже с нотками истерики:

– Вы трупы! Я офицер! Начальник отдела государственной безопасности Бахмача и района! Вас расстреляют, даже если вы меня отпустите прямо сейчас!

– Так на хрена отпускать? – спокойно проговорил Борщевский. – Оставим тебя тут – никто не узнает.

– Меня будут искать! – рявкнул Аникеев. – Меня уже ищут, вы, бараны! И найдут, я вам обещаю!

– Может, и так, – легко согласился Иван. – Тебя тоже найдут. Соображаешь, о чем толкую?

– Руки развяжи, сука!

– Не понимаешь, – деланно вздохнул Борщевский. – Если мы твой труп тут оставим, прямо на этом самом месте, его отыщут раньше, чем нас. Только я так решаю – мы тебя закопаем. В землю. Тебя вообще никогда не найдут, капитан. Пропадешь без вести. Годится?

– Говори, говори, падла! Жаль, два раза расстреливать нельзя! А то вы тут уже на одну вышку натворили! Валяй, городи огород! Приговор все спишет!

Иван снова вздохнул.

– Слышь, Павло. Он, гляжу я, не соображает ни черта.

– Ага, – подтвердил Соболь. – Ничего не усек до сих пор наш Алеша. Ты ведь Алеша? Так тебя мамка звала, когда сиську сосать давала?

– Дурак! Еще один дурень! Два смертника стоят, и туда же – про сиську! Последний раз приказываю – немедленно освободите офицера…

– МОЛЧАТЬ!

Соболь сам не ожидал, что Борщевский гаркнет так внезапно и громко.

Вздрогнул, чуть попятился. Пленник тем более не был готов к такому. Видимо, за годы службы в карательных органах у Аникеева на подкорке сознания крепко, навсегда засело стойкое убеждение: сотрудник НКВД, теперь – МГБ, неприкасаем и способен внушить страх. Даже оказавшись в такой нелепой, жуткой, заведомо проигрышной для себя ситуации. Сейчас Иван явно собирался доказать ему обратное, причем – максимально жестко.

– Молчать! – повторил он.

Затем резко подступил к лежащему, изо всех сил саданул его носком в бок. Старался бить сильно, больно, до визга, тут же нагнулся, сгреб пленника за ворот, хряснул спиной о стену, припечатывая, заорал в лицо:

– Заткни пасть, морда гебешная! Ты родину позоришь, ты власть позоришь, ты – говно в проруби! Ты мусор в органах, ты никто, понял? Ты, блядь, ты кого лапал? Ты жену мою лапал, скотина! Вот почему я тут все решаю! И я все решил, скотина! Подохнешь, гнида, прямо тут подохнешь! И мне по хрену, что там со мной дальше будет! Понимаешь меня? По хре-ну!

Ослабив хватку, почувствовав, как Аникеев сползает по стене, Борщевский, коротко замахнувшись, ударил его кулаком сперва в живот, тут же, чуть подавшись назад – в лицо, метя в самый его центр, в нос, расквашивая сразу, до крови и юшки. Мокрый кулак вытер о китель капитана, только теперь дал ему осесть. Отступил на шаг, замахнулся ногой.

– Хватит! – Соболь мигом встал между ними, расставив руки, правая сжимала пистолет капитана. – Стоп, Ваня! Охолонь! Он свое уже получил.

– Я его убью, Паша! Убью! – продолжал бесноваться Борщевский, рванулся за оружием. – Дай! Дай сюда!

Какое-то время мужчины боролись, не обращая внимания на связанного Аникеева. Завладеть пистолетом Ивану не удалось, Павел оттолкнул его, выставил вперед свободную левую руку, обозначил территорию:

– Стой там! Так замри, Ваня! Хорош, я сказал! Договор?

– Пошел ты… – Борщевский длинно и матерно выругался.

Довольный, что Аникеев сам по себе оказался для Ивана сильным раздражителем, стал личным врагом, и специально накручивать себя у бывшего разведчика не было необходимости, Павел присел рядом с капитаном.

– Спасибо скажи. Он дурной, за бабу свою глотку порвать готов.

– Не его это баба. – Говоря, Аникеев хлюпнул расквашенным носом, внезапно встрепенулся. – Так я же знаю его! Это ж…

– Рот закрой! – прикрикнул Соболь, несильно ткнув лежащего стволом его же пистолета в лицо, стараясь угодить точно в больное место. Аникеев вскрикнул. Павел придвинулся совсем близко, дуло не убрал, продолжил: – Он убивать тебя станет. На куски рвать. А я помогу. Знаешь, почему? Иван еще во что-то верит. У него лично к тебе, Алеша, счеты. За женщину любимую, которую ты своими лапами измарал. А я, капитан, со всей вашей сраной конторы еще с фронта должок получить хочу. Ты за всех и ответишь. Терять нам нечего, твое дело при любом раскладе тухлое, как дважды два. Это хоть дошло?

Аникеев тяжело и прерывисто дышал.

– Тебя люди спрашивают – дошло?

– Ну…

– Не «ну». – Дуло снова ткнулось в разбитое лицо. – Дошло?

– Да. Вам амба, сволочи.

– А тебе?

– Мне тоже, – с трудом признал очевидное капитан.

Соболь уловил в этом что-то знакомое – на таких нотках «язык» обычно начинал давать слабину, плыть, и теперь ситуацию нужно было дожимать.

– Хорошо, Леха, что ты это понимаешь. Дальше что, как мыслишь? Варианты есть? Или мне предложить?

– Какие варианты?

– Молодец, умнеешь на глазах. – Соболь повернул голову, бросил через плечо: – Слышь, Ваня? Он умнеет, похоже.

– Поглядим, – донеслось в ответ.

– Ага, прямо сейчас и посмотрим. – Павел снова повернулся к Аникееву. – Расклад, Леха, я тебе предлагаю такой. Виноват во всем ты сам, у Вани резьбу сорвало. Исправлять положение надо всем. Потому делаем так. Ты рассказываешь, за что забрали сегодня Гонту. И все, больше от тебя ничего не нужно. Взамен получаешь страховку от нас, что мы тебя не будем убивать.

– Ты про что? Какая страховка?

– Иван готов тебя кончить прямо тут. Я его уговорю не делать так. Мы тебя отпускаем. Даже если за это время тебя кто-то хватился, придумаешь, как выкрутиться. У женщины был, подрался, упал пьяный, вариантов навалом. Сообразишь?

– Допустим, – после короткой паузы ответил Аникеев.

– Ага, нашел дураков, – хмыкнул Соболь. – Тебе никто и ничто не помешает сдать нас. Ты же сволочь, Леха, подонок и мразь. Ни я, ни Иван своего мнения о тебе не меняем. Потому что оба мы знаем – ты отыграешься, как только окажешься в безопасности. Анну тоже не забудешь. Хочешь, еще кое-что скажу? Ты, Алеша, лучше нашего понимаешь, что это – правда. Мне, например, в охотку прикончить тебя прямо сейчас. Мы с Иваном еще спичку потащим, кому повезет, у него руки не меньше свербят. Только жить ты будешь. Это я лично тебе гарантирую. И прослежу за товарищем. Вопрос – веришь?