Миниатюрист - Джесси Бёртон

– Когда вам задают вопрос, вы, как всякий гражданин, должны проявлять уважение к закону.

– Ну так давайте, Барбис. Задайте мне вопрос, и я решу, заслуживает ли он моего уважения.

Присяжные явно получают удовольствие от этой перепалки. Нелле же приятно видеть, что Барбис не в силах скрыть своего раздражения.

– Вы женаты? – спрашивает он.

– Да.

Нелла снова откинулась на спинку стула. Лийк встретилась с ней взглядом, и на ее губах заиграла улыбка.

– И какой же вы супруг?

– Какой есть, а что, не видно?

На галерке засмеялись, Йохан поднял голову и, увидев жену, улыбнулся ей, а вот у нее улыбнуться в ответ не получилось. Тут он заметил рядом двух оиковских клерков, и глаза у него округлились.

– Вы не ответили на мой вопрос, – Барбис немного повысил голос. – Вы хороший или плохой супруг?

Йохан пожимает плечами:

– По-моему, хороший. Жена довольна. Чувствует себя богатой, защищенной.

– Ответ купца. Чувствовать себя богатой еще не значит быть довольной.

– Ах да, я забыл про ваши терзания, Барбис. Скажите это заморскому купцу, который поддерживает республику на плаву, а сам кое-как расплачивается со своим лендлордом за проживание. Скажите ему, что чувствовать себя богатым еще не значит быть довольным.

Один из присяжных записывает. Несколько человек на галерке встречают его слова одобрительными возгласами.

– У вас есть дети? – спрашивает Барбис.

– Пока нет.

– Почему?

Йохан добродушно посмеивается.

– Не потому, что мы не стараемся.

– Как часто вы спите с женой?

Йохан задумывается. Простой отпор наглецу, сующему свой нос в его спальню, ничего не даст. Присяжные подались вперед. Голова Лийк ван Кампен перевесилась через перила. Все хотят услышать ответ.

– При каждом удобном случае.

– И при этом… детей нет?

– Да.

– Следует ли понимать это так, что ваша жена бесплодна?

– Нет, не следует, – возражает Йохан.

Лийк ван Кампен снова бросает взгляд в сторону Неллы, но та предпочитает следить за ходом процесса.

– За последние годы вы часто нанимали учеников из разных гильдий, – замечает Барбис.

– Это моя обязанность как старейшего члена ОИК, и я с радостью ее выполняю.

– Я бы уточнил: «С особой радостью». Все как на подбор молоденькие…

– Простите, разве ученики не являются по определению молодыми людьми?

– У вас их гораздо больше, чем у любого другого старейшины ОИК. Я располагаю цифрами.

Йохан пожал плечами.

– У меня больше денег, чем у многих из них. Вот почему я здесь.

– Что вы этим хотите сказать, господин Брандт?

– Только то, что охотники победнее засматриваются на богатые трофеи. Любопытно, кому достанется мой бизнес после того, как меня утопят.

– Вы оскорбляете город Амстердам, что вызывает у всех нас чувство отвращения, – возмутился Барбис. – Вы втаптываете в грязь святые вещи. Для вас наш город не более чем игрушка. Вы также взяли в дом негра, не так ли?

– Да, взял.

– Вы его к себе приблизили. Приручили дикаря, привили ему наши повадки.

– Не ходите вокруг да около, Барбис. К чему вы клоните?

– Вы питаете слабость ко всему необычному, господин Брандт. Что подтвердят ваши коллеги. Пригласите истца.

В зал тут же вводят Джека. Вся галерка подается вперед, чтобы получше разглядеть красавчика англичанина. Йохан поплотнее запахивается в свою накидку, а Лийк еще сильней вцепляется в перила побелевшими пальцами. Темная шевелюра Джека как будто потускнела, а губы он закусил, словно сдерживая рвущийся наружу крик. Лийк смотрит на него во все глаза. Присяжные выпрямили спины.

– Вы Джек Филипс из лондонского предместья Бермондси? – спрашивает Барбис.

Джек задрал голову к галерке и поймал взгляд Неллы, которая сразу вспыхнула. Плечо у него перебинтовано. Корнелия крепко сжимает руку молодой хозяйки.

– Да, – отвечает Джек.

Его акцент вызвал хохоток на галерке.

– Передайте ему Библию, – попросил Барбис. Мелкий клерк кладет перед ним красивый фолиант с золотым обрезом, самой своей увесистостью грозящий моральным возмездием. – Положите на нее руку и поклянитесь говорить правду, – возвышает голос судья.

Его власть не сводится к лежащим бумагам и кожаной обивке. Она всеохватна, она готова раздавить Джека. Как тут не скажешь всю правду?

Дрожащая пятерня ложится на Библию.

– Клянусь, – говорит он.

Йохан пристально на него смотрит, но Джек не отваживается открыто встретить его взгляд.

– Вы узнаете этого человека? – Барбис показывает пальцем на Йохана. Джек по-прежнему стоит с опущенной головой. – Я спросил, вы узнаете этого человека?

Джек не в силах поднять голову.

– Вы глухой? Или, может быть, вы не понимаете голландский язык?

– Понимаю. – Джек коротко глянул на Йохана в рваной накидке, на вывернутых ногах.

– Как его имя? – спрашивает Барбис.

– Йохан Брандт.

– И в чем вы его обвиняете?

– Я обвиняю его в содомии.

Присяжные заерзали от возбуждения, лишь Барбис остается бесстрастным. У Джека заметно дрожат колени.

– Позвольте мне зачитать суду ваши письменные показания. – Барбис откашливается. – «Я, Джек Филипс, из Бермондси, что в английском Лондоне, проживающий под знаком кролика на улице Кловенирсбургваль, был схвачен и изнасилован поздним вечером шестого января. Мой насильник – Йохан Маттеус Брандт, амстердамский купец и акционер Ост-Индской компании. Он взял меня против моей воли, а когда я попытался сопротивляться, он ранил меня в плечо ножом».

– Вы желаете к этому что-то добавить? – спрашивает Барбис, глядя на него поверх очков.

– Нет.

– Подтверждаете ли вы, что все сказанное в вашем письменном заявлении правда?

– Да, ваша честь.

– Где он вас схватил, Джек?

– Возле моего дома. Я иногда разгружаю товар на складах ОИК.

– И каким Йохан Брандт предстал перед вами?

– Не понял?

– Он заговорил с вами, прежде чем схватить?

– Да, сударь. Мы немного поговорили.

– О чем же вы поговорили? – интересуется судья. Джек, мастерски владеющий актерской паузой, молча разглядывает голубое небо в квадрате окна. Присяжные в нетерпении заерзали. – О чем же вы поговорили? – повторяет Барбис свой вопрос.